Евгения, или Тайны французского двора. Том 2
Шрифт:
Все кругом дышало радостью, миром и счастьем, и инфант с Рамиро невольно остановились при виде этого великолепного имения, между тем как Валентино окликнул своего господина, не будучи в состоянии сдержать своего волнения.
Олимпио взглянул на неожиданно появившуюся перед ним группу; он, конечно, не мог сразу узнать гостей и торопливо направился к ним.
Его загорелое и сияющее счастьем лицо с темной бородой и большими, добродушными голубыми глазами, вся его фигура говорили о силе и здоровье. Он приподнял с поклоном свою шляпу.
– Дон
Олимпио радостно вскрикнул и протянул обе руки идущему к нему навстречу Рамиро.
Инфант отстал на несколько шагов.
– Ради всех святых, это наш милый дон Рамиро, – вскричал Олимпио. – Сколько лет уже ничего о нем не слышал и думал даже, что он совершенно забыл и нас и Старый Свет. Будьте радостным гостем, – продолжал он, дружески обнимая графа Теба.
– Я привез гостя, – сказал Рамиро, освободясь от дружеских объятий. – Инфант Карлос!
Олимпио взглянул на принца, которого знавал еще мальчиком.
– Я сердечно рад видеть вас, – сказал он, пожимая руку инфанта, – теперь я припоминаю ваше лицо! Помните ли вы, что я когда-то научил вас обращаться с ружьем?
Олимпио радостно смеялся, припоминая прошлое.
– Я хорошо помню вас и ваших знаменитых друзей, которые были лучшими и самыми храбрыми генералами моего отца! Как часто я думал о вас, маркизе и генерале Филиппе Буонавита; моему воображению всегда представлялись герои, когда я вызывал ваши образы.
– Только один я остался, принц, – сказал Олимпио, сделавшись вдруг серьезным. – Все они давно умерли, и я могу жить с. ними только в воспоминаниях, до тех пор пока сам не пойду по указанной ими дороге. Мир их праху! Они были лучшими моими друзьями и защитниками вашего отца! Где то время, когда мы исполняли смелые замыслы, которых боялся сам двор! Где те дни и ночи, в которые мы мчались по степям и горам, не чувствуя усталости! Где то время, когда, прикрываясь масками во время карнавала, мы пробирались ко двору и всегда исчезали в минуту опасности, точно так, как в эту последнюю войну прусские уланы, храбрость которых мне нравится… все прошло, все миновало…
Валентино незаметно удалился.
Вероятно, он сообщил своей госпоже, кто так внезапно приехал к ним в гости.
– Воспоминания отрадны, дон Агуадо, – сказал Рамиро и пошел с инфантом и Олимпио по парку.
– Это наслаждение усиливается еще и тем, что в воспоминаниях восстают только светлые образы. Все темные стороны прошлого исчезают. И однако грустно, что все эти радости более не воротятся! Становишься старше и старше и приближаешься к вечному покою! Семейное счастье…
– Поздравляю вас от всего сердца с наследником вашего рода, – перебил Рамиро.
– Благодарю вас! Этот мальчик сильно радует меня; семейное счастье, конечно, имеет свои радости, но они совершенно иные, чем те, которые я некогда делил с Филиппо и маркизом! Цель моей жизни достигнута, и было бы несправедливо
– Вы довольно трудились и могли вполне насладиться военной славой, дон Агуадо, – сказал Рамиро. – Дон Олоцага много рассказывал мне об этом, когда я был мальчиком!
– Кто совершал такие подвиги, как вы, благородный дон, – прибавил инфант, – тот, кажется, вполне заслуживает отдыха на лаврах!
– Я не заслуживаю такой похвалы, принц, но должно применяться ко всякому образу жизни и не отказываться от счастья, если оно является в другом виде! Счастье, конечно, то, что вы здесь найдете, господа, спокойное, мирное, счастье в собственном семействе! Я соединился со своей женой после сильных бурь, во время которых постоянно носил ее образ в своем сердце. Выдержав испытания, мы удалились от мирской суеты и живем для самих себя! Скажите, дон Рамиро, видели вы дона Олоцага?
– Я видел его, а также маршала Серрано, прежде чем отправиться сюда, – отвечал граф.
– Знаете ли, какое известие я получил ночью по телеграфу? – спросил Олимпио.
– Нет, мы четыре дня пробыли в дороге!
– Маршал Прим убит вчера – тяжелая потеря для Испании!
– Так вот что значит звон Виллильского колокола, – прошептал инфант.
– Вы слышали его?
– Да, ночью, по дороге сюда!
– Он прозвонил также и по маршалу. В стране не будет мира, если подобные убийства останутся безнаказанными.
– Может быть, лучше, дон Агуадо, – сказал серьезно инфант, – удалиться от общественной деятельности и найти себе такое же счастье в собственном семействе, какое вы нашли. Подальше от трона, подальше от ложных слуг церковных интересов, подальше от фальшивых друзей, можно найти счастливое тайное местечко, где живут, не заботясь о переменах колеблющегося трона!
– Вы говорили с Серрано, дон Рамиро?
– Он еще не предчувствовал гибели Прима, своего друга, но предсказывал новому королю незавидную будущность. Серрано, подобно вам, дон Олимпио, желает удалиться от света и забот, со своей супругой Энрикой и детьми. Он ищет спокойствия и думает уехать в свой прекрасный наследственный замок Дельмонте, который я сравниваю с вашим уголком, хотя они внешне и не сходны! Но самое важное: чувства и впечатления те же самые, независимо от внешних обстоятельств.
Разговаривая таким образом, три сеньора дошли до старого, ветвистого каштана на краю парка. Его ветви и густая зелень давали превосходную защиту от лучей солнца. Под этим деревом стояло несколько садовых стульев около накрытого стола, за которым, как казалось, обедали в доме Олимпио.
Само место было весьма красиво. Свежий лесной воздух, пение птиц, запах цветов и вид лежащего вдали замка делали его идиллически прекрасным. Казалось, что под этими ветвями природа устроила себе престол; кругом все зеленело и цвело; здесь не могло быть ни недовольных, ни противников, ни врагов!