Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки

Райт Роберт

Встреча с Калигулой стала кульминацией известной политической карьеры Филона, а социальный фон с ненулевой суммой долгое время оставался контекстом его жизни. Положение евреев в Александрии было ненадежным, разрешение исповедовать монотеизм само по себе могло считаться достижением. Если бы они переусердствовали и показали себя агрессивными и нетерпимыми, их статус сменился бы: из приемлемого меньшинства они превратились бы в ненавистных врагов. Несомненно, Филон помнил о проблеме имиджа, предлагая свое толкование Исх 22:28. Ссылаясь на толерантность, выраженную в этом стихе, он спрашивал, как можно утверждать, что в намерения иудаизма входит «искоренение чужих обычаев» [597] ?

597

Philo (1929), supp. II, p. 40. Cm. Goldenberg (1998), p. 68.

К

выражению этой логики с ненулевой суммой, подкрепляющей его учение о толерантности, Филон подошел настолько близко, насколько можно было ожидать от человека, жившего почти за два тысячелетия до изобретения теории игр. Он видел, что нетерпимость породит нетерпимость, в итоге обе стороны окажутся в проигрыше. Какими бы ложными ни были языческие боги, те, кто верит в них, «настроены отнюдь не мирно по отношению к тем, кто вряд ли с радостью примет их мнение. В этом начало и первопричина войн». И в итоге, «для нас Законом [Торой] описан источник мира как прекрасное достояние» [598] .

598

Philo (1929), supp. II, p. 41.

Мир, братство и власть

Рассматривая толерантность Филона как воплощение логики ненулевой суммы, следует увидеть эту логику в ее истинном и неприкрашенном виде. Поскольку в играх с ненулевой суммой, в отличие от игр с нулевой, возможен выигрыш обеих сторон, зачастую первые из этих игр воспринимают как разгул дружелюбия. Они бывают и такими, но редко. В игре с ненулевой суммой почти всегда присутствует аспект «нулевосумности», или «фактор нулевой суммы» — конфликт интересов. Когда мы покупаем новую машину, эта покупка остается целесообразной, с нашей точки зрения, при определенном диапазоне цен (допустим, не выше 28 тысяч долларов), и при определенном диапазоне цен сделка остается прибыльной для продавца (допустим, не ниже 27 тысяч долларов). Поскольку эти диапазоны пересекаются и есть возможность прийти к решению, улучшающему положение обоих игроков, это игра с ненулевой суммой. Тем не менее конфликт интересов сохраняется: чем ближе цена к 27 тысячам долларов, тем лучше для нас, чем ближе к 28 тысячам — тем лучше для продавца. Движение по участку между 27 и 28 тысячами долларов относится исключительно к нулевой сумме, так как уменьшает финансовые ресурсы одного игрока и одновременно увеличивает финансовые ресурсы другого. Отсюда и торг, зачастую сопровождающийся обманом, подозрениями, сожалениями покупателя и т. п. Торг может привести и к тому, что сделка не состоится — результат, проигрышный для обеих сторон, так как каждый игрок теряет выгоду, которую она могла бы ему принести.

В конфликте интересов Филона и Калигулы ставки были выше, чем у продавца и покупателя автомобиля. Калигула жаждал всеобщего поклонения, поэтому видел угрозу в существовании очагов сопротивления: а если язычники начнут подражать еврейскому упрямству? [599] Со своей стороны Филон желал конца правления Калигулы: другие императоры были более терпимы к евреям. Но несмотря на то что и Калигула, и евреи предпочли бы, чтобы их противники не существовали, и исполнение этого желания было недопустимым, в результате наверняка проиграли бы обе стороны.

599

Предположительно, чтобы упредить распространение этой заразы, позднее римляне формально нашли узкое место для отстранения евреев от официальных религиозных ритуалов: у евреев имелись древние традиции монотеизма, которые не разделяли другие группы.

Уже сама возможность такого проигрыша указывает на наличие игры с ненулевой суммой. Результат, отрицательный для обеих сторон, ничего не добавляет к нулю; соотношение состояния игроков сохраняется даже при худшем раскладе. И кроме того, избежание двойного проигрыша оказывается, по крайней мере в относительном выражении, сродни двойному выигрышу. Так, ядерное противостояние во времена холодной войны, продолжавшееся десятилетиями, было игрой с ненулевой суммой — не потому, что каждый год успешно предотвращенной ядерной войны приносил взаимную осязаемую выгоду, а потому, что при ином ведении той же игры результатом могла стать обоюдная осязаемая потеря. В данном случае динамика ненулевой суммы также давала своего рода толерантность; хотя Восток и Запад считали друг друга злом в той или иной степени, никто из них не пытался уничтожить противника.

Так и учение Филона о толерантности не означало, что он симпатизировал языческим богам, верил в них или ему даже нравились язычники. По крайней мере одного из них, Калигулу, он ненавидел, и если уж на то пошло, был не самого высокого мнения о египтянах. (В отрывке, который, несмотря на двусмысленность, относится к египтянам

в широком смысле слова, Филон называет их «рассадником зла, чьи души породили яд и злобу местных крокодилов и аспидов». [600] ) Тем не менее Филон понимал, как глупо начинать обмен «ядерными ударами», отсюда и его учение о толерантности.

600

Philo (1929), vol. 10, p. 85. Вся структура фразы дает техническую возможность предположить, что он имеет в виду только антисемитов из числа египтян, но сущность обвинения — что эти люди унаследовали черты представителей египетской фауны — предполагает направленность этого обвинения против египтян в целом.

УЧЕНИЕ ФИЛОНА О ТОЛЕРАНТНОСТИ НЕ ОЗНАЧАЛО, ЧТО ОН СИМПАТИЗИРОВАЛ ЯЗЫЧЕСКИМ БОГАМ, ВЕРИЛ В НИХ ИЛИ ЕМУ ДАЖЕ НРАВИЛИСЬ ЯЗЫЧНИКИ

Если бы произошло кардинальное перераспределение сил, если бы восстание евреев против какого-нибудь из антисемитски настроенных римских императоров вдруг оказалось оправданным, Филон умерил бы разглагольствования о толерантности и мире. Завуалированно ссылаясь на римское правление, он писал: «Теперь, когда представился случай, неплохо было бы выступить против наших врагов и подавить их, но ввиду отсутствия такой возможности безопаснее затаиться, так как тому, кто хочет получить от них хоть какую-либо выгоду, предпочтительнее расположить их к себе» [601] .

601

Процитировано в Goodenough (1986), pp. 56–57. Гудинаф убедительно толкует этот отрывок: «Если бы Филону представилась возможность уничтожить власть римлян, он охотно сделал бы это». Анализ, в котором отношение Филона к Риму признано не столь полным ненависти, как у Гудинафа, см. Collins (2000), pp. 133–134.

Здесь пример Филона иллюстрирует важный момент. «Закон о религиозной терпимости», изложенный в главе 6, несовершенен. Он говорит, что люди более терпимо относятся к чужеземным богам, когда видят, что сами играют с чужеземцами в игру с ненулевой суммой — замечают, что их выигрыш положительно коррелирует с выигрышем чужеземцев. Строго говоря, основания для толерантного отношения к чужим богам не всегдазависят от логики игры с ненулевой суммой. Предположим, что еврейское восстание легко подавили бы римские власти и что подавление евреев принесло бы римлянам какие-то преимущества, тогда результатом был бы в буквальном смысле слова выигрыш одних и проигрыш других. В этом случае для Филона опять-таки имело бы смысл остерегаться заваривать кашу, так как проигравшим в результате оказался бы он. Следовательно, согласно исправленному варианту закона о религиозной терпимости, она более вероятна в том случае, когда проигрышем представляется отсутствие этой терпимости, независимо от того, нулевая или ненулевая сумма характерна для общей динамики; но когда динамика воспринимается как имеющая ненулевую сумму, когда обе стороны видят себя проигравшими, тогда взаимнаятолерантность имеет смысл.

Итак, вернемся с изначальному вопросу: почему Филон выступал в защиту толерантности, если двумя столетиями ранее евреи в Израиле уничтожили языческих идолов? Возможно, просто потому, что за два века до того евреи в Израиле считали, что это сойдет им с рук. И они оказались правы, они успешно восстали против своих имперских правителей. Насколько нам известно, Филон, очутившийся в подобном положении, поступил бы точно так же.

Этот вывод способен произвести гнетущее впечатление: может показаться, что в результате из «нравственного просвещения» исчезает «нравственность», а «толерантность» превращается в тактический маневр.

Но поддаваться этому впечатлению не обязательно. Во-первых, тактическая мудрость и нравственное просвещение не всегда оказываются взаимоисключающими. То, что начинается как тактический ход и неохотное сосуществование, по разным причинам может развиться в истинное, более философское понимание толерантности, даже в понимание красоты разнообразных убеждений. Прагматичная, корыстная причина сосуществования может быть (хоть и не всегда) первым шагом к некорыстному отношению к тем людям, с которыми приходится сосуществовать. А когда первые шаги по этому пути сделаны, ограничиваться ими незачем. Известно, что люди научились — причем сформулировали философскую основу — искренне и сердечно относиться к человечеству в целом [602] .

602

См. Singer (1981) — отчет о нравственном прогрессе человечества, подчеркивающий роль философских размышлений.