Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки
Шрифт:
Тот же вопрос вызывает учение о братской любви. К тому времени, когда в Евангелии от Иоанна Иисус объявляет своим последователям: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга» [830] , заповедь уже не нова; Павел начал распространять тот же призыв среди последователей Иисуса еще за несколько десятилетий до того. Подобно этому, раньше, чем три других евангелия рассказали, как Иисус повелел народу исполнять иудейский закон и любить ближнего как самого себя, Павел объяснял галатам, что «весь закон в одном слове заключается: „люби ближнего твоего, как самого себя“». Павел и в этом случае не упоминает, что Иисус говорил то
830
Ин 13:34. Здесь любовь ограничена собратьями-верующими; см. Freedman, ed. (1992), vol. 4, p. 390.
831
Гал 5:14–15. И см. Ehrman (1999), p. 79. Павел говорит, что весь иудейский закон сводится к императиву любви к ближнему, в то время как Иисус называет два самых важных императива иудейского закона, в том числе и любовь к Богу. См. Мк 12:28–34, Лк 10:25–28, Мф 22:39–40.
Мы уже видели практическую ценность братской любви и как могло случиться, что на это наставление Павла вдохновил не Иисус. А как же быть с «любовью к врагу»? Если Иисус не говорил этих слов, откуда же тогда Павел позаимствовал саму идею?
Возможно, увидел благодаря фактам, усмотрел мудрость в пассивной стойкости перед лицом вражды. Павел был представителем религиозного меньшинства, вызывавшего у многих недовольство, и если бы оно не сдерживалось, несмотря на провокации, то могло подвергнуться гонениям вплоть до истребления [832] . В этом смысле положение Павла заметно отличалось от положения Филона, еще одного приверженца вызывающей сомнение веры в Римской империи I века. Филон, как мы уже видели, адаптировался, призывая других евреев не злить языческое большинство и отыскивая в иудейских писаниях учение о межрелигиозной терпимости.
832
См. в 1 Кор 4:12 упоминание Павлом собственного опыта гонений.
Несомненно, Павел знал, что проявление доброты способно вызвать у врага раздражение, лишив его того, к чему он стремится — оправдания ненависти, предлога для нападения. Призывая христиан давать еду и питье врагам, Павел добавляет: «Делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья» [833] .
ПАВЕЛ ЗНАЛ, ЧТО ПРОЯВЛЕНИЕ ДОБРОТЫ СПОСОБНО ВЫЗВАТЬ У ВРАГА РАЗДРАЖЕНИЕ, ЛИШИВ ЕГО ТОГО, К ЧЕМУ ОН СТРЕМИТСЯ — ОПРАВДАНИЯ НЕНАВИСТИ, ПРЕДЛОГА ДЛЯ НАПАДЕНИЯ
833
Рим 12:20.
В сущности, Павел был не первым, кто понял, что дружба с врагом может быть эффективной контратакой. Его слова про «горящие уголья» заимствованы из Притчей, где им предшествует совет: «Если голоден враг твой, накорми его хлебом; и если он жаждет, напой его водою» [834] . Вводя учение о доброте к врагам в христианство, Павел не просто проявляет мудрость: он делает это под руководством еврейской литературы мудрости.
834
Притч 25:21.
Развитие Бога (продолжение)
В прошлый раз мы сталкивались
Или же перефразируем теологическую мысль в наиболее смелой форме, как в главе 7: возможно, развитие «Бога» означает его существование. То есть если история естественным образом подталкивает людей к нравственному совершенствованию и к нравственной истине, а их Бог, каким они его себе представляют, в соответствии с этим растет, становится более богатым нравственно, тогда, возможно, этот рост — свидетельство некой высшей цели, и можно предположить, что источник данного замысла достоин именоваться божественным.
ЕСЛИ ИСТОРИЯ ЕСТЕСТВЕННЫМ ОБРАЗОМ ПОДТАЛКИВАЕТ ЛЮДЕЙ К НРАВСТВЕННОМУ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ И К НРАВСТВЕННОЙ ИСТИНЕ, А ИХ БОГ, КАКИМ ОНИ ЕГО СЕБЕ ПРЕДСТАВЛЯЮТ, В СООТВЕТСТВИИ С ЭТИМ РАСТЕТ, СТАНОВИТСЯ БОЛЕЕ БОГАТЫМ НРАВСТВЕННО, ТОГДА, ВОЗМОЖНО, ЭТОТ РОСТ — СВИДЕТЕЛЬСТВО НЕКОЙ ВЫСШЕЙ ЦЕЛИ
Основная линия развития «Бога», которая прослеживается в этой главе, — эволюция учения о межэтнической любви. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что оно не так оригинально, как кажется поначалу, не так впечатляет и не обладает истинным универсализмом. Тем не менее кое-что в ней есть. Идея, согласно которой все люди, независимо от расы и национальности, — равные претенденты на любовь Бога (пока они не упустили такую возможность!), — одна из форм этнического эгалитаризма. А этнический эгалитаризм, вероятно, ближе к нравственной истине, нежели альтернатива.
Значит, для теологических целей было бы неплохо знать: было ли нравственно-прогрессивное учение действительно весьма вероятным итогом исторического процесса? Или это чистая случайность, продукт эксцентричного толкования одним человеком эксцентричной пророческой карьеры другого? В первом случае, если мы имеем дело с естественным результатом истории, скорее всего, «развитие Бога» означает его существование, или, по крайней мере, существование того, что можно назвать божественным, даже если оно отличается от древних представлений о Боге.
Эти вопросы я пытался прояснить, рассматривая Павла лишь в одном ракурсе, как очередного сообразительного и честолюбивого человека, который нашел свое место в религиозном бизнесе. В каком-то смысле любой такой человек рано или поздно начал бы проповедовать межэтническую терпимость и даже любовь, и тогда эти учения можно было бы рассматривать как результаты социальных, политических и экономических обстоятельств тех времен. И в том смысле, в каком эти обстоятельства — проявление естественного сдвига истории к расширению социальных организаций, учения можно рассматривать как отражение самой истории.
Можно осторожно утверждать, что именно так, похоже, и обстояло дело в нашем случае. По мере расширения социальной организации, по мере того, как римские дороги пересекали границы территорий новых народов, а экономические интересы приводили людей в космополитический и многонациональный мир, «Бог любви» развивался в соответствии с этим фактом. Если бы Павлу удалось реализовать свои организационные стремления в масштабах Римской империи, тогда ценности организации были бы приспособлены к этническому разнообразию империи.