Эволюция Мары Дайер
Шрифт:
Двери заперты изнутри.
Я не брала ключ Даниэля от дома. Джуд взял. Вот как он приходил и уходил, не взламывая, а он мог бы это сделать, если бы захотел. Эта мысль взорвала мой разум, и ужас, наверное, отразился на моем лице, потому что Даниэль спросил, в порядке ли я.
Он спрашивал, как и все в этом мире, желая помочь мне, чуть не сломав меня перед этим. Он был моим старшим братом, он помогал мне во всем, а я так жалела, что я могла ему помочь с этим. Даниэль был самым умным человеком из тех, кого я знала, вот бы иметь такие
Но затем на его лице появилось выражение. Сомневающееся. Неуверенное. Как будто он не знал, что мне сказать. Как я уже начала волноваться.
Он погасил все искры надежды, что я могла бы ему рассказать.
– Конечно, - сказала я с легкой улыбкой.
– Я не помню о ключе.
Я застенчиво пожала плечами.
– К сожалению.
Я ненавидела лгать ему, но после того, как я это сделала, Даниэль заметно расслабился, и это заставило меня хотеть плакать.
– Ты уверена, что не хочешь поговорить?
Нет.
– Да, - сказала я.
– Как хочешь, - легко сказал он и вернулся к своему ноутбуку. Затем он начал писать. Громко.
И начал напевать. Я захлопнула мою книгу.
– Я не беспокою тебя?
– спросил он невинно.
Да.
– Нет.
– Хорошо.
Он вернулся к своей писанине, яростно водя карандашом по краю газеты, громко перелистывая страницы своей книги.
Он явно не собирался давать мне переваривать все это в одиночестве. Я сдалась.
– Что ты пишешь?
– Статью.
– О?
– О Дон Кихоте.
– Ты на весенних каникулах.
– Это уже на следующей неделе, - сказал он, а затем поднял глаза.
– И это меня забавляет.
Я закатила глаза.
– Только ты можешь найти домашнее задание забавным.
– Сервантес комментирует повествование в самом повествовании. Я думаю, это смешно.
– Хмм, - сказала я, и вновь открыла книгу. Той стороной, на этот раз.
– Что ты не-читаешь?
– спросил он.
Я бросила свою книгу ему в ответ.
– Частные воспоминания и исповеди грешника в свое оправдание: написанные, Джеймсом Хоггом? Никогда не слышал об этом.
– Я не часто такое слышу.
И не смотря ни на что, он все же смог добиться улыбки на моих губах.
– В самом деле, - сказал он, изучая книгу. Он перевернул ее и начал читать аннотацию на обложке.
– Частично готический роман, частично психологическая тайна, частично метафикшн, частично сатира, частично пример тоталитарного мышления, воспоминания, исследование ранних теорий двойного сознания, бла-бла-бла, теория предопределения, бла-бла-бла... Шедевр Джеймса Хогга является психологическим изучением силы зла, ужасающей картиной тонких завоеваний дьявола в самодовольном человеке.
Он скорчил лицо.
– Где ты это нашла?
– В гараже. Это было интересно.
– Да, ты словно прикованная.
– Он встал и протянул его мне.
– Но это не то, что тебе следовало бы читать.
– Нет?
–
Он исчез в своей спальне и через минуты вернулся, неся в руках книгу. Он дал ее мне.
Я сгримасничала, когда прочла название книги.
– Тысяча непонятных слов на отборочном тесте в колледж?
– Лучше посмотри, - сказал мой брат.
– Они появились только за два месяца.
– Ты серьезно? Я только что покинула школу.
– Временно. По состоянию здоровья. Которая, кстати, как получил папа, получила F(плохо) по испанскому, так что, не смотря на занятия в «Горизонтах», не стоит в пустую тратить время. Ты можешь начать свою подготовку к отборочному тесту в колледж прямо сейчас и сдать его июне, если ты захочешь вернуться в октябре.
Я ничего не сказала. Такие вещи, как классы и отборочный экзамен в колледж, казались совершенно чужеродными по сравнению с моими текущими проблемами, и я ненавидела то, что мы не могли говорить так легко, так нормально, о книгах, и школе, и обо всем, но то, что происходило со мной на самом деле. Я смотрела на записи брата, слова, вытекающие из-под его ручки без колебаний. Дайте Даниэлю абстрактную задачу, и он сможет решить ее в течение нескольких секунд.
Это подало мне идею.
– Ты знаешь, - сказала я медленно, -Есть кое-что, о чем бы я хотела с тобой поговорить.
Он поднял брови. Убрал свой блокнот.
– Не уходи, - сказала я ему, затем пошла в свою комнату. Схватила блокнот и ручку и понеслась обратно в гостиную. Я не могла сказать моему брату о моих настоящих проблемах, потому что он считал их нереальными.
Но если бы я сказала ему, что они нереальные, возможно, он бы смог мне помочь.
Глава 20
Вернувшись в гостиную, я выглянула в большое окно. Никаких признаков машины Ноя. Хорошо. Он никогда бы не согласился на это.
Я села на диван и разместила блокнот у себя на коленях.
– Таким образом, - сказала я брату вскользь, - В «Горизонтах», они дали нам это задание, - начала я, моя ложь начинала развиваться.
– Хм, выдумать наши... проблемы.
Это звучало правдиво.
– Они сказали описать в письменном виде.
– Любимые слова мамы.
Мой брат расплылся в улыбке.
– Это звучит... весело.
Я подняла брови.
– Ладно, возможно, весело это не то слово.
– "Глупо" было бы гораздо уместнее, - сказала я.
– Они хотят, чтобы мы занимались безопасным творчеством. Я не знаю.
Брат медленно кивнул.
– Это имеет смысл. Вроде кукольной терапии для маленьких детей.
– Я не знаю, что это такое, и я рада этому.
Даниэль усмехнулся.
– Мама рассказывала мне об этом, терапевт использует куклу косвенно, затрагивая чувства ребёнка в безличной форме; ребёнок передаёт свои чувства кукле. Ваше задание звучит, как подростковая версия.