Евпатий Коловрат
Шрифт:
— Постой, дедушка! — крикнул Федот. — Я заберусь, наломаю веток, снизу-то и не достать ягоду.
Старик остановился, Федот обогнул его, добрался до рябины, ловко вскарабкался на дерево и стал осторожно обламывать ветки с дозревшими ягодами, прихваченными морозом. Он бросал ветки на снег, и вдруг услыхал протяжный стон: огромная сосна достигла отпущенного ей срока и умерла. Протяжно заскрипев, она шевельнулась.
— Дедушка, берегись! — отчаянно закричал Федот.
Падала вековая сосна…
Верила
Федот сорвался с дерева в снег и побежал к старику.
— Дедушка! — кричал он. — Дедушка!
С жутким гулом упала сосна, и крона ее пришлась в то место, где стоял Верила, летописец рязанский…
Он пришел в сознание уже в городке, открыл глаза и шевельнул губами.
— Тебя зовет, — сказал Федоту мещеряк, владевший искусством врачевать раны. — Иди.
Юноша склонился над стариком.
— Федотушка, — прошептал Верила. — Не успел я, родной. Книги… История земли Рязанской… Книги… Они там. Спрятаны… Ты найдешь их…
— Дедушка! — воскликнул Федот. — Не умирай!
— Береги книги, — едва слышно выдохнул старик. — Они… Книги… спрятаны… там… Ты найдешь их…
Это были его последние слова.
Бой
— Мертвые остаются мертвыми! — кричал Бату-хан. — Я сжег и разорил все города руссов на своем пути! Откуда взяться силе, способной биться со мной?
Все молчали.
— Кто те неизвестные, что вот уже в который раз наносят урон моему войску? — снова спрашивал Бату-хан потупившихся военачальников. Лишь Сыбудай не наклонил головы и только отвел единственный глаз, словно не хотел или боялся смотреть на разгневанного молодого монгола.
— Я казнил тех, кто сбежал с поля боя, бросив оружие, припасы и лошадей неизвестному врагу, — продолжал Бату-хан. — Но я, видимо, был слишком великодушен. Наверное, и здесь найдутся заслуживающие смерти. Я взял Коломну. Рязанского княжества больше нет. Мы идем по Суздальской земле, впереди — богатый и сильный Владимир. И в такое время я узнаю, что за моей спиной неизвестный враг. Он сеет страх и смятение в моем войске. Кто он? Я спрашиваю: кто он?!
Сыбудай шевельнулся, повел глазом по толпе приближенных, и тогда выдвинулся исадский душегуб, изгой и предатель Глеб.
— Дозволь мне слово сказать, Повелитель Вселенной.
— Говори!
— Ты помнишь, конечно, что первым подвергся нападению отряд, где были и твои люди, и воины хана Барчака. Барчак один спасся в ту страшную ночь.
— Да, помню об этом, — нетерпеливо сказал Бату-хан. — Я убрал с моих глаз эту старую трусливую
Сыбудай качнул головой. Бату-хан заметил это движение и сердито засопел. Он знал, что одноглазый наставник не одобрил тогда его решения.
— Ты был, конечно, прав, Повелитель Вселенной, — продолжал Глеб, — когда отказал в своей милости хану Барчаку. Он должен был умереть вместе со всеми воинами. Но Барчак — половецкий хан, а половцы — соседи русских, они часто встречались раньше на бранном поле и, может быть, хан Барчак увидел в ту ночь такое, что может навести на след… Я слыхал, будто Барчак узнал предводителя русских.
— Так-так, — медленно проговорил Бату-хан, теребя рукой узкую бородку. — Значит, это все-таки руссы… Но откуда сила у них? Ведь позади лишь трупы и пепел… Ко мне Барчака!
Привели половецкого хана.
Знал Барчак, что Бату-хан разъярен сверх меры. За время, истекшее с той ужасной ночи, Барчак приучил себя к мысли о неминуемой смерти и часто поглаживал рукоятку ножа, который подарил ему когда-то Бату-хан. С ножом этим хан Барчак не расставался и с его помощью надеялся избежать мучительной казни по монгольскому обычаю, когда дюжие нукеры Повелителя Вселенной соединяли затылок и пятки обреченного.
Бату-хан встретил Барчака ласково, и половец пал духом: такое начало не предвещало ничего доброго.
— Расскажи нам, хан Барчак, что произошло в ту ночь, когда ты потерял всех своих людей и наши воины погибли тоже, — сказал Бату-хан. — Мы хотим знать подробности. Кто были неизвестные?
— Руссы, — ответил Барчак.
— Но откуда взяться такому сильному войску в этой разоренной стране?
— Повелитель Вселенной, — сказал Барчак, — руссов немного. Но если их ведет в бой тот человек, то сила каждого удесятеряется.
— Какой человек?
— Мне кажется, я узнал его голос.
— Кто же он?
— Евпатий Коловрат.
— Коловрат?
— Да, Повелитель Вселенной. Еще в первую встречу с тобой я говорил, что это самый смертельный мой враг. Воевода Коловрат держал своей дружиной полуденную границу Рязанского княжества. Это страшной силы человек, умеет он и других увлечь за собой.
Барчак замолчал. Молчал и молодой монгол. Насупившись, смотрел он в пол, и кто знает, о чем он думал.
Молчание затягивалось, но никто бы не посмел и шелохнуться.
— Ну что вы все молчите?! — вскричал вдруг Бату-хан. — Надо изловить его и доставить в мой шатер!
Сыбудай решил, что пора вмешаться, и приблизился к Бату-хану.
— С этим воином надо быть осторожным, мой Повелитель, — заговорил он. — Пусть дружина его мала, но она воюет по-своему, он бьет и сразу уходит, избегает ответного удара. А урон от него большой. Наши люди стали бояться ночи… Выслушай, Повелитель, князя Глеба.