Евразийский реванш России

Дугин Александр Гельевич

Здесь-то и выступает потенциал континентальных евроазиатских связей, стратегическая, пространственная, экономическая и культурная структура Старого Света — от Атлантики до Владивостока. Только авангардное объединение усилий запада и востока Евразии может создать предпосылки для мирового кондоминиума, где США будут играть огромную, пусть первостепенную, но все же региональную роль, наряду с Европой, Россией, тихоокеанскими державами.

На наших глазах происходит ферментация новой альтернативной модели мироустройства, где Европе и России отводится новая историческая роль. Очевидно, что США никак не готовы пойти навстречу этим набирающим силу тенденциям.

Ближний

Восток:

мечты о многополярном мире

Мы являемся свидетелями проявления воли США к построению американоцентричного мира. Это и есть главный модуль объяснения происходящего. В сегодняшнем мире остается только один субъект мировой политики — это США, и этот субъект хочет протестировать свои возможности — в юридическом, стратегическом, политическом, геополитическом и экономическом смыслах.

В такой ситуации американцев волнует не столько поведение той или иной арабской страны, сколько реакция остального мира на утверждаемую Штатами однополярность. Заметим, что эта однополярность строится не в вакууме: в жертву ей приносится как останки бывшей двуполярности, так и будущая возможная многополярность. Начиная войну против Ирака, поддерживая «повстанцев» в Ливии и Сирии или революционеров «арабской весны», США внимательно следят за тем, какие конкретно шаги предпримут те мировые силы, которые втайне лелеют надежду на то, чтобы стать самодостаточными геополитическими полюсами. Это и есть главный смысл всего происходящего.

Показательно, что начало первой крупномасштабной операции по построению проатлантистского «Большого Ближнего Востока» — войны в Ираке 2003–2011 годоы, совпало с принятием новой военной доктрины США, закрепляющей основные постулаты стратегической однополярности. В этой доктрине США провозглашают возможность превентивных ударов против потенциального противника. Это фактически означает провозглашение стратегической гегемонии Вашингтона в мировом масштабе и право единолично распоряжаться судьбой народов и государств.

Чья реакция на нарочито вызывающее поведение США более всего интересует американцев? Всех остальных потенциальных субъектов мировой геополитики. Всех тех, кто претендует на статус самостоятельных полюсов.

Это в первую очередь Евросоюз. С другой стороны — это Россия, которая в процессе закрепления однополярности утрачивает не только остатки геополитического веса прежней двуполярной модели, но и возможность играть роль самостоятельного геополитического субъекта в будущем.

В случае радикального развития ближневосточного конфликта геополитической жертвой станут те страны, которые никакого отношения ни к оружию массового поражения, ни к «международному терроризму» не имеют, все это не более чем прикрытие.

Если Россия мыслит себя великой державой, о чем говорил президент Путин, заявляя, что «Россия будет либо великой, либо никакой», то, безусловно, ее будущее зависит от возможности установления многополярного мира. Следовательно, национальный интерес России состоит в противодействии американскому вмешательству в дела суверенных государств.

Может ли Россия противодействовать этому самостоятельно? Очевидно, что не может. Для того чтобы блокировать намерения американцев, необходима консолидированная позиция практически всех субъектов (пусть частичных) мировой политики. Но это не может на сегодняшний день произойти спонтанно — для подобных консолидированных решений требуется длительная и последовательная проработка. Приходится констатировать, что Россия, став безоглядно на сторону США после трагических событий 11 сентября 2001 года, упускала время для того, чтобы ее осуществить.

Феномен «армии Махди»

Десять лет назад США вторглись в Афганистан и Ирак: в первом случае под предлогом «борьбы с терроризмом», во втором (без санкции ООН) — под предлогом «химического оружия» и связей руководства страны с «Аль-Каидой». Как известно, «химическая» версия оказалась фальшивкой — никаких доказательств наличия оружия массового уничтожения у Саддама Хусейна или связей багдадского режима с «Аль-Каидой» так и не было представлено. США со своими союзниками наплевали на международное право и элементарную логику: отвечать за свои слова. Перед нами остается голый факт — США всерьез принялись устанавливать единоличное мировое господство: те, кто встает у них на пути — в политическом, стратегическом или экономическом смыслах — подлежат уничтожению. США всерьез поверили, что выполняют в современном мире функцию Римской Империи — американские интеллектуалы неоконсервативного направления говорили об этом открыто: Пол Волфовиц, Ричард Перл, Уильям Кристол, Роберт Кэйгэн и особенно Роберт Кэплэн и Майкл Ледин. Единственный возможноый порядок для них — это «американский порядок», все остальное — «хаос», «дикость», «варварство» и «отсталость».

Поначалу, свергая Саддама Хусейна, США не встретили серьезного сопротивления — это напоминает ситуацию с талибами; всякий ранее созданный американцами марионеточный экстремистский режим с исламистской идеологией рассыпается перед их же прямым вторжением, как по команде. Блицкриг Буша против вышедшего из-под контроля Саддама удался. Не удалось все остальное. И это главный урок, который мир может извлечь из официально завершившейся два года назад иракской войны.

У США было единственное оправдание их неправовой агрессии — визуальное силовое превосходство и наглядная слабость сопротивления противника. И это сработало: американцы получили того, чего хотели — в международной практике начинает торжествовать право сильного.

В эпоху постмодерна снова торжествуют принципы традиционного общества: vae victis — победитель всегда прав. Гуманистические нормативы модерна отброшены. Что ж, как угодно. Но на пути этой новой — постмодернистической — логики встала «Армия Махди». Иракцы — совсем не саддамовцы и далеко не ваххабиты — нет ничего более полярного, чем шииты и сторонники ваххабистского ультрарадикального суннизма — поднялись на войну с оккупантом. Они взяли оружие, они собрались с силами, они напрягли мышцы и открыли новый фронт борьбы за реальное освобождение. Освобождение не только Ирака — это уже частности. Мы имеем дело с настоящей армией настоящего Махди. Самое время спросить себя: кто такой Махди?

Махди — это фигура исламского учения о конце света, когда в мир должен прийти «антихрист», по-мусульмански «даджал», «лжец». Он принесет человечеству рабство, покрытое ложью, фиктивные чудеса и фосфоресцентный соблазн греха. В мире даджала все будет фиктивно — и наслаждения, и обладание, и сама реальность. Современные исламские теологи единодушно отождествляют с даджалом США. Против этого «антихриста», согласно хадисам, должен восстать вождь мусульман. Который поведет их на последний и решительный бой. Это и есть «Махди» — «вождь», Dux тамплиеров и гибеллинов. Война Махди и его армии станет всечеловеческой битвой. Мусульманские священные тексты уверяют: эту войну против даджала Махди будет вести вместе с настоящими христианами, а не еретиками, так как враг у них будет общим. Согласно хадисам, Махди будет биться вместе со Вторым Пришествием Христа против «князя мира сего», по одну сторону баррикад.

«Армия Махди» — это не только Ирак, это весь мир, так как линия выбора проходит по сердцу каждого человека. С одной стороны «армия даджала» — англо-американская коалиция, с другой — наши ребята. В Южной Осетии и Абхазии, в Приднестровье и Ираке идут не локальные войны — вселенская «армия Махди» формирует свои отряды. Вот линия водораздела: с США или не с США? Отбросим формулы политкорректности и скептический пацифизм модерна. Не мы снова ввели в оборот лексику «права сильного», но это не такая плохая лексика. Might is right.