Евроцентризм – эдипов комплекс интеллигенции
Шрифт:
Второй мощный пласт мифологии об СССР (распространенный затем на Россию вплоть до принятия православия Владимиром) — это утверждение о беззащитности простого человека перед тоталитарной советской (или православно-царской) партийно-государственной машины. Миф об опасности, исходящей от тоталитаризма традиционного общества — в противовес защищенности человека гражданского общества Запада. Сегодня, освободившись от дурмана перестройки и одновременно от воздействия сознательно и грубо лживой «антибуржуазной» пропаганды идеологов КПСС (типа Бовина и Цветова), я утверждаю, что в СССР (а уж в старой России наверняка) средний человек был гораздо лучше защищен от опасности со стороны государственной машины, чем на Западе. Да, защищен не правовыми средствами, а традиционной моралью, теми самыми табу, которые Запад снял при рационализации мышления. И сейчас можно сказать с уверенностью, что моральный тормоз действует более надежно, чем правовой (уровень интериоризации которого у западного человека, кстати, сильно преувеличен).
Сравнивая реальность СССР и Запада, можно сказать, что проблема взаимоотношений
Прежде всего, западная цивилизация (если уж она считается наследницей античности — то с времен Рима) лелеяла и лелеет культ силы и право сильного. И общий климат таков, что всякий, кто слаб (в любом смысле), постоянно подвергается опасности. Если говорить о государстве, то сам вид полицейского (особенно в США) и его экипировки отражает этот культурный стереотип. Это — «новые центурионы». И стереотип, культивирующий силу, непрерывно воспроизводится всей мощью кино и телевидения. Как ведут себе эти центурионы? Достаточны ли гарантии безопасности личности от этой силы? Нет, гарантии эти весьма слабы. Лучшая гарантия — статус личности в социальной иерархии. В Лос-Анджелесе белые полицейские догнали водителя-негра, совершившего рядовое нарушение правил, и вчетвером избили его так, что он на всю жизнь остался инвалидом. Случай рядовой, и скандал случился лишь из-за того, что на их беду (и беду всего города) из магазина рядом с местом событий вышел человек, только что купивший видеокамеру, и на радостях, для пробы, тут же снял просто улицу. И всю сцену избиения. Дело было очевидное, суд присяжных несколько часов просматривал видеофильм и… оправдал полицейских. В результате — волнения, около 70 убитых и ущерб на 2 млрд. долл. Через год Клинтон приказал повторить процесс, и двоих полицейских засудили на 3 года (как сказал адвокат пострадавшего, если бы нечто подобное сделал негр, он получил бы 35 лет тюрьмы).
Повторяю, что дело получило скандальную известность случайно. Ибо событие — рядовое. Вот маленькая заметка: в Лондоне полицейские задержали и повезли в иммиграционную службу для депортации девушку из Ямайки с просроченной визой (мать ее живет в Лондоне). Рот ей заклеили пластырем, а для верности в машине сели ей на живот и раздавили почки. Споры идут о том, отчего она умерла — просто ли задохнулась от кляпа, или к этому добавился болевой шок. Мать склоняется ко второй версии, а полиция с возмущением отвергает это недостаточно обоснованное обвинение и настаивает на том, что все дело в кляпе. Девушка просто задохнулась. Никаких претензий к погибшей полиция, кстати, не высказывает.
Через день — в газете новая маленькая заметка, теперь из Голландии. В центральном парке две девочки-марокканки катались на лодочке, и девятилетняя выпала в воду, недалеко от берега. Ее подружка двенадцати лет прыгнула за ней и пыталась вытащить, а сил не хватало. Стала кричать, просить помощи. На берегу собралось около двухсот любопытных бюргеров, кое-кто с видеокамерами — как упустить такой сюжет. Никто не шелохнулся, и девчонка оставила подругу в воде, вылезла и побежала искать полицейского. Ребенок пробыл в воде больше часа и спасти его не удалось. Голландские законы обязывают оказывать помощь людям, терпящим бедствие, и полицейский стал требовать объяснений у зевак. Ответ был:
«Эти девочки — нелегальные иммигранты»
(хотя, разумеется, никто у них визу не проверял). А те, кто снимал эту сцену на видеопленку, отказались предоставить ее судье, так как солидарны с соотечественниками [16].
Тут беззащитными людей сделал цвет кожи. С ирландцами дело обстоит иначе, здесь — историческая презумпция виновности. В самый разгар перестройки, в 1990 году, выпустили из тюрьмы невинно просидевших шестерых ирландцев. Но ведь их пытали и вырвали признание совсем недавно — в последние годы брежневского режима, но пытали не в Москве, а в Лондоне.
Конечно, «от тюрьмы не зарекайся» — пословица всех времен и народов. Везде возможны ошибки. Сказать, что в СССР было особенно много судебных ошибок — для этого нет никаких оснований. Никто никогда такого сравнения не делал. Вся идеологическая кампания по дискредитации советской судебной системы основывалась на отдельных случаях и на таланте журналистов, которые эти случаи описывали. А дальше идеологи делали общие выводы, для которых эти отдельные случаи никаких оснований не давали. И если с абсолютно той же меркой подойти к западной реальности, то окажется, что она как минимум не лучше. Вот по испанскому телевидению смотрю передачу на социальные темы — приглашены жертвы судебных ошибок или их родители. И диву даешься — у нас самые дотошные критики советской системы таких случаев не выкапывали. Вот отец, крестьянин, плачет, просит «судей всей Испании быть повнимательнее». Сына арестовали, отвезли в Мадрид в тюрьму, никакого обвинения не предъявили. Выпустили в таком состоянии, что парень покончил с собой — так и не добившись объяснений. Другой случай: симпатичный мальчик-школьник. В шестнадцать лет его арестовали по подозрению, что он — знаменитый «насильник в лифтах», который терроризировал женщин всей Испании. Продержали десять месяцев, причем следствия никакого не было. Выпустили как ни в чем не бывало, опыт получил ужасный. Выступает отец: семья разрушена, психика матери не выдержала, репутация подорвана. Третий случай — благообразный седой инженер-программист. В фирме случился скандал, его обвинили в «информационных преступлениях» и посадили в тюрьму. После апелляций выяснилось, что таких преступлений вообще в уголовном кодексе Испании не существует — суд исходил «из общих соображений».
Но главное даже не в этом. А в том, что тюрьма тюрьме рознь. Нас убедили, что тюрьмы в СССР были ужасны, бесчеловечны и т. д. Но вот по всей Европе и в США прошли бунты заключенных, и кое-что показали по телевидению. И даже внешне не скажешь, что в правовом государстве тюрьма делает честь просвещенной Европе. В Барселоне заключенные взбунтовались в поддержку молодого врача, который объявил забастовку. Почему? Он стремился выполнить свой долг и хоть чем-то помочь больным заключенным. И показали тюремную амбулаторию, все оборудование которой составляла одна табуретка. Но не этим страшна тюрьма на Западе, а тем, что это уже не тюрьма, а нечто новое и гораздо большее, не предусмотренное кодексами. Тебя приговаривают к месяцу лишения свободы — не более того, а семья с тобой прощается навеки. Дело в том, что в Испании, например, свыше 40 % заключенных больны СПИДом (кое-где половина). Примерно такой же процент — гомосексуалисты. И новенького заключенного, на какой бы срок он ни был посажен, с очень большой вероятностью изнасилуют, и кто-то из насильников наверняка болен СПИДом. Похожая ситуация и в других странах Запада. И получается, что вся система правосудия фактически отбросила основной принцип любого права — пропорциональность наказания тяжести содеянного. Да и принцип разделения властей отброшен, как грязная бумажка. Судебная власть приговаривает правонарушителя к одному наказанию — и передает в руки исполнительной власти, в ведении которой находятся тюрьмы. А эта власть фактически наказывает человека совершенно иным способом, то есть, решает его судьбу уже сама. За сравнительно небольшой проступок тебя почти приговаривают к смертной казни — во всяком случае, к психологической пытке, связанной с неопределенностью: казнят или нет? Один человек был приговорен к месяцу тюрьмы за грубое нарушение дорожных правил — превышение скорости. Всего на месяц. Но в тюрьме он был изнасилован, получил СПИД и быстро умер. Потому-то поднялся такой шум, когда попался очень модный в Испании журналист. Он вскользь написал что-то о махинациях президента клуба «Реал Мадрид», о которых и так все знали. Тот в суд. Доказательств нет. Значит, клевета — два месяца тюрьмы. Казалось бы, что такого, при Франко по двадцать лет сидели. Но нет, поднялся крик на всю Испанию. Уж как извинялся смелый критик коррупции. Наконец, правительство использовало свое право помилования и заменило ему тюрьму штрафом. И по телевизору мы видим гордого народного трибуна, благодарящего правительство и навзрыд плачущего. Вот тебе и свобода, вот тебе и достоинство личности. А ведь речь идет о представителе высшей элиты, который с половиной министров «знаком домами». Парень из деревни до правительства не докричится.
Как на этом фоне выглядят утверждения о надежной защищенности лояльного человека Запада от произвола государства — и полной уязвимости в тоталитарном СССР? Как сознательно сфабрикованный миф. Другое дело, что сегодня нас быстро втягивают в «глобальную цивилизацию», и мы перенимаем у нее прежде всего самые дурные черты — но иначе и не может быть.
Глава 2
Евроцентризм и деструктурирование России
В России осуществляется проект, цель которого сформулирована как демонтаж всех структур, несущих в себе ген «советской идеологии». По сути это — проект ликвидации особой цивилизации, какой была Россия, а затем СССР. И прежде всего должно было быть демонтировано то, что называется культурным ядром общества. В традиционном обществе в это ядро входит множество норм, выраженных на языке традиций, передаваемых от поколения к поколению, а не через формальное образование и воспитание индивидуумов. Это — наиболее разрушительная разновидность революций. Конрад Лоренц писал:
«Привычки, которые человек воспринимает через социальную традицию, связывают его с людьми гораздо сильнее, чем любой обычай, освоенный индивидуально, и разрушение традиции сопровождается очень интенсивным чувством страха и стыда… Иерархические отношения между тем, кто передает традицию и тем, кто ее воспринимает, являются обязательным условием для того, чтобы человек был готов ее усвоить. С этим тесно связан и процесс, который мы называем поиском идентичности… Это и помогает сохранять устойчивость культурных структур. Но против этого восстают все революционные силы, враждебные устойчивым структурам. Они побуждают человека выбросить за борт любую традицию»
Нарушение всех иерархических отношений и уничтожение традиций обосновывается в России необходимостью воспринять нормы «правильной» цивилизации Запада. Но известно, что попытка «скопировать» привлекательные черты иной цивилизации и перенести их на свою почву обычно кончается, как отмечал Леви-Стросс, хаосом и разрушением собственных структур. Ибо даже в самом лучшем случае (когда слабы социальные группы, стремящиеся обогатиться в условиях хаоса и поэтому способствующие деструктурированию общества) на свою почву переносятся лишь верхушечные, видимые плоды имитируемой цивилизации, которые нежизнеспособны без той культурной, философской и даже религиозной основы, на которой они выросли. Сегодня население СССР на собственном опыте убеждается, к чему приводит такой утопический проект и какие бедствия несет простому обывателю разрушение структур, которые обеспечивали общественную жизнь. И насколько убого, если не преступно, выглядят те претензии к идеологической («коммунистической») окраске этих структур, которые были использованы новыми идеологами как аргумент для их разрушения.