Европа судит Россию
Шрифт:
Руководство большевиков, с одной стороны, старалось не допустить преждевременного антиправительственного восстания, а с другой стороны, стремилось поддержать оппозиционные настроения. Однако, сознавая неподготовленность выступления, участники совещания Центрального комитета (ЦК), Петербургского комитета (ПК) и Военной организации большевиков приняли решение не поддерживать выступление пулеметчиков и провести мирную демонстрацию 4 июля. Однако демонстрация была обстреляна. Были убитые и раненые.
В это же время в Петроград пришли сообщения о прорыве фронта немцами. Почти одновременно в городе распространился слух о том, что немцам
На состоявшемся в подполье VI съезде большевистской партии (26 июля – 3 августа 1917 года) с отчетным докладом выступил И.В. Сталин. Оценивая обстановку, сложившуюся после июльских дней, Сталин исходил из неизбежности скорого нового подъема революции и ставил вопрос о возможности перерастания революции в социалистическую. В своем докладе на съезде он заявлял: «Было бы недостойным педантизмом требовать, чтобы Россия «подождала» с социалистическими преобразованиям, пока Европа не «начнет». "Начинает" та страна, у которой больше возможностей».
Возражая против поправки Преображенского, который предлагал иную редакцию резолюции (он предлагал включить слова:
«для направления ее к миру и при наличии пролетарской революции на Западе – к социализму»), Сталин заявил: «Не исключена возможность, что именно Россия явится страной, пролагающей путь к социализму». Поправка Преображенского была отклонена. Так была впервые поддержана съездом большевистской партии идея о возможности того, что Россия станет родиной первой в мире социалистической революции.
Вскоре против Временного правительства, во главе которого стоял А.Ф. Керенский, был поднят военный мятеж во главе с генералом Л.Г. Корниловым. Мятежники, опиравшиеся на партию кадетов, стремились установить жесткую военную диктатуру. Напуганные попыткой генерала установить военную диктатуру, эсеры и меньшевики освобождали арестованных большевиков, возвращали им оружие, отобранное у них в июльские дни, не возражали против создания большевистских красногвардейских отрядов, лишь бы они дали отпор войскам Корнилова. В ходе подготовки к отпору Корнилову большевики укрепили свой союз с левыми эсерами и левыми меньшевиками.
Однако разгром корниловского мятежа не остановил углубления общего кризиса в стране к сентябрю – октябрю 1917 года. Под воздействием политической и социальной смуты экономическое положение страны значительно ухудшилось. За 1917 год объем промышленного производства России сократился на 36,4 %. Примерно в такой же пропорции сократилось металлургическое производство; многие домны работали с недогрузкой, а до половины мартеновских печей бездействовало. Сократилось производство легкой промышленности, и в стране ощущался недостаток тканей, одежды, обуви. Особенно тяжелое положение сложилось на железнодорожном транспорте. Осенью голод охватил промышленные районы страны. Жестоко страдала от него и армия. В своей статье «Грозящая катастрофа и как с ней бороться», написанной 10-14 сентября 1917 года, В.И.Ленин писал: «России грозит неминуемая катастрофа. Железнодорожный транспорт расстроен неимоверно и расстраивается все больше. Железные дороги встанут. Прекратится подвоз сырых материалов и угля на фабрики. Прекратится подвоз хлеба… Катастрофа невиданных размеров и голод грозят неминуемо».
Кризис власти был очевиден, и Ленин решил воспользоваться им для реализации тех целей, которые он провозгласил в «Апрельских тезисах»: осуществить переход к социалистической революции. Между 12 и 14 сентября Ленин, находившийся в это время в Гельсингфорсе, написал письма Центральному комитету «Большевики должны взять власть» и «Марксизм и восстание». В них он утверждал, что в стране сложились объективные и субъективные условия для проведения успешного вооруженного восстания. Ленин торопил, так как считал, что Керенский, оттолкнув от себя кадетов, с одной стороны, и часть левых сил в эсеро-меньшевистской коалиции, с другой, готов пойти на сговор с немцами и сдать им Петроград. Ленин предупреждал: «Предстоящая отдача Питера сделает наши шансы в сто раз худшими. А отдаче Питера при армии с Керенским и Ко во главе мы помешать не в силах».
Однако призывы Ленина не вызвали единодушной поддержки в руководстве большевистской партии. Каменев и Зиновьев выступили решительно против предложений Ленина, считая начало восстания несвоевременным. Троцкий выдвинул альтернативный план действий, который исходил из необходимости увязывать выступление с поддержкой Советов. Сталин же предложил передать письма Ленина на рассмотрение наиболее крупных партийных организаций, исходя из того, что такое важное решение требует широкого и всестороннего обсуждения.
В начале октября 1917 года Ленин тайно прибыл из Гельсингфорса в Петроград. 10 октября Ленин принял участие в заседании ЦК, на котором он выступил с докладом. Он осудил «равнодушие к вопросу о восстании» со стороны руководства партии и высказал мнение, что «по-видимому, время значительно упущено». Ленин уверял, что «большинство теперь за нами», что «политически дело совершенно созрело для перехода власти» и настаивал на том, что «надо говорить о технической стороне» восстания.
Против Ленина решительно выступили Каменев и Зиновьев. Они считали, что в сложившихся условиях поражение восстания было бы неизбежным, а потому предлагали отказаться от него и ждать созыва Учредительного собрания. Такая позиция лишний раз свидетельствовала о том, что даже после арестов в июле 1917 года, даже после корниловского мятежа, некоторые видные большевистские руководители исходили из возможности мирного развития революции, сотрудничества с другими политическими партиями и верили в необходимость созыва Учредительного собрания.
Почему же Сталин, а также остальные восемь членов ЦК (не считая Ленина), теперь согласились с руководителем партии? Оценивая теперь эти события, можно увидеть, что высказывания Ленина в пользу восстания (в своих письмах он утверждал, что восстание будет поддержано революционными выступлениями в ряде стран Западной Европы, которые якобы уже начались) отличались нередким для политической жизни использованием неверных аргументов для правильных практических выводов. Все, что теперь известно о ситуации осенью 1917 года в России, свидетельствует о том, что она не могла долго сохраняться и тем более не могла плавно эволюционировать в сторону конституционного развития демократического общественного порядка.