Европа судит Россию
Шрифт:
Оценивая возможности Советского Союза вскоре после 22 июня, американские военные заявили Гарри Гопкинсу, главному советнику Ф.Д. Рузвельта: «Первый этап, включая оккупацию Украины и Москвы, потребует самое меньшее три, а самое большее шесть недель или более». Английские же власти в это время дали такой прогноз: «Попытку вторжения в Соединенное Королевство можно считать отсроченной, так как значительная часть германской авиации и большое число важнейших соединений германской армии заняты на Востоке. Однако следует подчеркнуть самым решительным образом, что эта отсрочка лишь временная. Если германская кампания в России будет молниеносной, скажем, продлится три-четыре недели, перегруппировка германских
Примерно так же оценивали сроки своей победы над Красной армией и в гитлеровском руководстве. По свидетельству министра иностранных дел Италии Чиано, Риббентроп считал, что «сталинская Россия исчезнет с карты мира через восемь недель». 29 июня 1941 года Гитлер заявил: «Через четыре недели мы будем в Москве, и она будет перепахана». Гиммлер считал, что Москва будет взята 4 августа, начальник генерального штаба Германии Гальдер писал о вероятности взятия Москвы 25 августа. Позже Гитлер говорил Шуленбургу, что Москва будет взята 15 августа, а вся война на Востоке закончится 1 октября. Первые победы убеждали немцев в исполнимости их планов.
Свое первое обращение к народу по радио после начала войны 3 июля И.В. Сталин открыл словами: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои! Вероломное военное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину, начатое 22 июня, продолжается… Над нашей Родиной нависла серьезная опасность». Сталин предупреждал: «Враг жесток и неумолим. Он ставит своей целью захват наших земель, политых нашим потом, захват нашего хлеба и нашей нефти, добытых нашим трудом. Он ставит своей целью восстановление власти помещиков, восстановление царизма, разрушение национальной культуры и национальной государственности русских, украинцев, белорусов, литовцев, латышей, эстонцев, узбеков, татар, молдован, грузин, армян, азербайджанцев и других свободных народов Советского Союза, их онемечивание, их превращение в рабов немецких князей и баронов. Дело идет, таким образом, о жизни и смерти Советского государства, о том – быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение».
Еще до своего вторжения в СССР руководители гитлеровской Германии не скрывали свое стремление захватить мир и переделать его на основе своих расистских теорий. Выступая в январе 1937 года, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер в своем программном заявлении говорил: «Мы более ценны, чем другие, которые превосходят нас численно. Мы более ценны, потому что наша кровь позволяет нам создавать больше, чем остальным… Давайте раз и навсегда уясним себе, что следующие десятилетия будут означать борьбу, ведущую к уничтожению во всем мире тех недочеловеков, которые противостоят немцам – главному народу арийской расы, единственному носителю мировой культуры».
Массовое выселение сотен тысяч евреев из Германии и Австрии, а также более миллиона поляков и евреев из областей Польши, захваченных Германией, заключение многих из них в лагеря смерти показали, как будет осуществляться «уничтожение недочеловеков». Так поступали фашисты и милитаристы в это время повсеместно. Японская военщина истребляла миллионы китайцев. Только в Нанкине за несколько дней было вырезано свыше 300 тысяч китайского населения. В это же время итальянские фашисты беспощадно истребляли население Эфиопии с помощью применения химических средств ведения войны.
В 1940 году глава «Трудового фронта» Германии Роберт Лей заявлял: «Низшая раса нуждается в меньшем пространстве, меньшем количестве одежды и в меньшем количестве продовольствия», чем германская раса. Бразильский ученый Жозуэ де Кастро в своей книге «География голода» пояснял это высказывание Лея: «Наряду с расовой дискриминацией Германия установила продовольственную дискриминацию, разделив население Европы на категории хорошо питающихся, плохо питающихся, голодающих и умирающих от голода. Немцы были фактически единственной группой людей, относившихся к категории хорошо питающихся; благополучие всех остальных народов было принесено в жертву ради хорошего питания господствующей расы. Население союзных с Германией стран, участвовавших в решении ее жизненных или военных задач, получало такое количество продовольствия, которое позволяло ему до некоторой степени сохранять трудоспособность. Вражеские страны обрекались на режим жесточайшего голода с тем, чтобы подавить у них всякую волю к сопротивлению; а что касается некоторых расовых групп, как, например, евреев, то они попросту были обречены на голодную смерть».
Сразу же после оккупации Польши в 1939 года из нее стали вывозить в огромных количествах продукты питания в Германию. Только из присоединенных к Германии областей Польши было вывезено 480 тысяч тонн пшеницы, 150 тысяч тонн ржи, 150 тысяч тонн ячменя, 80 тысяч тонн овса, 700 тысяч тонн свиней. Дневной рацион питания в Польше снизился до 700-800 калорий в день и, как писала Мария Бабичка в своем докладе «Текущая ситуация с питанием в Польше», поляки дошли до того, что «ели собак, кошек и крыс и варили похлебку из кожи павших животных и древесной коры».
Комиссия ученых, посетившая Польшу вскоре после войны по поручению Организации по вопросам продовольствия и сельского хозяйства при ООН, обнаружила, что рост польских детей был на 3-6 % меньше роста детей того же возраста до 1930 года, а вес – ниже на 10-14 %. Голодание поляков в период оккупации проявлялось также в остром малокровии, распространении заболеваний щитовидной железы и широком распространении рахита. К концу войны рахит в более или менее острой форме наблюдался у 70 % всех мальчиков и 58 % девочек. Жозуэ де Кастро писал: «Одним из самых серьезных последствий острого недоедания было снижение сопротивляемости организма всякого рода инфекционным заболеваниям. Туберкулез, подобно одному из всадников Апокалипсиса, стал уничтожать население страны. По окончании войны было обнаружено, что 80 % польских детей болели туберкулезом в скрытой форме, а 15 тысяч детей болели туберкулезом в открытой форме и являлись носителями бацилл Коха».
«В апреле 1940 года, – писал Ж. де Кастро, – наступила очередь Норвегии. До войны уровень питания ее населения был одним из самых высоких в Европе». Однако после вторжения немцев ситуация изменилась.
В своем докладе «Положение с продовольствием в Норвегии» Эльза Маргрете Руд писала: «Они напали на нас, как саранча, пожирая все на своем пути. Нам пришлось не только кормить в Норвегии 300 или 400 тысяч прожорливых немцев; германские суда, доставившие их к нам, отплыли обратно, нагрузившись норвежским продовольствием и другими товарами… С тех пор с рынка постепенно исчезал один продукт за другим; сначала яйца, затем мясо, пшеничная мука, кофе, сливки, масло, молоко, шоколад, чай, рыбные консервы, фрукты и овощи и, наконец, сыр и свежая рыба – всё ушло в немецкую глотку».
«Подобная участь, – замечал Ж. де Кастро, – постигла Голландию…. Только за первую неделю оккупации немцы конфисковали в Голландии около 8 миллионов килограммов масла – 90 % всего запаса масла в стране. В течение первых двух лет войны Голландия потеряла одну четверть поголовья скота, а значительная часть пастбищ была использована под посевы масличных культур. За это же время количество свиней сократилось с 1,8 миллиона до 490 тысяч, а домашней птицы – с 33 миллионов до 3 миллионов». В результате разграбления страны в 1943 году дневной рацион питания среднего голландца сократился до 1200 калорий, а зимой 1944-1945 годов упал до 800 калорий. Общее потребление белков составляло от 10 до 15 граммов в день, а дневное потребление жиров – до 2,5 грамма в день».