Европа, тюрки, Великая Степь
Шрифт:
В 592 году, заключив мир с кипчаками, осевшими на севере Апеннинского полуострова (лангобардами, предками нынешних миланцев), он объявил папство неким центром средоточения тюркской духовной культуры в Европе. [49] Папа начал хитрейшую игру «ученого неведения» — Рим превратился в смиренного ребенка, который объявил о своем желании постичь тайны божественной истины.
К тюркам отправили легион папских агентов, в основном из числа монахов-бенедиктинцев. Они проникли в тюркские храмы — к самым святыням! — без малейшего труда, потому что папа Григорий с 591 года называл себя «епископом не римлян, но лангобардов». То есть тюрков?! Еще он себя называл «слугой слуг Божьих»… Каково было слышать такое честолюбивому кипчаку? Он — «слуга Божий» — обретал себе слугой папу римского.
49
Хотя никем не доказано, что лангобарды были тюрками, однако никем и не опровергнуто, что после Великого переселения народов Центральную Европу заселили именно тюрки, они составляли большинство населения. Лангобарды, судя по запискам Павла Варнефрида (VIII век), пришли с востока. Они, как и готы, изиготы, гепиды, вандалы, теринги, говорили на одном языке, ничем друг от друга, кроме имени не отличались. Примечательно, что один из самых ранних сохранившихся литературных памятников этого «народа», известный как «Skeireins», относится к V веку. Он, так же как и сохранившиеся готские рунические памятники, не прочитан по-настоящему специалистами. Вместе с тем, эти тексты могут быть прочитаны тюркологами, специалистами по древнетюркскому руническому письму. А это уже проясняет многое! Так же как и то, почему все эти «народы» поклонялись только Богу Небесному, не признавали Христа — христиане их называли арианами. Традиции, которые переняли у них римляне, были явно тюркские — по крайней мере ничто не отличало их от тюрков. Это отчасти подтверждают и другие средневековые авторы, намекающие на родство лангобардов и древних булгар. Видимо, лангобарды — это один из кипчакских улусов, который искал свое лицо в бесконечных войнах, потрясавших Европу после смерти Аттилы.
Григорий Великий, придя к тюркам, глубоко им поклонился и поверх своей папской одежды смиренно повязал капу — так по-тюркски называлась накидка, которую носили рабы (кулы). «Вот я, слуга слуг Божьих!..» Кипчаки поверили этому лису в митре.
Подсылали к тюркам монахов-бенедиктинцев, не случайно. Они, видимо, были тюрками, перешедшими на сторону Рима, прекрасно знали язык и обычаи Великой Степи и не подозревали о той гнусной роли, какую подобрал им папа римский.
А роль была простой — вжиться, внедриться, смириться, вызвать к себе симпатию. Иначе говоря, стать своими. Но при этом требовалось неявно сеять смуту, осуждать старые порядки, предлагать новые, играть на набожности народа… Словом, баламутить.
Папа Григорий все рассчитал правильно: говоря о сыне Божьем, монахи ненавязчиво «навязывали» его культ. Рано или поздно, полагал папа, кипчаки привыкнут к Христу, а значит, и к Риму… Друзья же и братья.
Доверительность отношений усиливалась тем, что римляне сами охотно шли на заимствования. Например, тогда в христианстве появилась традиция церковного пения, которая издавна была у тенгриан. Больше того, богослужение они у себя стали вести по тенгрианским «Апостольским правилам», которые написал для них тюрк Дионисий Малый… Всё в христианской Церкви строилось, как у тенгриан, но для Христа.
Улыбка покорности не сходила с лица папы. Действительно, агенты Рима храмов не разрушали — они, как плесень, селились по углам.
В своем тайном послании папа Григорий инструктировал легатов: «Народ, лишь недавно узнавший христианство, но привыкший к своим храмам (выделено мною. — М. А.), станет приходить в них, как бы следуя обычаю, уже для того, чтобы поклоняться истинному Богу», то есть Христу. Без шума и крови орудовало у тюркских алтарей папское воинство. Так продолжалось до папы Николая Великого.
С тех пор в обиход католической церкви вошла, например, капа — та самая накидка раба, — она так и называется «капа», но ее теперь украшают драгоценные камни, золотая вышивка… Тряпка открыла римлянам лазейку в души тюрков.
Папа Григорий вел настоящую идеологическую агрессию. Вторжение, которое простодушные тюрки прозевали, — они ничего не поняли до сих пор. Их задушили в объятиях дружбы. Народ погибал, не видя лица врага. В дипломатии, в интригах тюрки полные невежды, воевать умеют только в открытом бою — с оружием в руках. И на коне. И чтобы свист в ушах… В этом повинны традиции Великой Степи, они не предполагали подлости, которая оказалась нормой в отношениях между коренными европейцами. У Рима был богатейший опыт именно закулисной борьбы — он умел подсыпать яд в бокал с вином даже самым близким друзьям.
Вот что писал в III веке об этом римском искусстве уже цитируемый Феликс Минуций: «Они строят жертвенники даже неизвестным неслыханным божествам. Так, присваивая святыни всех народов, они стали обладать и их царствами».
Как видим, история целиком повторилась и с тюрками. Ничего нового папа Григорий Великий не придумал, он действовал по старому, отработанному шаблону, который уже много раз выручал римлян.
Даже орден Григория Великого (им позже стала награждать Римская церковь особо отличившихся своих героев) по форме повторил тюркские ордена, известные еще до Аттилы. Брали все, что плохо лежало.
Забвение тюркской культуры в Европе шло по накатанной колее: официально ее никто не запрещал — ее просто перестали упоминать, и она забылась сама собой. [50] Уже к VIII веку политика насаждения христианства, начатая папой Григорием Великим, дала первые щедрые плоды — немало тюрков было на стороне папства, они стали его главным оружием и орудием в борьбе против Тенгри и всей тюркской духовной культуры. Свои громили своих.
Конечно, об эпохе разорения Великой Степи будут написаны правдивые книги. Пока о ней известно только из уст христианских историков. Эту победу католиков называют победой над арианством, сознательно упуская из вида, что египетский епископ Арий никакого отношения к Северной Европе не имел, что религия тюрков (единобожие!) существовала за восемь веков до рождения Ария!
50
Нечто подобное наблюдается в сегодняшней России, где дети не знают пионеров, Ленина, Сталина, на примере которых воспитывали их родителей. Официально Ленина никто не запрещал, о нем перестали говорить детям. И они уже не знают его.
Сохранилось немало сведений, как католики утверждали свои позиции в Северной Италии, на континенте, в Южной Англии. Схема всюду одна: обман, тайные уловки, подлог… Хотя, конечно, не всё и не всюду протекало спокойно и гладко, находились общины, которые раскрывали коварство Рима и противились ему. В первую очередь это — тюрки-богомилы, движение которых оформилось к X веку на территории Центральной Европы, затем тюрки-катары и тюрки-альбигойцы, которые приняли от богомилов эстафету борьбы за чистоту веры в Бога Небесного. Катары, например, возвратили себе тенгрианство, за что их (жителей современных Франции, Италии, Испании, Германии) называли хазарами или булгарами. Конечно, они — настоящие тюрки, боролись, как могли. Но силы были слишком неравными.
Вот, казалось бы, «несущественная» историческая деталь, которая многократно фигурировала даже в исторических романах. В средневековой Европе бытовало правило для аристократических родов — обязательный ритуальный поединок с драконом. Не победив своего дракона, молодой человек не мог называться рыцарем или аристократом, двери в замки соседей ему были закрыты… Но какого дракона должен был он победить? Что или кто подразумевался под этим мифическим образом?
Конечно, тюрки. Живых драконов в Европе не было. Образ дракона или змея, как известно, символизировал тюркскую культуру. Значит, от молодого человека требовалось публично отречься от предков, убить в себе память. За этим ритуальным поединком с драконом стояло убийство собственных предков!.. Нет, не самые глупые люди собрались в Ватикане.
Или такой пример. У тюрков, приученных только к открытому бою, считалось великим позором наносить противнику колющий удар шашкой или кинжалом — он считался ударом исподтишка. Только прямой рубящий удар признавала Великая Степь. Даже в самой безвыходной ситуации гордый тюрк обязан был рубить, но не колоть: по правилам боя неприятель должен видеть удар.
И эту особенность тюркской психологии подметили римляне. В средневековых городах против тюрков они применили шпаги, стилеты и кортики. Колющее оружие. Оно имело явное преимущество перед шашкой в поединках на узких, запутанных улочках. По традициям Степи считалось неприличным перед чужим домом сидеть на коне, полагалось сойти и вести коня за узду. В помещении тюрку вообще запрещалось обнажать оружие.