Европа в Средние века. Быт, религия, культура
Шрифт:
Вернувшись, они оттеснили процессию внутрь соседней церкви, где шла служба. Группа разгневанных служителей церкви во главе с ректором университета бросилась к королю. Когда они заявили, что покинут Париж, если справедливость не восторжествует, им пообещали наказать виновных. Так и было сделано, и Карл Савойский был оштрафован на 1000 либров. Эту сумму получили пострадавшие, и еще некая сумма была пожертвована на строительство пяти зданий для капелланов. Карл также был вынужден уйти с должности управляющего, оставить двор и разрушить свой городской дом. Последнее было выполнено руками торжествующих студентов. Они же проследили, чтобы трое зачинщиков драки прошли в качестве наказания до церкви босиком, в простых рубашках и со свечами в руках. Они к тому же подвергались наказанию плетьми вместо своего хозяина.
Но хотя мы знаем о многочисленных случаях насилия, связанных с жизнью студентов, другая сторона этой жизни была мирной, если не сказать – идиллической. Эти сцены дошли до нас в латинских разговорниках для студентов. Этим языком они должны были пользоваться в стенах университета. Эти книги позволяют нам увидеть то далекое время. Вот французский студент Жан спешит по парижским кварталам. Задержался у книжных развалов у Нотр-Дам; затем, свернув к рынку на рю Нове, покупает себе запеченного фазана. Перейдя Гранд-Понт, спешит мимо кузнечных мастерских и лавок менял, которые расположены по обеим сторонам улицы. Проходя мимо мастерской башмачника, он вспоминает, что надо забрать из ремонта башмаки. Затем заходит к аптекарю купить лекарства от расстройства желудка, которое, возможно, вызвано печально известными несвежими яйцами Парижа.
В магазинчике, торговавшем свечами, также продавались писчие материалы. Сделав здесь покупки, голодный и усталый Жан спешит в Латинский квартал. Здесь, перебивая друг друга, расхваливают свои товары продавцы вина, фруктов, вафель и других вкусностей. Но Жан спешит в закусочную, сегодня он может позволить себе колбасу и тарелку супа. А вот тарталетки с яйцом и сыром и острые пирожки со свининой, курица и угорь – не для него. Их могут позволить себе только более обеспеченные студенты, которые с аппетитом уплетают все это за столиком напротив. Тщательно вытерев нож и вилку кусочком хлеба (который он тут же и съедает), Жан отправляется на поиски пивной, чтобы утолить жажду.
Сквозь еще одно лингвистическое окно мы видим Карла в Гейдельберге. Здесь картинка несколько другая. Карл и его друзья гуляют по окрестностям Гейдельберга – по берегам Некара, по знаменитой дороге философов, которая пленяла стольких студентов. Гуляя, они обмениваются фразами на латыни – о птицах, деревьях и рыбах. А может быть, они затевают жаркую дискуссию о «реализме» и «номинализме», а еще, возможно, Карл хочет получить от друзей совет по поводу письма, которое только что получил из дома: в нем его зовут домой, чтобы женить на зажиточной девушке из хорошей семьи. Он говорит друзьям, что этого ему совсем не хочется: «Глупо оставлять учебу ради женщины, поскольку жену можно заиметь всегда, а вот потерянные знания восстановить нельзя».
Возможно, Карл возбужден, потому что ему предстоит защищать свои тезисы, выдержать серьезный экзамен и защиту докторской работы перед архидьяконом и преподавателями колледжа. Он боится, что не получит права на преподавание. Друзья советуют ему устроить для экзаменаторов обед, чтобы они были более снисходительны к нему и проголосовали в его пользу. Только тогда его подведут к креслу магистра, вручат открытую книгу, наденут на голову берет и он будет посвящен и получит благословение на преподавание. Церемония завершится торжественной процессией, которая пройдет по узким улицам Гейдельберга и обратно к его дому, где они с друзьями отметят его успех грандиозным пиром.
В студенческом братстве были свои «паршивые овцы» – так называемые странствующие студенты. Говорили, что они «перемещались от города к городу… в Париже стремились познакомиться со свободными искусствами, в Орлеане – с классическими науками, в Салерно – с медициной, в Толедо – с искусством магии, но нигде их не интересовали манеры и нравственность».
Рис. 54. Гольярд клянется в любви
Главным местом их обитания была Северная Франция, центр Возрождения XII века. Поэзия странствующих студентов носила откровенно языческий характер и прославляла жизнь, любовь и красоту. Она является отражением более живой, энергичной и страстной стороны жизни, возможной для некоторой части церковников. В придорожных тавернах они пили и пели свои развеселые песни:
В наших странствиях веселыхМы превесело живем,Мы едим и пьем досыта,Песенки свои поем.Вызывающие, богохульствующие, веселые, часто испытывающие неимоверные трудности, но никогда не жалеющие себя гольярды, они были вечной головной болью церкви. Ничто не могло заставить странствующего студента – прирожденного бродягу и искателя удовольствий – стать полезным членом общества. Ну что можно было сделать с человеком, который хвастался:
Широкой дорогой иду я впередИ ни о чем не жалею;Порок интереснее мне, чем добро,И вход в небеса мне не светит.Чем мертвей моя душа,Тем живее я живу.Наконец, в 1231 году церковь исчерпала свой запас терпения и выпустила указ, согласно которому любой странствующий студент-церковник должен был быть побрит наголо. С него сбривали тонзуру, драгоценный символ принадлежности к привилегированному классу. Более того, любой церковник, оказавший ему помощь или давший приют, также подвергался наказанию и штрафу. После принятия этого указа число странствующих студентов быстро уменьшилось. Скоро само слово «гольярд» стало символом чего-то низменного и к XIV веку стало синонимом «содержателя борделя».
Однако гольярдов не следует путать со странствующими учеными типа Иоанна Солсберийского, или Герберта Аврилакского, или Николаса Брейкспира, единственного англичанина, когда-либо занимавшего папский престол. Действительно, они переезжали из одной великой школы Европы в другую, движимые жаждой не наслаждений, но знаний. Тысячи менее выдающихся студентов с равным энтузиазмом и стремлением к знаниям колесили по пыльным дорогам Европы, загоревшие до черноты так, что собственные отцы не узнавали их. Именно этим людям мы обязаны сохранением древнего и созданием нового образования. А гольярдам мы обязаны сохранением искры поэтического воображения.
Когда Диана зажигаетСвою хрустальную лампаду,Ее бледный лик отражаетсяВ свете седого огня.По небу бегут облака —Их гонит западный ветер.Лунный свет исчезает вдали,Как звон далекой стрелы.Глава 8
Художники и строители церквей
«В Средние века не было такой великой мысли, которую люди не запечатлели бы в камне». Это утверждение Виктора Гюго во многом справедливо. Ведь существовала теснейшая связь между работой поэтов и ученых, философов и теологов, с одной стороны, и строителей церквей и художников – с другой. Средневековые соборы являются хранилищем иллюстраций не только к библейским легендам, но и к поэмам и популярным сказаниям, житиям святых, научным и религиозным теориям и историческим фактам, а также зарисовок из современной жизни.