Европейская поэзия XIX века

Коллектив авторов

ПЕСНИ МИЛОСАО, СЫНА ГОСПОДАРЯ ШКОДРЫ

(Из поэмы)

«Стылый воздух с гор струится…»

Стылый воздух с гор струится, И зима бредет в долины. Я пошел в стан Марелюлье, Там давно в немом безлюдье Ждал пастух меня. Он быстро Молоко согрел овечье И промолвил, прослезившись: «Пей, мой мальчик. Помню время — Приходил твой дед к нам часто, Молоко ему мы грели, И сидел он до рассвета, Горечь битвы забывая». Здесь могилы моих братьев — А земля врагу досталась. Зыбкий сон вспугнули овцы. Я проснулся: над Мбусатом [5] Поднимался бледный месяц, Серебром осыпав море. Во второй раз я проснулся: Звезды больше не смотрели На людей, укрытых буркой, На овец, шумевших глухо,— Ночь была, как смерть, черна. В третий раз я приподнялся: Закатился тонкий месяц, По холмам белесым овцы Одиноко разбрелися. Я в четвертый раз проснулся: Наши овцы пили воду Из реки, как небо, синей. Все постыло мне, в деревню Поспешил я вдоль долины. На траве в лучах рассвета Хлопья снега исчезали… Я вошел в орешник, вижу: Далеко за поворотом Чей-то стан мелькнул неясно С голубой полой одежды И каштановой косою. В камышах ее нагнал я.

Юноша.

Ты сегодня здесь! Не думал Я тебя так рано встретить.

Девушка.

Почему меня не

видно — Помогаю братьям в поле. А сегодня мать велела Два цикория найти ей. Где ты спал сегодня ночью?

Юноша.

У костра, укрывшись буркой.

Девушка.

В этот холод? Почему же Ты домой не мог вернуться?

Юноша.

Потому что мимо дома Моего не ходит больше Девушка с густой косою.

Девушка.

Ты, как солнце, — одиноко Целый день бредешь к ночлегу. Разве плохо солнцу в небе?

Юноша.

Скоро вновь поход, чужбина. Я, тебе чужой, погибну. Рада будешь моей смерти.

Девушка.

Почему? Мы по дороге Рядом шли. Она отстала И смотрела, пряча слезы, На вершины тополей.

5

Мбусат — город в Калабрии, недалеко от родины поэта, деревни Маки. Хотя действие поэмы происходит в Албании, возле города Шкодры, поэт часто вводит в поэму калабрийские топонимические названия.

* * *

«Лег, но не могу уснуть…»

Лег, но не могу уснуть. Дверь пошире отвори, Чтобы влажный ветер с моря Освежал всю ночь наш дом. Мне видны холмы отсюда, Наш очаг и звезды в небе, Вдоль стены сидят старухи, Год прошедший вспоминают… Девушку с прекрасным станом Выбрал в жены я себе, Сын родился у меня, На нее лицом похожий. Сколько счастья в дом внесла Та, что, колыбель качая, Вышивает пояс мне! Лег, но не могу уснуть. Свет безбрежный, полуденный Вижу я в ее глазах; Безмятежна и прекрасна, В доме царствует она. Пусть о днях моих счастливых Кто-нибудь на свете вспомнит, Как названья старых храмов, Гор и рек капризных вспомнят Те, что после нас родятся… Лег, но не могу уснуть.

* * *

«Дождь три дня свинцовой сетью…»

Дождь три дня свинцовой сетью Заслонял дыханье лета. На четвертый день над нивой Протянуло руки солнце. Я один в тоске смертельной К роднику с холма спустился, Под оливой сел на камень. Плыло марево. Со стога Сорвалась воронья стая. Я вскочил, ошеломленный. Слышно было, как на ниве Женщины серпы точили. С виноградника летела Песнь протяжная. В то утро Словно родилась земля. Рина, на твоей могиле Тоже зреет виноград? Но был твой удел счастливым, Даже если на кладбище Краше всех твоя ограда. Ты теперь вдали, одна,— Прах в блистающих одеждах,— Не разделишь с мужем радость Летнего, сухого дня. Господи, творец юдоли! Будь ко мне ты милосерден, Смерть приблизь, чтоб я навеки Вырвался из рук твоих.

* * *

«Дуют ветры с гор высоких…»

Дуют ветры с гор высоких, У дубов срывают листья. Кровь моя — в реке Води [6] . Воины, шатер откройте, Я хочу увидеть Шкодру, Я сестру хочу увидеть. У окна сестра томится, А вокруг качает ветер Волны яркие цветов. Мне там больше не проснуться. Вечерами, как и прежде, Собираются друзья… Я ж для них, как сон, исчезну! Нет на свете Милосао.

6

Води — символическое название реки в поэме.

ЗЕФ СЕРЕМБЕ

Перевод Я. Козловского

Зеф Серембе (1843–1901). — Родился в Калабрии. Его отец, участник революционных событий 1848 года, был вынужден после поражения революции покинуть деревню и скрываться в горах. Мальчиком З. Серембе поступил в коллегию св. Адриана, где на него большое влияние оказал И. Де Рада. Окончить коллегию поэту не удалось; он вернулся в родную деревню, затем обошел пешком все калабрийские и сицилийские поселения арберешей, собирал народные песни. Девушка, которую он любил, героиня его многих стихов, эмигрировала вместе с родителями, бедными крестьянами-арберешами, в Бразилию и там умерла. В 1875 году Серембе удалось побывать в Бразилии благодаря дружеской переписке с известной меценаткой, албанкой по происхождению, Еленой Гика, которая дала поэту деньги на поездку; меньше чем через год он покинул Бразилию. В Италию он вез поэму, драму, много стихов; все его надежды были связаны с их изданием. У испанских берегов корабль, на котором плыл поэт, потерпел крушение. Серембе удалось спастись, но рукописи погибли. Оставшись без всяких средств, Серембе прошел пешком Испанию, Италию и вернулся в свою деревню. Вскоре поэт снова уехал в Бразилию. Умер он в Сан-Пауло.

Зеф Серембе редко записывал свои стихи; блестящий импровизатор, он творил их повсюду: в. пути, в гостях, на свадьбах. После смерти поэта отдельные его стихотворения изредка появлялись в печати. Племянник поэта собрал тридцать девять стихотворений 3. Серембе и опубликовал их отдельным изданием в Милане в 1926 году. Только в 1974 году рукописи некоторых стихов З. Серембе были найдены в Копенгагенской королевской библиотеке.

ПОСЛЕ СБОРА УРОЖАЯ

Клубится в небе туч громада, Заладил дождь, и грустно нам, Что сбор окончен винограда И бродит осень по полям,— И не пускает нас туда, Где нам мила была страда. И лишь с дубов листва опала, Как, тишину разлив окрест, Опять зима залютовала. За прялки усадив невест. Белы деревья и кусты, Снег занял гнезда, что пусты. Я в одиночестве брожу, Своей возлюбленной не видя. И всякий раз, на площадь выйдя, Как будто сам себя бужу. И не шепнет никто мне вдруг: — Да вон она в кругу подруг! Одна отрада: взять ружье И вдалеке села родного В пещере горной забытье Найти под облаками снова. Привычно верх среди высот Над явью вымысел берет. И девушка полувоздушно Вдруг возникает, как во сне,— Прекрасна и неравнодушна, Она приносит радость мне. Не оттого ль, хоть снег вокруг, Воочью вижу вешний луг… И слышу: льется недремотно Напев златоголовых птиц. И вижу стелющих полотна Над речкой женщин-чаровниц. И тем они, что белокожи, С речными лилиями схожи. И в мире том, что создан мною, Живу, печали вопреки, И полон радостью земною, Как зернышками колоски. И сердце я сквозь снег в лесу, Как будто бы фонарь, несу. А в дни, когда гремят обвалы, И слышится стенанье птиц, И ледяные ветры шалы, Моей печали нет границ. Сидеть мне дома суждено, И все вокруг черным-черно. Гляжу с балкона и за гранью Продрогших стекол вижу вновь, Как девушка мелькнула ланью, Чтоб помнил горькую любовь. И в бездну рушится утес, И пробуждаюсь я от грез. Земли и неба сотрясенье, И волн морских ночной порой Мне чудится исчезновенье, Но люди видят сон второй. И лишь в минуты забытья Душою отдыхаю я. И снова мысленно молю Перед полночного лампадой: «Приди, которую люблю, Развей мой страх, утешь, порадуй! Засну я, и желанья тут Сбываться сказочно начнут. Рассказ послушай мой: „Вчера Нашел в пещере петуха я, Глухарь был яркого пера, Глаза мерцали, затухая. Он ранен был и в смертный час Подругу звал в последний раз. И на меня он походил, Подруге о любви поведал И умер, не расправив крыл, И мертвого земле я предал. И поднял руки к облакам, Катились слезы по щекам. Я вспомнил, как в Пилури [7] ты Когда-то хворост собирала И, словно ангел доброты, Меня улыбкою встречала. Как нежное, зардевшись, мне Шепнула слово в тишине. Рододендронов посреди Тебя, как сердце подсказало, Я целовал, прижав к груди, Когда ты хворост собирала. И, свой благословив удел, Ликуя, песню я запел: — Ты слышишь, милая моя, Что захлестнуло мир веселье, Как эхо горного ручья Суровоскальное ущелье. А небо, от любви оно Сегодня мягче, чем руно…“» Темнеет. Поздно. Сжав ружье, Я вспоминаю все, что было: Миг, канувший в небытие, И ту, что про меня забыла. Удачу, это понял я, Уносят волны бытия.

7

Пилури — название леса возле деревни, где родился поэт.

ГОСПОЖЕ ЛЮЛЕ

На холме ты запела отрадно, Твоя песенка льется мне в грудь. Видит солнце, как ты ненаглядна И цветам не уступишь ничуть. И печаль для меня ты и счастье, Хоть не блещешь в деревне своей. Всех красавиц в окрестности застя, Ранишь сердце мне молний грозней. Грех смеяться над парнем влюбленным, Пусть гордишься ты станом точеным, Обаянье не вечно — учти. Одержимый любовью земною, Стал, покой потеряв под луною, Я костром у тебя на пути.

МОРЯК

Простимся. О себе не беспокоясь, Уходит перевозчик нынче в ночь. Из сундука достань широкий пояс И меч к нему надежно приторочь. Ты плачешь, госпожа? Не плачь, не надо, Жизнь каждому желанна и мила, Мне и в ее печали есть услада. Прощай! Меня отчизна призвала. В сраженье, испытавшие немало, Мы гневно поднялись, и потому Несется от причала до причала Проклятие турецкому ярму. Ты в море проводи меня и ведай, Что я к тебе, печали утоля, Еще вернусь, любимая, с победой, Вздымая флаг на мачте корабля. Над собственной судьбою я невластный, Молю тебя, любовью дорожа,— В час проводов не выгляди несчастной, Когда ты арберешка, госпожа. Любимая, счастливо оставаться, А в море, словно распахнув крыла, Являя храбрость, буду я сражаться, Нам всем пример Теута [8] подала. Тебе известно, госпожа, что новый Бардюль [9] поднялся, и, гордясь судьбой, Иду я в бой, иду на все готовый, Все чаянья свои связав с тобой. Когда зари на небе вспыхнет пламя, Как прежнее на берег ни зови, Мне молодой женою станет знамя, А песнь о море — песнею любви.

8

Теута — жена правителя иллирийского государства ардианов Агрона. Правила страной после смерти мужа (231 г. до н. э.), прославилась своей воинственностью.

9

Бардюль — правитель иллирийского племени энкелеев (начале IV в. до н. э.), неоднократно воевавший с Филиппом II, царем Македонии.

ВИНЧЕНЦ СТРАТИКО

Винченц Стратико (1822–1886). — Родился в Калабрии, в аристократической семье, где почитались боевые традиции прошлого; многие из предков поэта принимали участие в вооруженной борьбе с турками на территории Албании и Греции. В. Стратико тоже учился в коллегии св. Адриана и воспитывался в обстановке революционности и свободомыслия, одним из его преподавателей был И. Де Рада, дружбу с которым поэт сохранил на всю жизнь. В 1848 году В. Стратико вместе с двумястами односельчанами сражался с войсками Бурбонов. В 1859 году он возглавил восстание против Бурбонов в Люнгро. В 1860 году В. Стратико во главе пятисот добровольцев присоединился к войскам Гарибальди, проходившим через Калабрию; участвовал в битве за Неаполь; в 1866 году был начальником штаба в армии генерала Дж. Дурандо. В 1874 году поэт подвергся преследованиям за социалистическую деятельность; полиция произвела в его доме обыск, в результате чего погибло много рукописей.

В. Стратико был зачинателем пролетарской поэзии в албанской литературе. В своих многочисленных статьях он выступал в защиту прав трудящихся. Этой же теме посвящена его небольшая поэма на диалекте калабрийских арберешей «Пролетарий» (год написания неизвестен, опубликована в 1959 г.).

ПРОЛЕТАРИЙ

Перевод М. Курганцева

Плач по случаю смерти того, кто ничего не имел.

Костлявый череп твой обтянут кожей — Лежишь, на человека непохожий, Без дома, без надела, без креста. Ни панихиды по тебе, ни всхлипа. Положен в яму и землей засыпан Ты, труженик. Душа твоя чиста. Ты всех кормил своим трудом и хлебом. Но пение псалмов, и плач под небом Кладбищенским, и колокольный звон — Не для твоих убогих похорон. Ты брошен в яму, словно ком земли. Тебя зарыли, а не погребли. Как ствол большого кряжистого дуба Лежит, поваленный на землю грубо Косым ударом молнии слепой, Разбит, обуглен, оголен, расколот,— Так ты лежишь, и сумрак — над тобой. Перемогая боль, и жар, и голод, В мученьях дни последние влача, Томился ты без крова, без врача. Родился нищим — умираешь голым. Подобно камню сердце богача. Но если б только лошадь заболела У богатея, он бы поскорей Созвал на помощь лучших лекарей И задал им единственное дело: Любимицу немедля исцелить! Ее согреть заботой без предела: Покрыть попоной, сладко накормить, И напоить, и уберечь от боли, Скребком почистить, вычесать, помыть, Не выводить, чтоб отдохнула в холе. И вся болезнь пройдет сама собой, Когда есть врач, забота и опека, Еда, питье и кров над головой. А ты, подобье божие от века, Ты, человек, потомок человека, Ты, самый благородный на земле, Лежишь во прахе, в холоде, во мгле! Ты во сто крат достойней, чем солдат С ружьем, с ножом, с медалью за победу. Бездельники торопятся к ободу, А ты работал, голодая, брат. Ты всем пожертвовал, все претерпел. Ты даже хлеба досыта не ел. Есть у лисы надежная нора, Свое гнездо — у птицы поднебесной. Лишь ты один, безропотный и честный, Не нажил ни лачуги, ни двора. Невзгодами измотан, изможден, О хлебе для себя не беспокоясь, Под градом, ветром, снегом и дождем, Не видя света, не за страх, за совесть Ты поработал. Завершил свой путь. Закопан в землю — можешь отдохнуть. Ты не имел своей одежды даже, Овечьей шкуры жалкого куска. Не для тебя веретено и пряжа, Постукиванье ткацкого станка. Ты нас овец, возделывал сады, Косил траву и собирал оливки. А что взамен? Объедки да опивки, Ломоть лепешки да глоток воды. На виноградниках ты дотемна Трудился, но не пробовал вина. Ты за скотом ходил, его стерег Зимой и летом, не жалея ног, Но так и не разжился, не запасся Своего долей сыра или мяса. Сажал бобы — остался на бобах. Гнул спину в копях на добыче соли, А нажил только вечные мозоли, Кровавым потом навсегда пропах. При четырех наборах каждый раз Ты призывался в рекруты, в солдаты. Мы все перед тобою виноваты: И жизнь и кровь ты отдавал за нас. Могильный холод, тишина и прах. Свободен ты от жизни и от боли. Но и за гробом на твоих руках Не сгладятся кровавые мозоли. Счастливец сытый, щеголь и богач, Себя оберегающий умело, Твоих невзгод, и мук, и неудач Но примет к сердцу. И ему нет дела До голытьбы. Ловкач себялюбивый, Он занят только собственной наживой. Перед тобой захлопывались двери, И отвращение, и недоверье Ты находил у входа в каждый дом, Где господа живут твоим трудом. Не ожидай поддержки, и щедрот, И жалости, не уповай на помощь От тех, кого ты одеваешь, кормишь, От тех, кому ты отдал кровь и пот. Ты украшеньем был земли родной, Родник добра, струившийся потоком. Ты, шелковичный червь, свой белый кокон Ты отдал людям, жертвуя собой. Ты честно послужил отчизне милой И честно умер, позабытый миром. Ты временем безжалостно убит. Старуха-мать пришла. Едва стоит И молча плачет над твоей могилой. Мать! Вытри слезы. Ими все моря Уже полны. Отчаянье, несчастья Не вечны. И скончался не напрасно Твой сын, твоя отрада, кровь твоя. Он человеком был. И силы зла Над ним не властны. Он погиб не зря. Он — солнце, что взойдет в заветный час И щедро землю радостью одарит. Он — молния. Она еще ударит, И сгинет враг, поработивший нас. И человек не будет никогда Душить и грабить человека, брата. Все будут жить свободно и богато — Настанет век совместного труда!