Европейский сезон
Шрифт:
Поляна сразу стала меньше. Флоранс обняла подругу под распахнутой курткой:
— Не волнуйся. Правила нельзя нарушать. Я здесь неплохо высплюсь.
— В первую ночь — вряд ли. Дай сюда руку, — Катрин вложила в ладонь подруги теплую рукоятку пистолета. — Маленькое нарушение правил. Ножом ты еще неважно пользуешься, а ружье не слишком любишь. Только по бурундукам не пали, патронов мало…
Катрин исчезла в темноте, и Флоранс осталась одна.
Ночь оказалась чудовищно длинной. Лес дышал за тонкими стенками палатки, жил своей пугающе чужой и непонятной жизнью. Флоранс до боли сжимала рукоятку пистолета, старалась думать об отвлеченном
Где-то далеко выли волки. Бесконечно шуршали ветви деревьях, — в них пробирались кровожадные безымянные духи, те, что наводят такой ужас даже на индейцев. Вздрагивая, Флоранс думала о своей несчастной жизни, и о вымершем человечестве. Наверняка, что-то случилось, и ты осталась совершенно одна. Навсегда-навсегда. От больших ужасов, мысли сползли на ужасы поменьше. Флоранс ненавидела ружье, — проклятая тяжелая железяка, несмотря на все старания, при каждом выстреле оставляла неизменные синяки на плече. Хорошо, что есть пистолет, — Флоранс прижимала "Вальтер" к груди. Катрин бросила, оставила тебя в одиночестве, — оставила, оставила, — пусть и не знала что навсегда. Но хоть пистолет есть. От слез глаза были мокрыми. Флоранс боялась шевельнуться, чтобы их вытереть…
Проснулась она от птичьего щебета. По голосам различать птиц Флоранс еще не научилась, но раз пташки так нагло галдят, значит, жизнь в мире продолжается?
Рубашка оказалась влажной, — должно быть от пота, в который бросало от страха. Флоранс ежась, выбралась из палатки, поспешно надела куртку и принялась возиться с костром. Вокруг еще держался почти ночной сумрак, но под золой оказались тлеющие с вечера угли, и сразу стало веселее.
Огонь потрескивал. Флоранс раздумывала, — не перелить ли из фляжки холодный чай в котелок и согреть на огне? От мыслей оторвал отчетливый треск в зарослях. Флоранс чуть не порвав карман, выдернула "Вальтер", навела на деревья.
— Только в меня не попади, — сказала невидимая Катрин.
— Что ты здесь делаешь? — сердито сказала Флоранс, запихивая обратно пистолет. — Я чуть не обписалась с перепугу.
— Извини. Мне не спалось, и я решила тебя встретить, — Катрин вышла из-за деревьев и ее пятнистая армейская куртка перестала быть частью леса.
— А вот я как бабахнула бы в тебя, — пробормотала Флоранс, обнимая шею любимой.
— Я думала тебе очень страшно.
— Мне? Страшно? Да я думала, что просто помру от ужаса. Черт, такой длинной ночи у меня еще не было. Хорошо, что ты пришла, — просто не знаю, как бы я дотащилась до дома на таких ватных ногах.
— Вместе дойдем. Ты себя проверила и хватит.
— Ну, уж нет! Ночью я была готова на что угодно, лишь бы ты оказалась рядом. Но через пару дней, я здесь останусь одна. И тогда, без всяких слабостей, — дойду до дома самостоятельно. Я не нежнее других.
— Не сердись. Я не хотела тебя обижать. Просто мне самой было очень не по себе, — прошептала Катрин.
— Я не обиделась. Наоборот. Как же я рада тебя видеть! В конце концов, я женщина в возрасте и могу рассчитывать на некоторые послабления. Хотя бы на первый раз.
— Это ты-то женщина в возрасте? — засмеялась Катрин. — Посмотри на себя, — нос в пепле, глаза "по семь копеек", как у школьницы, впервые заглянувшей в мужской сортир.
— Семь копеек — это сколько? — Флоранс надула губы. — И вообще, мне нужно срочно умыться.
Спуститься к ручью и привести себя
Возвращаясь, они несли ружье по очереди. Лес давно стал веселым и милым. На полпути к женщинам присоединился жизнерадостный Цуцик. Уже выходя на широкую поляну перед домом, Катрин озабоченно поинтересовалась:
— Фло, ночевать в одиночестве, — занятие полезное. Но я понимаю, что ты чувствовала ночью. Может быть, тебе вредно так нервничать? Ну, в нашем с тобой положении?
Флоранс улыбнулась:
— Да перестань ты так относиться к "нашему положению". Ничего в нем нет сверхъестественного. Миллиарды женщин и до нас ходили беременными. И нельзя же у меня отбирать законное право гордится собой. Я хоть и не болтаю как Жо, но эта ночь мне многое дала…
Сейчас, вспоминая свой "первый ночлег", Флоранс лишь чуть печально улыбалась. Не будет больше холеной впечатлительной дамы из Европы. А ведь именно в нее когда-то влюбилась Кэт. Ну, не страшно, — сейчас все стало по-другому. Катрин не влюбленная девочка, да и влюбленностью, сложившиеся отношения называть смешно. Увязли по уши, с плотью, с кровью, смешались и атомы и электроны и разорвать общую систему "кровообращения" невозможно, — не выживешь. И это уже не пугало. Слегка смущало другое, — оказывается, вашу неестественную общность давно поняли и признали все окружающие, лишь до тебя самой дошло с опозданием.
…В Анджел-Сити они тогда прилетели в жуткую жару. Иммигрантов из Европы встречала Валери со своим бой-френдом, — симпатичным пареньком, по имени Майкл. Флоранс на всю жизнь запомнила короткий оценивающий взгляд, который кинула на нее худощавая девчонка. Мысль, о том, что Катрин с падчерицей может связывать постель, была довольно безумной, но все-таки, доля ревности во взгляде Валери имелась. В конце концов, у Флоранс вполне хватало опыта, чтобы чувствовать такие вещи.
Валери повисла на шее Катрин, потом обняла Мышку, поздоровалась за руку с насупленным Жо.
— Рада познакомиться, — сказала она Флоранс. Глаза у девчонки были пугающе честные и жестокие.
Потом все отправились выручать из багажного плена Цуцика. Катрин улыбалась, разговаривала с Майклом и Валери одновременно. Она была здесь своей.
Дом оказался даже просторнее, чем виделся по описаниям. Берег океана, широкие дуги волн, набегающие на пляж. Белое, полупрозрачное от стекла, строение. Сдержанная пожилая женщина, — тетя Маргарет, рыжая служанка Джинна, и даже ее сынишка, похожий на рассудительного бурундука по имени Рик, — все они разговаривали с Катрин и Мышкой, и от них всех просто несло радостью. Здесь были рады видеть молодую вдову Катрин Кольт. Впрочем, и Мышке с Цуциком, здесь тоже были рады.
Флоранс существовала в качестве добавки, — любопытное явление, которое пытались оценить.
Молодежь сидела у бассейна, — кажется, спорили о преимуществах и недостатках американского и европейского футбола. Валери обнимала своего парня за плечи, — она держалась со своим избранником ласково и покровительственно. Чем-то такая манера неуловимо напоминала повадки Кэт. Майклу подобное обращение явно нравилось. Странно, — подростки напоминали пару, которая жената уже много лет.
Цуцик радостно грызся, кувыркался, и боролся со своим черным, таким же пушистым, собратом-хаски. Псы тоже откровенно наслаждались общением.