Европейский сезон
Шрифт:
Руки вздрагивали. Нехорошо. Катрин сняла куртку, поправила едва не выпавшую из-за пояса "Беретту". Нашарила в рюкзаке светлый скомканный парик, вытерла распаренное лицо. Везет кое-кому. С минуту девушка сидела, вытянув ноги и закрыв глаза. Сердце успокоилось. Черт, стоит чуть разволноваться и сразу вспоминается Бьер-Та.
Ладно. Что у нас с телефоном? Возле "двойки" появился двойной восклицательный знак. Хозяин едет в загородное гнездышко. "Тройка" уже не подаст признаков жизни. А что же у нас "единичка" и "четверка" медлят?
Контроль
Катрин принялась принимать боевой вид. В рюкзаке лежал разгрузочный жилет. Не спецназовский, естественно, но лучшее, что удалось отыскать Мышке. Катрин разместила магазины и гранаты, не забыв замечательную отвертку. Дозарядила опустевший магазин "Беретты". Кто, все-таки, были эти люди севшие "на хвост" Мышке? Ладно, останемся в живых, в газетах прочтем. Катрин взвесила на ладони миниатюрные пульты дистанционного подрыва. Пластида еще полно. Как бы его получше пристроить?
Приоткрылась дверь. Ну вот. Даже слепой почувствует, что замок сломан.
Человек прикрыл за собой дверь и замер.
— Жозеф, давай я тебя прямо сейчас пристрелю, а? — прошептала Катрин. — Ты меня задолбал. Что тебе на месте не сидится?
— Я не могу сидеть, — прошептал парень, вертя головой. Девушку он разглядеть не мог. — Они едут. Будут здесь через тридцать минут. И начнут меня допрашивать.
— Замечательно. Иди и думай, что ты станешь врать. Тебя сейчас опять искать будут.
— Я на минуту. Катрин. Ты меня скоро убьешь. Я понимаю, но прошу тебя, — скажи кто ОНА такая? Я делаю все, что вы хотите. Умаляю, — просто скажи кто ОНА. Мне будет легче. Она ведь не человек?
— Не совсем, — пробормотала Катрин. — Послушай, я не понимаю, с чего ты так втюрился. Что ты к нам пристал? Ты же "голубой"?
— Это из-за дяди Люка? — парень горько улыбнулся. — Я не гей, Катрин. Я — проститутка. Всегда прогибаюсь.
— Вот повезло твоей маме. Занимается глобальным сутенерством, а тут и малыш такой славный подрос.
— Я ее ненавижу. И ее шоу-бизнес.
— Баран, ты, Жозеф. Иди на место.
— Катрин, кто ОНА? Я уже отдал ЕЙ душу? ОНА будет там, когда я умру?
— Нужна ей твоя душа. Она не дьявол. Души не ловит. Кровь и тело, может быть.
Парень застонал:
— Я хотел бы отдать все до капли. Ты не представляешь, какое блаженство, когда она обнимает тебя. ОНА — богиня.
Катрин фыркнула:
— Проваливай и веди себя как хороший мальчик. Иначе, ни на этом, ни на том свете ты ее никогда не увидишь.
— Иду. Я могу что-нибудь еще сделать для вас? Там будет около двадцати человек. Ты не справишься.
Катрин поколебалась и решилась:
— Там, в кабинете, где вы будете сидеть, есть кто-нибудь сейчас?
— Нет, — парень нервно хихикнул, — все сторожат тебя снаружи. Хочешь туда заглянуть?
— Да. Проводишь?
До кабинета оказалось несколько шагов.
— Надеюсь, это убьет меня сразу, — прошептал парень.
Катрин взяла со стола золотую зажигалку, подкинула на руке:
— Я буду за стенкой, Жозеф. Так что, обсудим, как кому повезло уже в аду.
— Передай ЕЙ, что, если бы я мог, я сделал для нее все что угодно.
Катрин глянула на парня. О, боги, — бледный, просветленный. Падший ангел, мать его. Уселся под самым шкафом.
— Выйди. Сядешь там, где тебя посадят. Будь уж последовательным до конца.
Катрин едва успела проскочить в свой "запасник" как в коридоре заговорили. Девушка замерла под самой дверью с "Штейром" в руках. Властные нотки в мужском голосе, но опять ничего не понять. Катрин отползла к своему дивану. Включила телефон. "Двойка" с тремя восклицательными знаками. У "единички" и "четверки" по два знака. Едут.
Катрин поняла, что ее трясет. Неужели получится?!
Перепроверить оружие. Тщательно осмотрела и запасные магазины. Зачем-то перечитала желтые буковки на оливково-серых яйцах гранат.
7.05 вечера. В щелях за шторами гаснет серый свет. В коридоре ходят, раздается высокий возбужденный голос. Затихло. Катрин посмотрела на телефон. Сплошные восклицательные знаки. Пора. Чуть не забыла, — Катрин дотянулась до рюкзака и достала американский кевларовый шлем. Найни так расстаралась, доставая. Теперь мы совсем как Дж. Ай.
Катрин глубоко вздохнула. И нажала набор номера. Глубокий шлем пришлось сдвинуть набекрень, иначе телефон не попадал к уху.
— Да, — раздраженно ответили по-французски.
Катрин помолчала. Голоса, окружающие собеседника примолкли. Катрин почти видела, как выжидающе уставились на плотного подтянутого немолодого человека, люди, сидящие у инкрустированного стола.
— Господин Бруно Чирчео?
— Да, это я, — голос чуть изменился. Уже понял. Перешел на английский. Машет рукой, командуя начать перехват сигнала.
— Это Катрин вас беспокоит. Не помешала?
— Нет. Что вам угодно, Катрин?
— Я бы хотела обсудить условия заключения перемирия.
— Мы тоже готовы поговорить. Хотя после сегодняшней смерти нашего друга… — голова с благородной тонзурой лысины, окруженной седыми курчавыми волосами, напряженно склоняется над столом. Человек любит рассматривать узоры палисандровой древесины.
— Он умер легко и приятно, — тихо говорит Катрин. — Не хочу показаться невежливой, но вы там все в сборе? Мне будет весьма трудно договариваться со всеми заинтересованными лицами поодиночке.