Евтидем
Шрифт:
После такой примерно моей речи Евтидем отвечал отважно и вместе с тем дерзко [16] :
— Пустяки, Сократ, лишь бы молодой человек пожелал отвечать.
— Но, — сказал я, — к этому он привык. Все присутствующие часто обращаются к нему с вопросами и беседуют с ним, так что он бывает достаточно смел в ответах.
Как же мне получше описать тебе, мой Критон, все, что там было потом? Ведь нелегкое это дело — обстоятельно воспроизвести столь своенравную мудрость. Итак я, подобно поэтам, должен, приступая к рассказу, воззвать к Музам и Мнемосине [17] . Начал же Евтидем, как мне помнится, следующим образом:
16
Софисты
17
Музы — покровительницы искусства, дочери Зевса и Мнемосины, богини памяти.
— Скажи мне, Клиний, те из людей, кто идет в обучение, — они мудрецы или невежды?
Мальчик же, услышав столь трудный вопрос, покраснел и бросил на меня недоумевающий взгляд. А я, видя его смущение, говорю:
— Мужайся, Клиний, отвечай смело то, что ты думаешь. Быть может, это принесет тебе величайшую пользу.
В это мгновение Дионисодор, наклонившись чуть-чуть к моему уху и улыбаясь во весь рот, молвил:
— Предсказываю тебе, Сократ, что бы ни ответил мальчик, он будет все равно опровергнут.
А пока он это говорил, Клиний уже отвечал, так что мне не удалось предупредить мальчика, чтобы он был осторожен, и он сказал, что учатся люди мудрые. А Евтидем:
— Называешь ли ты кого-либо учителями или же нет?
Мальчик ответил утвердительно.
— Значит, учители — это учители учеников, как, например, кифарист и грамматик были учителями твоими и других мальчиков, вы же были учениками?
Клиний согласился.
— А разве не обстояло дело таким образом, что, когда вы учились, вы не знали того, чему обучались?
— Именно так, — сказал Клиний.
— Но были ли вы мудрыми, коль скоро не знали этого?
— Конечно, нет, — ответил тот.
— Значит, вы были не мудрыми, но невеждами?
— Разумеется.
— Следовательно, учась тому, чего вы не знали, вы учились, будучи невеждами?
Мальчик кивнул в знак согласия.
— Вот и получается, что учатся невежды, а не мудрецы, как ты это думаешь.
Когда он это сказал, все спутники Дионисодора и Евтидема, подобно хору, послушному команде своего наставника, зашумели и засмеялись, и раньше, чем мальчик как следует успел перевести дух, Дионисодор вмешался и сказал:
— Послушай, Клиний, когда учитель грамматики читает вам что-нибудь, кто из мальчиков запоминает прочитанное — тот, кто мудр, или же тот, кто невежествен?
— Тот, кто мудр, — отвечал Клиний.
— Следовательно, учатся мудрые, а вовсе не невежды и ты только что неверно ответил Евтидему [18] .
Тут уже вовсю засмеялись и зашумели поклонники этих мужей, восхищенные их премудростью; мы же, остальные, молчали, пораженные. Евтидем, поняв, что мы поражены, дабы мы еще более выказали ему свое восхищение, не отпускает мальчика, но снова принимается его спрашивать и, подобно искусным плясунам, обращает к нему один и тот же вопрос то одной его, то другой стороной [19] . Итак, он спросил:
18
Ср. рассуждение Диотимы в «Пире» о том, что Эрот не бог (201d — 202e). Боги ни в чем не нуждаются, обладая полнотой бытия, а потому никуда не стремятся. Эрот стремится к прекрасному, которого ему не хватает, значит, он не бог. Здесь, в «Евтидеме», рассуждение о мудрости строится по такой же логике: мудрые обладают знанием, значит, им не надо к нему стремиться, следовательно,
19
Т. е. софист подобен плясуну, который, танцуя и выполняя различные па, поворачивается к зрителям то одним, то другим боком. Ниже софистические приемы сравниваются с применением подножки во время борьбы и со злой шуткой, когда у садящегося выхватывают скамейку и он падает навзничь (277с, 278bс). Атмосфера показного и рассчитанного на слушателя мудрствования сравнивается с условной игрой и хороводами таинств посвящения (277е, 278b). Все это не случайные сравнения, а один из любимых в греческой литературе и философии приемов — уподобление жизни космической и человеческой игре, хороводу, хору, сцене. См.: Тахо-Годи А. А. Жизнь как сценическая игра в представлении древних греков // Искусство слова. М., 1973.
— А учащиеся обучаются тому, что они знают, или же тому, чего не знают?
И снова Дионисодор зашептал мне:
— И здесь, Сократ, речь идет все о том же.
— О Зевс, — отвечал я, — уже и в первый раз нам это показалось великолепным.
— Все наши вопросы, — сказал он, — столь же настоятельны: от них не убежишь.
— Вот поэтому-то, — говорю я, — вас так и почитают ваши ученики.
Как раз в это время Клиний отвечал Евтидему, что ученики обучаются тому, чего они не знают. Тот же стал спрашивать его на прежний лад:
— Как же так? Разве ты не знаком с буквами?
— Знаком, — ответил Клиний.
— То есть со всеми?
Клиний ответил утвердительно.
— А когда кто-нибудь что-то произносит, разве он произносит не буквы?
Клиний согласился.
— Значит, он произносит нечто из того, что тебе известно, коль скоро ты знаешь все буквы?
И с этим он согласился.
— Что же, — возразил тот, — значит, ты не учишься тому, что тебе читают, а тот, кто не знаком с буквами, учится?
— Нет, — отвечал мальчик, — именно я учусь.
— Значит, — сказал Евтидем, — ты учишься тому, что знаешь, коль скоро ты знаешь все буквы.
Клиний согласился.
— А, следовательно, ты неправильно мне ответил.
И не успел Евтидем это промолвить, как Дионисодор, перехватив слово, как мяч, перебросил его обратно мальчику, говоря:
— Евтидем тебя обманывает, Клиний. Скажи мне: разве учиться не значит получать знание о том, чему ты учишься?
Клиний ответил утвердительно.
— А знать — разве это не то же самое, что уже обладать знанием?
Клиний подтвердил это.
— Следовательно, не знать — это значит не иметь знания?
Клиний снова с ним согласился.
— А получающие что-либо уже имеют что-то или не имеют?
— Нет, не имеют.
— А ведь ты признал, что к неимеющим относятся и незнающие?
Клиний кивнул в знак согласия.
— Значит, учащиеся относятся к получающим знание, а не к имеющим его?
Клиний согласился.
— Следовательно, обучаются незнающне, Клиний, а вовсе не те, кто знает.
Тут Евтидем в третий раз наскочил на молодого человека, стремясь как бы повалить его навзничь ловким приемом. Я же, почуяв, что мальчик совсем сбит с толку, и желая дать ему передышку, чтобы он полностью у нас не оробел, стал его убеждать, говоря:
— Клиний, не удивляйся кажущейся необычности этих речей. Быть может, ты не отдаешь себе отчета, что именно проделывают с тобою оба наших гостя; делают же они все то, что бывает при посвящении в таинства корибантов [20] , когда совершается обряд возведения посвящаемого на престол. При этом бывают хороводные пляски и игры и тогда, когда ты уже посвящен. Сейчас оба они делают то же самое — водят вокруг тебя хоровод и как бы пляшут, играя, чтобы потом тебя посвятить.
20
См.: Критон, прим. 19.