Эй, Всевышний! Я научился ценить. Том III
Шрифт:
— Ошибка молодости. — Молодости… Это лет восемьдесят назад, да? Или всё-таки больше? — Мне, тогда ещё сопливой ученице, и ещё нескольким кандидатам выпал шанс овладеть уникальной ядовитой магией, и я ухватилась за него обеими руками. Надеялась стать кем-то большим, нежели просто очередной альц, медленно осваивающей магию. Но, как и все остальные претенденты, провалилась. К этому дню выжила только я, не без помощи гильдии сумев совладать с ядом в теле.
— Ты уже тогда жила в царстве людей?
— Нет, конечно. Сначала я держалась на
К людям. Логичное и обоснованное решение, если принять во внимание тот факт, что короткоживущие сильнее заинтересованы в артефакторике как таковой. Демонам может помочь не всякий артефакт, ведь мы, по большей части, изначально обладаем и силой, и возможностью её быстро нарастить, а отмеренный нам срок как минимум в два с половиной раза превосходит таковой у людей.
На адамантит человечество разве что не молится, признавая в этом металле великолепный материал для создания артефактов, в то время как демоны относятся к нему слегка иначе.
Есть адамантит? Хорошо, пусть будет.
Нет адамантита? Ну, не больно-то и хотелось.
Чего уж о том говорить, если среди нескольких тысяч вампиров, обитающих в их главном гнезде, «клуб артефакторов» состоял, в сумме, из девяти кровососов? Пятеро молодых, четверо постарше — вот и все представители огромного и удивительного направления, позволяющего воплощать в жизнь такое, что обычной магии и не снилось.
Живая Гесса — явный тому пример.
— Уже здесь я в поисках знаний вступила в гильдию магов и предложила результаты своих исследований в обмен на поддержку с их стороны. Встретилась с Седриком, взявшимся мне помогать, с Тайроном, с Мишель… — Демонесса невесело ухмыльнулась: — Я думала, что яд удалось стабилизировать, но надёжность этой защиты при появлении новой порции отравы мы не проверили. Скорее всего, мои амулеты среагировали на пришедший яд извне, попытавшись изолировать и его, что привело к разрушению всей системы.
Девушка медленно закатала рукав мантии — и с видимой радостью на лице отщёлкнула пытающийся казаться изящным браслет, упавший на каменный пол. Следом пошёл его брат-близнец с другой руки, ещё парочка, сковывающая стопы, и амулет на тонкой цепочке, скрытый под одеждой. Избавившись ото всего этого, Гесса согнула одну ногу в колене и чуть подпрыгнула, будто бы ожидая одной ей известной реакции. Но — ничего не произошло, так как яд более не находился в её хрупком теле.
— Я так давно мечтала это сделать…
— Поздравляю с чудодейственным исцелением!
— Ты вообще бываешь серьезным?
— Только на грани смерти. В остальное время я стараюсь быть оптимистом. Как оцениваешь свою готовность к действиям по шкале от одного
— На максимум. Так хорошо я себя ещё никогда не чувствовала… — Девушка вскинула посох, направив его в мою стену, но заклинание не создала — просто позволила манне свободно перетечь в древко и вернуться обратно. Интересная у неё игрушка, от которой ни один маг не отказался бы. — Ты знаешь заклинания, нейтрализующие действие яда?
— Нет, но они мне и не требуются. Меня очень сложно отравить.
— Тогда — пойдём?
— Пойдём. Держись рядом и не лезь вперёд. Чувство всемогущества — оно такое же зыбкое, как и кажущаяся надёжной болотистая почва. Не провались в неё с головой.
— Ты кого учить решил, Золан?
— Мага, крайне редко выходящего из лаборатории? — Я хмыкнул. — Не обижайся, но так оно и есть, и в сражениях я понимаю поболее тебя…
И так, перебрасываясь чаще ничего не значащими фразами, мы выдвинулись вперёд…
Или вернее будет сказать — вниз?
Часть III.
Чем дальше мы заходили, тем отчётливее понимали, что сама затея с вытравливанием монстров была обречена на провал.
Ни огонь, если он вообще был, ни смертельный яд не принесли желаемого результата, и если у поверхности мы ещё натыкались на трупы порождений подземелья, то через час быстрой ходьбы нас встречали исключительно живые и озлобленные твари А– и В-рангов, с которыми мы с Гессой расправлялись совместными усилиями.
На то, чтобы я самостоятельно уничтожал всю эту погань она не согласилась, так как ей не терпелось как следует разойтись после освобождения от сковывающего её яда.
По словам самой Гессы, она добилась бы куда большего прогресса за эти годы, если бы не необходимость постоянно бороться с ядом и его последствиями, но мне в это не очень-то верилось. Ведь нет ничего более мотивирующего, чем угроза собственной жизни, а целый век под таким давлением — это совсем не шутки.
В объёме и качестве своих познаний демонесса могла поспорить с Седриком, но если тот больше работал над артефактами общего пользования, то её исследования преследовали вполне определённую цель.
Изучение и противодействие ядам, худший из которых образовался в её теле из-за неудачной инициации в качестве адепта этой искусственной стихии. Редкий, на самом деле, талант, но почему-то я был совсем не удивлён. Мало кто даже ради силы согласиться буквально делать яд частью себя.
Чем думала Гесса, чего желала тогда на самом деле — тайна, а напрямую спрашивать об этом я так и не решился. Лезть в душу к другому человеку… хватит и того, что мы чувствуем эмоции друг друга, и от этого, скорее всего, избавиться не удастся. Разве что кого из прислуги зверолюда поймаем и принесём в жертву, но мне отчего-то казалось, что на стороне врага живых не осталось совершенно, а тех, кто был, мы прибили на поверхности…