Эйгор. В потёмках
Шрифт:
Как ни странно — выручает нас Спашен. Выясняется, что парень не только оторвался от остальных в изучении магии, но и неплохо разбирается в юриспруденции. Когда заканчивает составлять текст и мы ставим подписи, Тонфой с лёгким удивлением интересуется.
— Откуда ты всё это знаешь? Работал в какой-то конторе?
Тадеш, подняв на него взгляд, невесело усмехается.
— Струна проявилась только год назад — до этого момента я готовился занять место помощника юриста в одной из компаний города.
Странно — лицо у парня явно невесёлое, хотя в самих фразах вроде бы ничего такого нет. Юридическая сфера — далеко не самое худшее место
— А из какого именно ты города на востоке?
— Из Ньэрса, который раньше был Лихтешем.
На лице Тадеша снова отображается лёгкая грусть, а вот сын хёрдиса выглядит немного ошарашенным.
— Из тех самых Спашенов?
Чуть помрачнев, парень отодвигается назад.
— Верно. Уже появилось желание схватиться за револьвер?
— Отнюдь. У дома Тонфоев нет никаких проблем с твоим родом. Как и с востоком, в целом.
Тадеш пару секунд изучает его лицо, после чего с усмешкой кивает и попрощавшись, покидает нас. Как только уходит за порог террасы, вопросительно смотрю на Канса, который пожимает плечами.
— Всё время забываю, что у тебя амнезия, Орн. Восток империи долгое время был практически независим. Они участвовали в войне против схоров и подгорных народов, но сами образовали государство ещё до появления Норкрума. Что превратило их в территорию, только формально относящуюся к империи. А собственная магическая академия в Лихтеше давала дополнительные гарантии определённой независимости.
Бросив взгляд по направлению, в котором ушёл Тадеш, продолжает.
— Всё изменилось после Войны трёх императоров. В ней княжество выбрало не ту сторону и было разгромлено. Лихтешскую академию уничтожили, а всех её выпускников, помимо тех, кто перешёл под знамёна Сторна Эйгора, истребили. Само княжество называлось Спашенским. Теперь, понимаешь?
Заметив на моём лице изумление, видимо не совсем верно его истолковывает.
— Половину их рода казнили. Тех, кто не участвовал напрямую в боевых действиях — оставили в живых, чтобы избежать масштабного сопротивления местного населения. Тадеш — кто-то из их потомков. Отпрыск древнего княжеского рода, что был первым после императора, стремящийся к месту помощника юриста. Довольно злобный выверт судьбы.
Теперь многое становится понятным. И упорство Спашена, и его потрясающая осведомлённость о малейших аспектах магии. Непонятно только одно.
— Если это фамилия княжеского рода — его должны были узнать абсолютно все аристократы на курсе. Странно, что нет реакции.
На лице Тонфоя появляется лёгкая ухмылка.
— Как говорил канцлер — победить на поле битвы мало для завоевания. Самое важное сражение — то, что происходит в головах людей. После присоединения княжества в качестве провинции, Стон принял меры для старательной культивации ненависти к Спашенам. Историю стремительно переписали, обвинив их во всём, что было возможно — от массовых жертвоприношений, до убийств своих противников. Газеты всё это подхватили и подрастающее поколение прониклось неприязнью к бывшим князьям. Тогда же и возникла мода брать их фамилию — в виде насмешки над старым законом, по которому только члены их княжеского род могли зваться Спашенами. Потому я и не подумал, что Тадеш — действительно потомок князей. Видимо, теперь Хёниц принимает на учёбу и их тоже.
Виконтесса, слушавшая нашу беседу, похлопывает ладонью по столу, обращая на себя внимание.
— Это всё интересно,
Тут девушка права — спустя минуту мы уже направляемся на поиски кабинета Ральфа, о существовании которого я раньше и не подозревал. Добравшись, передаю ему договора о личном вассалитете, вместе со своим письмом, в котором я подтверждаю, что приказываю своим новоиспечённым вассалам сопровождать меня в путешествии до столицы, во имя исполнении воли императора. Куратор, хмуро изучив бумаги, подтверждает, что они в порядке. По его словам, задания по всем дисциплинам, рассчитанные на ближайшие пять дней появятся в наших личных картах учёта к вечеру. А по возвращению, каждому придётся сдать нечто вроде короткого зачёта. Закончив, буквально выставляет нас из кабинета.
По дороге назад, размышляю над сложившейся ситуацией. Если раньше я считал, что лучше избегать привлечения лишнего внимания к своей персоне, то теперь обстоятельства критично поменялись. Да и в соблюдении конспирации нет особенного смысла — правда может выплыть наружу в любой момент. А надежда на то, что у меня есть, хотя бы полгода на выстраивание сети социальных контактов и изучение магии, улетела в глубокую пропасть. Каким бы не был резон регента — он явно подозревает, что я вовсе не Кирнес Эйгор. Вывод прост — мне нужен свой козырь в рукаве. Самый простой вариант — Эйкар. Но, даже если он действительно останется верен всем своим обещаниям, нужно ещё отыскать тело со струной и каким-то образом провести ритуал. Впрочем, когда уже подходим к комнате, в голове появляется мысль о том, как ещё можно задействовать призрака.
Зайдя в комнату, поворачиваюсь к старому магу, влетевшему следом.
— Ты же, наверняка помнишь массу заклинаний? Есть те, которые сможет использовать студент первого курса с одной струной?
Эйкар зависает в воздухе, сложив руки на груди и какое-то время внимательно меня рассматривает.
— Что-то точно найдётся. Но у меня встречный вопрос — ты же собираешься найти мне тело до того, как вы прибудете на место?
— Если будет такая возможность. Свежий труп мага — не самая простая задача, как и проведение ритуала. Как только нам представится такая оказия — ты получишь тело.
Тут я ни капли не лукавлю — было бы крайне неплохо перевести Экара из бесплотной тени в статус теплокровного человека. Наличие в союзниках такого мага, в разы повысит наши шансы на выживание. Сам же он, прищурившись, разглядывает меня.
— Ладно, не будем делать вид, как будто у меня есть выбор. В случае твоей смерти, о моих надеждах на получение нового тела, тоже можно будет забыть. Доставай свою тетрадь, попробуем вбить в твою голову немного настоящей магии.
Усаживаясь на кровать около тумбочки, обнаруживаю, что Джойл с мрачным лицом сидит напротив. Заметив мой непонимающий взгляд, косится на место, где только что висел призрак и вздохнув, спрашивает.
— Ты как думаешь, Орн — она, этого сына герцога, вообще любит?
На момент впадаю в ступор, не совсем понимая о чём он говорит. Потом вспоминаю о помолвке Сонэры Кронц и всё встаёт на свои места.
— Они скорее всего даже не видели друг друга. Могу поспорить, тут дело в заинтересованности родителей, а вовсе не в чувствах детей. Поэтому, на твоём месте, я бы не стал сильно расстраиваться. Помолвку могут и расторгнуть — за три года учёбы в Хёнице ситуация успеет десять раз измениться.