Эйгор. В топях

– Объясни ещё раз Тадеш, ты хочешь поднять мятеж в своём княжестве?

Спашен, которому был адресован вопрос, шикает на собеседника.

– Тише! Ты хочешь, чтобы нас всех вздёрнули? И это не мятеж – я просто хочу вернуть своей семье то, что ей принадлежит по праву.

За дверью купе, в котором размещается компания студентов, кто-то проходит и взгляды всех присутствующих, машинально обращаются на вход. Как только звук шагов замолкает, Мейя Коннерс иронично хмыкает,

– Это классический лозунг мятежников на все времена. Никто же не кричит – я хочу себе власти. У любого находится какое-то оправдание, из-за которого он едва-ли не вынужден за эту самую власть цепляться и бороться, проливая реки крови. От защиты подданных до какой-нибудь архаичной древности.

Тадеш устало вздыхает.

– Вы все сами отправились со мной, верно? И понимали, что мы едем не развлекаться. Побег из Хёница, уже серьёзный проступок, сам по себе – за нами отправят магов, чтобы найти и стереть память. Единственный способ этого избежать – стать для них самих слишком серьёзным противником.

Мрачный шатен, что задавал самый первый вопрос, переглядывается с бывшей журналисткой.

– Послушай, я не против стать тем, кого будут опасаться университетские маги. Но кажется ты забыл, что мы просто студенты первого курса. И хватит одного занюханного лаборанта, чтобы раскатать нас в тонкий кровавый блин.

На лице Спашена появляется лёгкая улыбка.

– У меня есть пара секретов, которые помогут нам избавиться от присяги, данной Хёницу, заодно усвоив кое-что новое из магической науки.

Чуть помолчав, продолжает.

– Если быть более точным – это совсем не мои тайны, скорее уж моей семьи и её союзников. И никто не предполагал, что их придётся пустить в дело так скоро – по плану, я должен был закончить университет, вернувшись назад полноценным магом. Но ситуация, как вы знаете, изменилась – пришлось ускориться.

Сидящий в углу тощий паренёк удивлённо хмыкает, а Коннерс задумчиво интересуется.

– То есть ты изначально собирался организовать восстание и отколоться от империи?

Покосившийся на неё Спашен, несколько секунд угрюмо молчит, после чего разворачивается к девушке всем телом.

– Зачем ты поехала со мной Мейя? Не затем ли, что у меня есть решение нашей общей проблемы?

Та, ничуть не смутившись, сверлит парня взглядом.

– Именно поэтому. Но ты не предупреждал, что твоё «решение» включает в себя открытое выступление против империи и нарушение правил университета.

Парень усмехается.

– Правила? Думаешь с ними ещё стоит считаться после того, что случилось? Где сейчас наш старый ректор, скажи мне? Мёртв? В бегах? Что сделает с Хёницем его преемник?

Потупившаяся девушка, на момент опускает глаза.

– Согласна, в университете полный бардак. Хотя он долго казался оплотом спокойствия. Но рано или поздно всё наладится – уверена Стольк жив и он сможет с этим разобраться.

Хмыкнувший Тадеш удручённо покачивает головой.

– Где ты там работала репортёром? В «Золотой Птице»? Скажи – вы слышали что-то о Палаче? И договоре между ним и магами, который формально называют соглашением между Хёницем и Сторном Эйгором?

Заинтересовавшись, девушка подаётся вперёд и взмахом руки прерывает шатена, что порывается задать какой-то вопрос.

– У нас были совсем крохи информации – слухи, которые было нельзя проверить на достоверность. При чём тут он?

Покосившись на дверь купе, Спашен понижает голос настолько, что его едва слышно.

– Единственный, кто мог так быстро захватить власть в Хёнице – человек Палача. И это значит, что Стольк ни с чем не разберётся. Он либо мёртв, либо спасает свою шкуру, забившись на самое дно. А университет очень скоро с головой окунётся в войну. Другой причины действовать настолько открыто я не вижу.

Девушка молча смотрит на него, ожидая продолжения и вздохнувший парень, объясняет дальше.

– Хёниц уже не станет прежним – на ближайшее время его преподаватели превратятся в офицеров и солдат. А когда всё закончится, мир, без всяких преувеличений, изменится.

Скептически слушающий его шатен, откидывается на спинку своего сидения, разводя руками.

– Откуда у тебя столько пафоса? Ну да, идёт война. Но что такого критичного поменяется, когда она завершится и будет ясен победитель?

Несколько мгновений помолчав, уроженец восточного княжества, с некоторой печалью начинает излагать.

– Хочешь знать, что изменится, Свальд? Во-первых, это не обычный конфликт из-за власти над империей. Основные игроки, всё ещё скрыты, а те, кого ты видишь – лишь марионетки, отыгрывающие свою роль.

Студент, которого он назвали Свальдом, не может сдержать усмешки.

– Ты сейчас назвал Морну и Рихта Эйгора марионетками? Людьми, что подчиняются чужим приказам?

– Всё происходит несколько тоньше – никто не отдаёт им команд. Но они всё равно следуют чужой воле. Не уверен насчёт Морны – думаю, по замыслу организаторов этого громадного представления, она должна была давно погибнуть. Впрочем, и сейчас всё указывает на то, что дочь Ланца продержится недолго. Одно выигранное сражение не означает победы в войне.

Шатен открывает рот, собираясь ответить, но Спашен его перебивает.

– Схоры и подгорный народ истреблены не до конца. Их остатки и общины разбросаны по всей империи. Старая магия, знания, недоступные людям, скопленные за эти столетия деньги – у них есть всё, чтобы действовать максимально эффективно.

Теперь к разговору присоединяется четвёртый человек, находящийся в купе – тощий паренёк, раньше сидевший в углу и только слушавший беседу.

– Схоры и подгорные? Считаешь, что за всем этим стоят они?