Эйнит
Шрифт:
Мать протянула через стол руки и накрыла пальцы дочери своей ледяной ладонью.
— Эна, у всего этого есть простое объяснение: невозможно отпустить любимых, смириться с потерей. Неужели тебе не слышатся порой шаги Джеймса?
— Мам, не пугай меня! — Эна сжала пальцы матери. — Ты говоришь как Эйдан. Он тоже спрашивал меня про странные звуки... Мне... Мне ничего не слышится, я ничего не вижу...
— Успокойся, Эна, — Мать перехватила руки дочери и сжала их в свой черед. — Я не сошла с ума, но была близка к этому. Поверь, на групповой терапии я слушала истории и думала, что попала в сумасшедший
— Не так, не в доме, конечно, а внутри нас. Понимаешь, умирать не так страшно, как оставаться жить с потерей. А все потому, что именно нам необходимо меняться, и мы обманываем себя, говоря, что тревожимся о том, как ему или ей живется там, на небесах. Одна женщина рассказывала, как каждую ночь заходила в комнату дочери в надежде увидеть ее живой. И однажды действительно увидела сидящей на кровати в обнимку с любимым медвежонком, который, как мать знала, сейчас лежит у нее в спальне. Девочка улыбнулась и сказала, что ей там хорошо, что о ней не стоит волноваться.
— Ей это приснилось, да? — спросила Эна, когда поняла, что мать замолчала.
— Кто знает, кто знает... — Мать вновь отвернулась к открытой двери, ведущей в сад, и Эна даже поежилась, хотя нынешний вечер был намного теплее предыдущего. — Иногда воображение играет с нами странные шутки наяву.
— Ты что, видела Джеймса? — еле сумела произнести Эна, против воли вглядываясь в очертания куста боярышника.
— Нет, — Мать вновь глядела на нее и взгляд ее стал туманно-усталым, будто на часах была уже полночь. — Но после рассказа той женщины я стала каждую ночь ходить в его комнату, ты сама знаешь, в надежде... Но я не совсем тронулась, поверь мне. Я еще была способна понять, что это прямой путь к сумасшествию. Теперь понимаешь, почему я уехала?
Эна ничего не ответила, лишь заморгала под пронзительным взглядом матери, который сейчас так походил на взгляд Эйдана.
— Я боюсь сойти с ума. Я должна выздороветь ради тебя и твоего отца. Он понял это, так пойми и ты... Знаешь, как я завидую Эйдану! А все потому, что его семья поддерживает его, идя на жуткие лишения, вызванные его пьянством. Да одно это озеро чего стоит! А от тебя просят так мало, просто пожить со мной здесь, не напоминая всякую минуту, как тебе хочется домой.
— Но неужели тебе не хочется? Неужели ты не скучаешь по папе?
— Скучаю. Конечно же, скучаю, глупая! Но именно для него я и уехала. Для него и тебя. Ради тебя, понимаешь?
— Но если бы мы поехали в Бостон, отец мог бы прилетать чаще...
— Нет! — жестко оборвала ее мать. — Бостон я даже не рассматривала, потому что могла сорваться, сесть за руль и поехать напрямик через всю страну обратно в Калифорнию, чтобы искать Джеймса в его комнате. Помоги мне. Поверь в меня. Помнишь, что сказал Питер Пен про фей?
Эна покачала головой, не понимая, к чему на этот раз мать подвела свой монолог.
— Феи живут только, если в них верят. Так и человек может все, если в него поверят. Но ты не веришь в меня, а веры твоего отца мне не достаточно...
Эна на мгновение прикрыла глаза и вытащила руки из материнской хватки.
— Я верю в тебя.
— Тогда обещаешь не начинать больше разговоров про Бостон?
Эна промолчала.
— Ты можешь туда поехать в университет. Но для этого тебе надо учиться, а не злиться на весь мир. Ты ведь взрослая, а взрослость — это умение ставить приоритеты семьи выше своих личных желаний. Поучись этому у Дилана. И вообще поучись. Уже пятница прошла, чего ты успела?
— Я много успела!
Эна понимала, что разговор зашел в еще один тупик — обсуждение ее учебы, а ей совершенно не улыбалась перспектива биться головой о стену, объясняя матери, что она все прекрасно успевает.
— Пятница еще не закончилась, — говорила она вновь против своей воли. — Она даже завтра утром не закончится. Калифорнийская пятница.
— Эна, пожалуйста, прекрати кричать!
Разве она кричит? Нет, она говорит почти шепотом, но для пущего правдоподобия лучше занять рот куском мяса.
— Мы поездим по округе, — продолжала мать монотонно. — Здесь много замков, церквей... Здесь есть на что посмотреть. Используй этот год, чтобы открыть для себя новое. Тебе ведь понравилось в Лондоне, Дублине, Корке... Отец сможет приехать к нам на Рождество, и мы вместе полетим в Париж. Или с тобой вдвоем, если у него сорвутся рождественские каникулы. Эна, ты меня слушаешь?
— Угу, — буркнула та с набитым ртом и еще быстрее принялась работать столовыми приборами, вдруг почувствовав зверский аппетит.
— Мне будет лучше, — продолжала мать начатую самотерапию. — Кэтлин сказала, что приготовит для меня успокоительные отвары. Они намного действеннее таблеток и безопаснее...
Эна ела, стараясь скрежетом собственных челюстей заглушить слова матери. Так разумно начавшая беседа переросла в ставшее привычным пережевывание материнской болезни.
— И, знаешь что, Эна...
Та от неожиданного вопросительного тона чуть не подавилась.
— Быть может, ты послана Эйдану свыше, а? Быть может, он нашел в тебе человека, которому может довериться. Здесь нет психолога, который бы ему помог, нет людей, готовых поделиться своим горем и поддержать его. С родными все не обсудишь... Знаешь, дай ему говорить. Ты можешь не слушать, просто не перебивай. Это будет хороший взрослый поступок. Понимаешь?
Эна кивнула, хотя не видела в подобном ничего взрослого. Только Эйдана с его сказками ей не хватало. Хотя, если это может помочь Дилану... Эна засунула в рот оставшийся кусок мяса и принялась ожесточенно пережевывать. Не слишком ли много она думает про этого ирландского парня, не слишком ли?
aos si (Old Irish Gaelic) = she (Eglish for местоимение «она»)
Глава 12
— Мама!
Эна проснулась от непонятного шума, похожего на тук, тук, тук... Будто кто-то кидал мелкие камушки в окно. Дилан? Эна села в подушках и поняла, что шум доносится не от окна, но и не со стороны материнской спальни. Она обернулась к шкафу, когда вновь услышала четкий хлопок — тук. Дрожащей рукой Эна зажгла лампу и облегченно выдохнула, сама не понимая, чего именно испугалась. Тук... Очередная ягода рябины скатилась вниз по зеркалу. Высохшая ветка, которая так и осталась зацепленной за ручку шкафа, должно быть, обиделась на забывчивость новой хозяйки и решила скинуть все свои плоды ей на зло. Эна вылезла из кровати, собрала ягоды в ладонь, вытащила ветку и подошла к окну, чтобы выкинуть. Только раму, плотно закрытую накануне Эйданом, заело, и сколько она ни дергала задвижку, та не поддавалась.