Эйнштейн
Шрифт:
Эльза не понимала, почему он отдал детей, он ответил: «нельзя, чтобы дети видели отца с другой женщиной, когда у них есть мать». В Берлине как раз гостил Бессо - он и увез Милеву 29 июля в Цюрих. Будущая секретарша Эйнштейна Элен Дюкас писала, что он «вернулся с вокзала в слезах». Дюкас верить нельзя ни в чем - она как цепная собака защищала патрона, но и Габер, пришедший вместе с Эйнштейном проводить семью, вспоминал, что тот «весь вечер плакал как маленький ребенок».
На следующий день он пошел к матери, та его поздравила и стала с родителями Эльзы обговаривать свадьбу. Однако уже через неделю он объявил Эльзе, что не может жениться: жена развода не даст, да и сам он «не готов». Эльза написала сухо: «Я очень разочарована». Он - ей, 4 августа: «Не подумай, для меня не существует других женщин, кроме тебя. Не отсутствие реальной привязанности отпугивает меня
Н. Жук: «Если бы Эйнштейн любил Эльзу понастоящему, то женился бы на ней еще в 1914 г. Но поскольку он сделал это только в 1919 г., то причиной заключения брака было либо ухудшение в результате войны его материального положения, либо получение Эльзой наследства, либо и то и другое вместе взятое». Пожалуй, это тот случай, когда в «страшилках» есть некоторая логика. Любил бы - женился. А он в 1915м откровенно писал Бессо: «Мне хорошо в уединении и спокойствии, это не в последнюю очередь связано с чудесными приятными отношениями с моей кузиной. Эта стабильность может быть гарантирована мне, если я не женюсь». То есть он всетаки отдавал себе отчет, что настоящей близости с женщиной не выдержит. Милева с детьми поселилась в пансионе в Цюрихе, муж отослал ей мебель и вещи, писал в августе, что развода не требует, а просит только писать и рассказывать о детях. Сам он снял маленькую квартиру на Виттельсбахерштрассе, 13, неподалеку от Эльзы. Деньги жене слал исправно, но она жаловалась, что мало. Он отвечал в сентябре: «Сам я живу более чем скромно, почти понищенски. Только так мы сможем отложить чтото для наших мальчиков». Но все же добавил ей еще 1300 марок (еще 600 он отдавал матери).
Тем временем Фрейндлих нашел инвестора для астрономической экспедиции - Густава Круппа. Место и время - 8 августа 1914 года, Крым. Но им пришлось срочно уносить ноги, а некоторые члены экспедиции оказались в тюрьме. «Все ищут и не находят причину, по которой началась война. Война началась не по какойто одной причине, война началась по всем причинам сразу» (Томас Вудро Вильсон). Сошлась масса всяких X, Y и Z, и начало выписываться уравнение войны…
Германия еще в 1880х включилась в борьбу за колонии; Великобритания и Франция вынуждены были объединиться в «Сердечном согласии» - Антанте. АвстроВенгрия была постоянным очагом нестабильности: она стремилась удержать славянские земли, которые перетягивала к себе Россия. Сербия, союзник России, претендовала на роль объединительного центра южных славян. На Ближнем Востоке сталкивались интересы всех стран, стремившихся успеть к разделу гибнущей Османской империи. Создались два блока, но, чтобы все это равнялось войне, нужен был толчок, малюсенький х, и он нашелся: 28 июня 1914 года серб Гаврило Принцип убил наследника австрийского престола эрцгерцога Франца Фердинанда и его жену. 5 июля Германия обещала поддержку АвстроВенгрии в случае конфликта с Сербией, 23го АвстроВенгрия предъявила Сербии ультиматум, та согласилась почти на все, но начала мобилизацию; 25го Германия начала рассылать повестки резервистам; 28го АвстроВенгрия объявила Сербии войну, Россия вступилась за Сербию, 1 августа Германия объявила войну России и в тот же день без объявления войны вторглась в Люксембург. 3-4 августа Германия объявила войну Франции и Бельгии, Лондон направил в Берлин ультиматум, Берлин молчал, Великобритания объявила войну Германии и направила войска на помощь Франции; наконец, 6 августа АвстроВенгрия объявила войну России. В Германии, как и во всех странах, были уверены, что война кончится быстро. Один из немногих, кто предсказывал, что она примет затяжной характер, был близкий знакомый Эйнштейна Вальтер Ратенау (1867-1922).
Он изучал в университетах Берлина и Страсбурга физику, химию и философию, потом служил в прусской армии, но как еврей не мог подняться выше ефрейтора. Уже в 30 лет был директором одного из заводов своего отца. Писал картины, стихи, был вхож в светское общество, знаком с кайзером, был необыкновенно красив в стиле «белокурой бестии», считал себя немцем и был немецким патриотом; в 1897 году написал статью «Слушай, Израиль!», провозгласив принцип «Евреи должны ассимилироваться». Через два дня после начала боевых действий он в докладной записке, направленной в военное министерство, изложил рекомендации относительно подготовки экономики к длительной войне. Через неделю его назначили главой специально созданного департамента, ответственного за снабжение военной промышленности стратегическим сырьем, и дали чин генерала. Другой еврей и немецкий патриот, Фриц Габер, начал производить это самое стратегическое сырье - химикаты. Добрый, деликатный человек, друг и заступник Милевы, он разработал смертельный газ хлорин и противогазы с абсорбирующим фильтром и был назначен руководителем химической службы немецкой армии.
Всего с 1914 по 1918 год в немецкой армии сражались 96 тысяч евреев из общего числа проживавших в Германии - 550 тысяч. Погибло в боях - 12 тысяч; 35 тысяч были награждены орденами и медалями. Первым человеком, получившим в ту войну Железный крест, был Арнольд Бернштейн, офицерартиллерист. Самые знаменитые летчикиасы: Франкль, Бертольд, Розенштейн. В России процент евреев - русских патриотов в армии во время войны был также выше, чем в составе населения России в целом: в 1914м служили 400 тысяч евреев, были даже офицеры; тысячи награжденных, десяток полных георгиевских кавалеров.
Эйнштейн же был космополитом (из письма Альфреду Кнезеру от 7 июня 1918 года: «Я по крови еврей, по гражданству швейцарец, а по сути человек, и только человек, без какойлибо особенной привязанности к любому государству или нации») и пацифистом, а Германия была ему даже не мачехой, а так - квартирной хозяйкой; в августе он писал Эренфесту: «В обезумевшей Европе творится нечто невероятное. В такие времена видно, к какой гнусной породе зверей мы принадлежим. Я продолжаю свои исследования и размышления, но охвачен жалостью и отвращением».
Исследования продолжал один: с Гроссманом совместная работа закончилась, Штерн остался в Цюрихе. Лишь осенью к нему приехал голландец Адриан Фоккер, и они занялись гравитацией, и тут до них наконец дошло, что общековариантность нужна (Эйнштейн - Эренфесту, 26 декабря 1915 года: «Этот Эйнштейн вытворяет что хочет. Каждый год он отрекается от того, что написал за год до этого…»), и они ее приняли, и доказали попутно, что теория Нордстрема есть частный случай более общей теории. Но они сильно напутали с теми штуками, которые описывают поведение масс - звезд, столов, стульев и нас с вами, - тензорами. Так что в статье, завершенной 26 ноября, уравнения опять были неверные; однако математика была уже гораздо ближе к правильной, чем предыдущая.
Итальянский математик ЛевиЧивита указал на ошибки, Эйнштейн горячо благодарил и жаловался: «Поразительно, насколько мало мои коллеги ощущают внутреннюю потребность в настоящей теории относительности…» Почему физиков не занимала ОТО? Потому, что она не была востребована. Она не решала назревшую проблему, как СТО, когда вопрос стоял - помирить физику с Максвеллом или всем пойти повеситься. Теперь другое всех мучило: как помирить физику с Планком, Бором и квантами. А тут какаято теория гравитации, их вон уже сколько, а зачем они? Так, игра мысли…
5- 9 сентября на Марне Германия впервые потерпела поражение, план быстрого разгрома Франции потерпел крах; глава генштаба Мольтке был заменен Фалькенгайном (нет, не евреем). 4 октября 93 немецких интеллектуала (в том числе Планк и Рентген) подписали «Воззвание к цивилизованным народам», в котором говорилось, что Германия не несет ответственности за войну, не совершает зверств, о которых пишет противник, и что «армия и народ едины». Владимир Львов, «Эйнштейн» («ЖЗЛ», 1969):
«- Вы подпишете?
– неуверенно спросил Планк.
– Нет, - ответил Эйнштейн, прямо смотря в голубые выпуклые близорукие глаза».
На самом деле Эйнштейн говорил, что как швейцарцу ему никто не предлагал подписать манифест, но если бы предложили - отказался бы. Профессор медицины Георг Николаи, лечащий врач Эльзы, и физик Ферстер составили контрманифест: «Воззвание к европейцам». Илзе, старшая дочь Эльзы и (как считают многие биографы) подруга Николаи, показала текст Эйнштейну. Его он подписал. «Борьба, бушующая сегодня, вероятно, не произведет победителя; она, вероятно, оставит лишь побежденных. Поэтому не просто желательно, а жизненно необходимо, чтобы интеллектуалы всех стран объединили свое влияние таким образом, чтобы - независимо от того, как закончится война - условия мира не стали причиной будущих войн». Текст показали множеству ученых, но подписал его, кроме Эйнштейна и авторов, только один аспирант. Военная цензура в Германии текст запретила, и он был издан лишь в 1917 году в нейтральной Швейцарии. Но Николаи не отчаялся и создал организацию пацифистов «Новое Отечество», в которую вступил и Эйнштейн.