Ездовые собаки-друзья по риску
Шрифт:
Все экспедиции обычно берут с собой различных животных и птиц — сорок, баранов, кошек и, кажется, даже крыс, научная польза от которых сомнительна. Они лишь скрашивают длинные ночи зимовок.
24 июля 1910 года «Фрам» прибыл в Кристиансанн, чтобы забрать на борт собак, которых доставили туда в середине июля на датском полярном корабле «Ханс Эгеде». Погода во время плавания через Северную Атлантику была плохая, и собаки порядком измотались. Но за несколько дней отдыха благодаря заботам Хасселя и Линдстрёма они полностью восстановили свои силы, и, сойдя с «Фрама», Амундсен увидел 97 великолепных собак.
Их поместили на островке поблизости от города. Обычно тихий и спокойный, островок никогда
В течение всего дня и даже по ночам воздух оглашался звуками нескончаемого классического концерта, исполняемого голосами псов.
«Одной из самых досадных привычек эскимосских собак, — пишет Амундсен, — унаследованной ими с незапамятных времен, является привычка по любому поводу задавать целые концерты воя».
Эти концерты начинаются всегда странно, без всякой подготовки. Все собаки спокойны и как будто снят. Вдруг одна из них испускает долгий, жалобный вой. Тотчас же, подхватив его, все остальные, одна за другой, принимают участие в хоре. Это продолжается несколько минут и на высоких, и на низких тонах; звучит то крещендо, то после пауз фортиссимо. Затем все смолкают так же внезапно, как начали; мгновенно воцаряется тишина, словно дирижер невидимого оркестра взмахнул палочкой…
Конечно, эти концерты изумляли многочисленных любопытных, посещавших островок специально, чтобы поглядеть на «собак Руала».
Амундсен уже тогда был знаменит, и все норвежцы относились к большой экспедиции, готовящейся исследовать арктические моря, как к своему личному делу.
Собак перевезли на «Фрам» группами по двадцать голов, разместили и привязали в их «квартирах». Как только последний пес был взят на борт, корабль поднял якорь.
Важно было выяснить, страдают ли собаки от морской болезни. Но они устояли против нее и привыкли к новой жизни. О них заботились в первую очередь, и притом непрерывно. Каждому члену экспедиции было поручено десять собак; он отвечал за все, что к ним относилось. Сам Амундсен взял на себя заботу о четырнадцати псах, помещавшихся на палубе. Но поскольку собаки целый день сидели на цепи, то никакой уход не мог возместить отсутствие моциона, настоятельно необходимого, чтобы они могли хорошо себя чувствовать. Однако Амундсен, решил предоставить им свободу позже, когда они привыкнут и к своим хозяевам, и к ритму движения судна.
Завоевать их преданность было сравнительно легко; приучить к дисциплине оказалось гораздо труднее. На борту «Фрама» находилась целая сотня псов, и у каждого свой характер, свои личные особенности. Ни один не был похож на другого, и всякий выказывал свою привязанность к хозяину по-своему.
«Ибо, — пишет Амундсен, — трудно найти животное, в большей степени умеющее выражать свои чувства, чем собака. Радость, грусть, благодарность и даже угрызения совести — все можно прочесть в ее глазах. Мы, люди, напрасно думаем, что только нам одним присуща способность выражать свои чувства. Может быть, это правда. Но загляните в собачьи глаза! Вы увидите в них то же, что и в человеческих. В сущности у собак определенно есть то, что мы называем душой».
Плавание продолжалось нормально, экватор пересекли без инцидентов.
Немало труда требовала уборка: сотня собак на привязи оставляет заметные следы своего отменного здоровья. Никогда еще уборка палубы не была такой нудной работой.
Из девяноста семи собак, выехавших из Норвегии на «Фраме», было около дюжины самок; это с самого отплытия позволяло думать, что собачье поголовье в пути может увеличиться. И действительно, через три недели после снятия с якоря ощенилась одна, за нею — другая. Понадобилось найти уголок для новорожденных, что оказалось нелегко, так как все свободные местечки на «Фраме» были уже заняты. Кое-кто из команды взял в свою каюту по мамаше с потомством.
После
Лишь один несчастный случай имел место: южнее мыса Доброй Надежды во время бури две собаки упали за борт и погибли.
14 января 1911 года, после почти шести месяцев плавания, «Фрам» вошел в антарктические воды. Число собак с девяноста семи увеличилось за это время до ста шестнадцати.
Первой заботой Амундсена после организации базы в Китовой бухте, названной им Фрамхейм, было дать собакам возможность тренироваться, чтобы они вошли в форму, необходимую для похода на юг.
И вот первая пробежка на нартах с восемью собаками… Щелкает бич — сигнал к отъезду. Первой реакцией псов было глубокое удивление. Проведя полгода на палубе, где они только и знали что спать, есть и играть, эти умные животные не представляли себе, что в будущем их жизнь может сложиться иначе. Поэтому через несколько метров они решили, что самое уместное — спокойно сесть. Пришлось пустить в ход и голос и бич. Но как только они вспомнили, что от них требуется, то сразу же показали, на что способны восемь ездовых собак в хорошей форме. Амундсен остался доволен.
Очень скоро псы, вернувшись в естественную для них среду — льды и холод, привыкли к новому образу жизни. И когда через три недели после приезда, 9 февраля 1911 года, состоялась первая поездка для устройства складов, которые должны были на 80,81 и 82-м градусах южной широты стать вехами на пути к полюсу, собаки в полной мере показали, чего они стоят.
«Я всегда был высокого мнения о собаках как источнике тяговой силы, — пишет Амундсен, — но, когда увидел их в деле во время той поездки, мое восхищение великолепными животными дошло до энтузиазма!»
Действительно, они пробегали по сто километров в день, причем на каждую приходилось около девяноста килограммов груза!
Во время одной из поездок для устройства складов произошел несчастный случай: три собаки из упряжки Хельмера Ханссена провалились в трещину. Остальные сделались осторожнее и осмотрительнее, что в конечном счете как-то компенсировало неудачу.
Мороз и ветер были сильные. Однажды утром, перед тем как пуститься в дорогу, одна из собак, по кличке Тор, оказалась не в состоянии подняться: у нее не было сил. Амундсен решил, что она подыхает и лучше не продлевать ее страданий. В тот же день еще одна собака, Люрвен, упала бездыханной; вероятно, произошел разрыв сердца. Амундсен очень огорчился: это был храбрый и верный пес. Останки достались оставшимся собакам. А во время одной из поездок погибло восемь собак. Но других особенных событий за зиму не произошло, и Амундсен назначил отъезд на полюс на 19 октября 1911 года.
В этот день он выехал с базы Фрамхейм с четырьмя товарищами на четырех нартах, запряженных пятьюдесятью двумя собаками, т. е. по тринадцать на каждые. До 83° южной широты уже раньше было устроено три склада. Далее путешественникам надлежало на каждом градусе широты организовать по складу с запасом пищи, достаточным, чтобы люди и собаки на обратном пути могли спокойно покрыть расстояние до соседнего склада. Около каждого предусматривалось двое суток отдыха.
Благодаря тому, что на 80,81 и 82-м градусах южной широты склады уже имелись, груз нарт был относительно невелик (три по 500 килограммов и головная — 450 килограммов).