Эзоосмос. Исконный Шамбалы. Книга 1.
Шрифт:
— Это вот этот трактор «нормальная машина»?! — в Женьке вмиг разыгрался пожар патриотических чувств. — Да на нем только в Африке носорогов гонять, а не на приличных славянских тропинках воздух портить! К тому же места здесь достаточно. Ничего не случится с твоим трактором, если сместишь немного к кустам его гусеницы.
— Ага, сейчас же, разогнался! А машину шпаклевать и красить ты потом будешь?
— А чего не покрасить, коли нужда такая будет? Я не только красить, я, если хочешь, и разрисовать ее тебе могу по полной программе. Родная япона мама не узнает! Ща, погоди
И Женька развернулся в сторону палаток, словно намереваясь сиюминутно исполнить свои обещания. Сделав несколько шагов, он застопорился и, состроив глуповатое выражение лица, обернулся и озадаченно проговорил:
— Слышь, мужик, тут в мою прямую извилину одна мысля пришла… А на кой тебе этот проезд сдался? Дальше обрыв. Место это занято. Нас тут много, шума столько! А рыба тишину любит. Других что ли мест себе не найдешь? Река вон какая большая.
— Как на кой?! Я рыбу здесь целую неделю прикармливал, разные ей блюда, как в ресторане, подавал. А вас тут налетело на прикормленное место…
— Дык, и я вроде тоже ей пищу возил! — сотворив уперто-нагловатое выражение лица, обрадовано воскликнул Женька. — Можно сказать, последний кусок хлеба от себя с боем отрывал и все ей, ей, проклятой чушуйчетохвостой! Да-а-а, — протянул он, — чай, вдвоем-то закормили ее в доску! Поди, лежит она нынче на дне речном, как свинья после обеда, лень задницу кверху поднять. А я-то думаю, чего она не клюет? А ее, беднягу, пучит…
Девушки, мывшие невдалеке посуду, негромко захохотали, слушая разговор.
— Слышь, мужик, а может, мы эту наглую рыбу «продинамим»?
— Чего?!
— Я говорю, динамита ты случайно с собой не захватил? — с явной заинтересованностью нарочито громко спросил Женька.
Водитель улыбнулся щербатой улыбкой, не удержав серьезную мину перед такой пылкой речью этого чудака.
— Не боись, я ее и так достану.
Женька глянул на этот объект под названием «радость стоматолога» и сочувственно произнес:
— А ты, случаем, не знаешь, у рыбы инфаркты бывают?
Этот вопрос, видимо, выбил мужика из колеи придирчивости, и он, пожав плечами, ответил:
— Не знаю. Наверное. Если сердце есть, значит, и инфаркты бывают.
— Тогда понятно.
— Чего тебе понятно?
— Да я-то думал, как ты ее доставать собрался!
— Тьфу ты! — дошло до мужика, и он беззлобно засмеялся вместе с Женькой.
Посмеявшись, водитель джипа проговорил уже более спокойным тоном:
— Ну, ладно, зови хозяина машины.
— Так я ж за него. Чего, не похож, что ли?
— Ты? — хмыкнул мужик. — Умом не вышел… и усами тоже.
Женька уже открыл было рот, чтобы поспорить насчет своего лучезарного интеллекта, но, услышав про усы, осекся и внимательно посмотрел на водителя.
— Зови, зови, — поторопил тот, наблюдая за Женькиной реакцией.
— А зачем он нужен?
— Нужен, и все тут. Что, я отчитываться перед тобой буду?
— Ну, смотри мужик, — шутливо предупредил Женька на всякий случай. — Сам напросился. Я хотел как лучше, безопаснее для твоей персоны…
С этими словами он двинулся в сторону реки и скрылся за береговым склоном.
Сэнсэй и Николай Андреевич сидели на какой-то коряге, очевидно, перевидавшей за свою долгую лежачую жизнь всякие виды второго «основного рабочего инструмента» рыбаков. Каждый держал по удочке и глядел на свой поплавок так, словно рыба вот-вот должна клюнуть. Женька спустился по песчаной насыпи. На его приход никто из любителей-рыбаков не обратил внимания, столь велико было их сосредоточение на процессе ловли. Парень посмотрел на колыхающиеся в воде поплавки и задал извечный вопрос бродячего вдоль берега пешехода:
— Ну, как, клюет?
— Да так, мелочь долбит, — ответил Сэнсэй извечной фразой рыбака.
Женька еще немного постоял с тайной надеждой, что в его то присутствии начнется грандиозный поклев. Но, так и не дождавшись этого знаменательного события, возвратился к теме дня насущного.
— Слышь, Сэнсэй! Там какой-то борзой мужик тебя спрашивает. На джипе приперся. Весь такой на понтах…
Сэнсэй, не отрывая взгляда от поплавка, усмехнулся и с улыбкой спросил:
— Такой худой, с рыжей бородкой?
— Да.
— Та, гони ты его!
— Понял, — обрадовался Женька и шустро стал взбираться вверх по песочному склону.
— Эй, стой! — крикнул ему вдогонку Сэнсэй. — Я же пошутил… Это батюшка приехал.
— Батюшка?! — В несказанном удивлении Женька съехал по насыпи вниз. — Тот самый, про которого ты говорил, что к нам присоединится рыбачить?
Сэнсэй со смехом кивнул, глядя на растерянное лицо Женьки, и стал выходить из своей «рыбной засады».
Увидев друга, отец Иоанн (или как его с детства называл Сэнсэй — Вано) тотчас преобразился. В нем было уже не узнать прежнего, придирчивого водителя джипа. Он стал в смиренную позу и принял многострадальный вид. Необыкновенно проникновенным голосом, делая ударение на «о», гость начал изливать свои жалобы и наставления:
— Да что же это такое на белом свете творится? Мало того, что я вас еле нашел и то с божьей помощью, так еще этот отрок лукавы и хулы мерзостные тут разводит. Дело чуть до рукоприкладства не дошло…
И далее отец Иоанн со знанием дела красочно расписал сюжет его встречи с Женькой, естественно, склоняя слушателей в свою пользу. А затем прочитал краткую наставническую проповедь о том, как нужно любить ближних. Сэнсэй с серьезным видом «внимал» трогательной речи отца Иоанна, кивая ему в ответ и поглядывая с укором на Женьку. Тот от таких слов батюшки даже как-то сконфузился. Кончики его ушей покраснели, словно у нашкодившего школьника. И когда парень, с помощью пламенных речей батюшки, был доведен до состояния тупого разглядывания травы под ногами, готовый провалиться сквозь землю от такого позора, прежде всего, перед Сэнсэем, отец Иоанн внезапно подозрительно затих. Женька сначала молчал, подавленный сокрушительным «обвинением», потом робко поднял «буйную головушку» и… увидел, как Вано и Сэнсэй содрогались в беззвучном смехе. И тут до Женьки, наконец, дошел весь «сокровенный смысл» сказанного.