Эзоосмос. Исконный Шамбалы. Книга 1.

Новых Анастасия

В этот момент искреннего раскаяния что-то невероятно могучее и сильное начало вытягивать его сущность из инвалидного тельца ребенка. С трудом оторвавшись от данной материи, вновь возникло чувство небывалой свободы и легкости. Но при этом сохранился страх опять оказаться бессильным наблюдателем жизни собственной сущности.

Потом чья-то мощная, невидимая сила вновь стала загонять его в другое тело. Но какое счастье — это было его собственное тело! Он прочувствовал запах жизни, почувствовал, как опустился в кровать и соединился со своим здоровым телом, в котором могучим потоком бурлила молодая кровь.

И все это невероятное переживание, овладение своей прежней полнотой жизненной силы охватило его разум. Он вдруг с огромным облегчением понял, что он ЖИВ, что он в своем родном теле, и в его руках созидательная сила жизни. И главное, не все еще потеряно для собственной души, для освобождения тех его Личностей, которые испытывают неимоверную боль, являясь заложниками своего выбора. В нем возгорелось огромное желание ЖИТЬ, ЖИТЬ с пользой для людей, для своей души. Любить ради Любви и жить ради Любви ко всему сущему! Осознав это, он испытал не просто радость, а ликование тех, кто томился в нем уже вечность в оболочке собственного ада, с тоской и раскаянием созерцая через ее прозрачную стенку спасительный ковчег Души. И он ощутил движение могучего ковчега, на котором он есть капитан, взявший курс в вечность Творца.

Мужчина открыл глаза. Он посмотрел на того, Кто держал его за руку. В Его глазах он увидел сияние Великого Света, в лучах которого, отражался и блеск его души. Он понял, Кто перед ним, и в этот момент осознал всю полноту Божьего дара в виде предоставленного ему Шанса. Впервые в жизни он испытал настоящее чувство полноценного всеобъемлющего счастья. Не в силах выразить его словами, он крепко сжал в благодарности руку тому, Кто осветил ему Путь. И Тот, понимая его без слов, ответил таким же искренним пожатием, словно желая капитану счастливого плавания. В это молчаливое мгновение было сказано все, что невозможно выразить словами, ибо это было истинным общением душ.

Мужчина быстро вскочил с кровати, и, покидав свои вещи в какой-то пакет, побежал к выходу из палаты.

Николай Андреевич, не понимая, что могло произойти с пациентом за минуту беспамятства, крикнул ему вслед:

— Эй! Стой! Ты куда?

Мужчина оглянулся, окинув его счастливым взглядом, и поспешно возвратился к доктору. Пожав ему с чувством благодарности руку, он промолвил:

— Доктор, ты не представляешь, сколько мне надо успеть сделать в жизни! Доктор, ты не представляешь себе, что такое ЖИЗНЬ! ЖИВИ, доктор!

С этими словами он выскочил из палаты. Ошарашенный таким внезапным преображением пациента, Николай Андреевич растерянно глянул на Сэнсэя.

— Что с ним случилось?! Санитары!

Сэнсэй улыбнулся и остановил его:

— Не надо. Он просто выздоровел.

Они вышли в коридор и посмотрели вслед быстро удаляющемуся мужчине.

— Я так ничего и не понял, что произошло, — озадаченно промолвил Николай Андреевич, все еще пребывая в недоумении.

Сэнсэй ответил довольно загадочно, процитировав стих Омар Хайямы:

— Ад и рай, утверждают ханжи,

Есть круги во дворце мирозданья.

Я ж, в себя заглянув, убедился во лжи.

Ад и рай — это две половинки души.

— Не понял… — продолжал вопросительно смотреть Николай Андреевич на Сэнсэя.

— Не напрягайся, доктор, — сказал Сэнсэй и дружески похлопал его по плечу. — Главное, твой пациент понял.

— А Омар Хайям тут при чем? — растерянно пожал тот плечами.

— Ну, Омар Хайям здесь точно ни при чем, — добродушно усмехнулся Сэнсэй.

* * *

Когда Сэнсэй с доктором вошли в палату к Алине, девочка заметно оживилась, приветливо здороваясь с ними. Сэнсэй, присев, завел с ней непринужденный разговор, незаметно перешедший на проблему Алины. Через некоторое время она начала не просто ему рассказывать о своей жизни, а словно раскрываться изнутри, пытаясь изложить все то, что ее так тяготило в данный момент.

Николай Андреевич в очередной раз не переставал восхищаться тем, как Сэнсэй вел разговор. Он свободно общался с людьми разного возраста, да так, что человек не только шел на открытый диалог, но и с большим желанием, легкостью обсуждал с ним самые сокровенные темы. Казалось, человек не просто обсуждал свою проблему, а испытывал при этом огромное облегчение, удовлетворение и даже своеобразное умиротворение, обретая в словах Сэнсэя сочувственное понимание, и главное, получал необыкновенно ясные и простые ответы на волнующие вопросы. У Николая Андреевича создалось впечатление, будто не слова как таковые были важны в процессе этого диалога, а какие-то невидимые нити внутреннего общения. Он сам, присутствуя при таких беседах в качестве наблюдателя, испытывал необъяснимое состояние душевного подъема. Точно своеобразное, благодатное веяние исходило от самого Сэнсэя и благотворно сказывалось на присутствующих рядом людей.

Вот и сейчас, когда Сэнсэй разговаривал с Алиной, Николай Андреевич больше почувствовал, нежели понял, что настоящая терапия Сэнсэя шла именно на невербальном уровне. Пока девочка охотно рассказывала Сэнсэю о своих приключениях, подробно описывая сердечные дела и страдания юной любви (что, кстати, было не так детально поведано ею доктору), Сэнсэй тем временем внимательно смотрел ей в глаза. Николаю Андреевичу показалось, что взгляд Сэнсэя все время как-то менялся, словно он не просто смотрел, а вел борьбу с чем-то невидимым.

По окончанию разговора даже сам Николай Андреевич испытал какое-то необъяснимое чувство облегчения, не говоря уже об Алине. Как говорится, словно камень с души спал. В этот момент у доктора появилась какая-то необъяснимая внутренняя уверенность в том, что теперь с девочкой будет все в порядке, хотя сознание, переполненное медицинским скептицизмом, по-прежнему сомневалось в благополучном исходе излечения данного пациента.

Когда они вышли из палаты, психотерапевт поинтересовался:

— Ну, как?

— Ты о чем? — спросил Сэнсэй, очнувшись от своих дум.

— Девочка как?

— А-а-а… Можешь смело выписывать.

— Слушай, здорово это у тебя получается! Если не учитывать время исповедей подопечных, то, считай, за десять минут — два здоровых пациента. Бросай ты эту вертебрологию! Давай к нам! Представляешь, какая польза стране?!

Сэнсэй усмехнулся.

— Вот люди! Все бы вам, чтобы кто-то пришел и все за вас сделал. А самим слабо?

— Ну, судя по статистике, слабо, — засмеялся Николай Андреевич.

— Хм, по статистике…

— Ну так, числа же управляют миром, — попытался пошутить Николай Андреевич.

— Ошибаешься. Они лишь показывают, как люди правят миром, — серьезно возразил Сэнсэй.

— Тоже верно, — улыбнулся Николай Андреевич. — Так что же случилось на самом деле с девочкой? Ведь вполне нормальный ребенок. Каков же был пусковой механизм совершения ее суицидальных действий?

— Тебе это любопытно как ученому? — как-то странно спросил Сэнсэй.

Николай Андреевич даже немного растерялся.