Эзопов язык в русской литературе (современный период)
Шрифт:
В такой ситуации устные иносказания становятся средством для спасения от ареста. 28 июля 1925 года Алексей Орешников, известный специалист по русской и античной нумизматике, запишет в своем дневнике 37 : «Как противен этот езоповский язык, который привился у нас! С другой стороны – что поделаешь? Если будешь говорить искренним языком – очутишься в ГПУ» 38 . Ему, 70-летнему историку, тотальное использование эзоповского языка в 1925 году кажется чем-то новым (даже по сравнению с борьбой с царской цензурой), неприятным явлением, но спасающим от излишнего внимания политической полиции.
37
Орешников А. В. Дневник. 1915–1933: В 2 кн. / Сост. П. Г. Гайдуков и др. М.: Наука, 2010. Запись от 28 июля (15 июля) 1925 года.
38
ГПУ – Главное политическое управление (то есть по сути политическая полиция).
Политическая полиция не могла не реагировать на попытки граждан
После смерти Сталина в 1953 году и окончания эпохи сталинизма система репрессий изменилась. Гораздо меньше людей преследовали физически: меньше арестовывали, гораздо реже отправляли в лагеря. Но контроль за жизнью советских граждан никуда не делся, просто он стал более дистанционным. Зато ощущение этого контроля среди тех советских граждан, которым было что скрывать, было повсеместным. Иногда этот страх перед вездесущими «ушами» и «глазами» Комитета государственной безопасности приобретал гротескные формы. Недаром в 1970-е годы среди жителей Москвы и Ленинграда ходил слух, будто нельзя читать самиздатовскую литературу на скамейке в парке, потому что «они все видят со спутника» 40 .
39
Вокруг этого стихотворения существует целый исследовательский фольклор. Считается, что его автор – литератор Николай Эрдман. Согласно слухам, якобы он озвучил этот текст в 1933 году во время съемок фильма «Веселые ребята», что немедленно стало причиной ареста. Владимир Масс, Эмиль Кроткий и Николай Эрдман действительно были арестованы в 1933 году за «антисоветские басни». Во время следствия они сознались в сочинительстве около 30 басен, но среди них нет этого стишка про Эзопа и ГПУ (Киянская О., Фельдман Д. Словесность на допросе: Следственные дела советских писателей и журналистов 1920–1930-х годов. М.: Неолит, 2018. С. 122). Скорее всего, стишок был более поздней анонимной реакцией на аресты сатириков, обвиненных в сочинительстве басен, ведь в нем говорится буквально, что ГПУ пришло к современным «эзопам».
40
Интервью с Валерием Д. (1957 г. р., Санкт-Петербург). Записано А. Кирзюк и А. Архиповой в 2019 году.
Один из способов контролировать частную жизнь не самых лояльных граждан была так называемая прослушка – дистанционное подключение агентов спецслужб к домашнему телефону. Те, кто боялись такого контроля, закрывали телефон подушкой или включали на полную мощность воду в ванной, чтобы шум мешал прослушке.
Боязнь прослушки заставляла людей избегать опасных разговоров вслух – Лидия Чуковская вспоминает, как Анна Ахматова у себя дома не решалась вслух читать новые стихи:
Анна Андреевна <…> у себя в Фонтанном Доме не решалась даже на шепот; внезапно, посреди разговора, она умолкала и, показав мне глазами на потолок и стены, брала клочок бумаги и карандаш; потом громко произносила что-нибудь светское: «хотите чаю?» или: «вы очень загорели», потом исписывала клочок быстрым почерком и протягивала мне. Я прочитывала стихи и, запомнив, молча возвращала их ей. «Нынче такая ранняя осень», – громко говорила Анна Андреевна и, чиркнув спичкой, сжигала бумагу над пепельницей 41 .
41
Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. М.: Согласие, 1997. С. 7.
Страх прослушки был отражен и в популярном советском анекдоте:
Телефонный звонок:
– Позовите, пожалуйста, Абрамовича.
– Его нет.
– Он на работе?
– Нет.
– Он в командировке?
– Нет.
– Он в отпуске?
– Нет.
– Я вас правильно понял?
– Да 42 .
Из текста анекдота неясно, что случилось с Абрамовичем, понятно только, что отвечающий не хочет говорить об этом по телефону. Интерпретаторы, которые относили действие анекдота к 1950-м годам, считали, что Абрамович был арестован по «делу врачей» и поэтому проживающий в квартире сосед молчит. Если же анекдот интерпретировался в контексте 1970-х годов, то интерпретаторы считали, что Абрамович подал заявление в ОВИР для выезда в Израиль, его уволили с работы, а любой контакт с ним стал опасен. Но нам важно, что сосед, отвечающий на телефонный звонок, прибегает к стратегии тотального избегания, где умолчание становится пустым знаком, указывающим на некое плохое событие, случившееся с Абрамовичем.
42
Советский Союз в зеркале политического анекдота / Сост. Д. Штурман, С. Тиктин. Иерусалим: Экспресс, 1987. С. 503.
В такой ситуации, когда каждое твое слово может быть истолковано против тебя, возникает «телефонный эзопов язык» (как его остроумно назвал поэт и эссеист Лев Рубинштейн). «Телефонный эзопов язык» использовали, когда надо было предупредить о том, что могут прийти гости (КГБ) и поэтому надо сделать уборку (вынести из квартиры запрещенный самиздат):
Телефонный эзопов язык, он существовал для тех, кто теоретически или практически мог тебя слушать посреди [разговора]. <…> Вот в каком-нибудь 1983 году мне [Льву Рубинштейну] звонит <…> художник Никита Алексеев, мой дорогой любимый друг, у которого в те дни в квартире была выставка под названием «Апт-арт». Это очень остроумное название, то есть «квартирное искусство», апартамент-арт. Но там же ещё на письме это был такой каламбур, потому что apt пишется как арт, как русское «арт». Он мне позвонил однажды, значит, и говорит: <…> «У меня вчера гости были. Всеми интересовались, про тебя тоже спрашивали. Сказали, что, может, к тебе тоже в гости зайдут. Поэтому приберись на всякий случай дома, значит, сделай уборочку» 43 .
43
Интервью с Л. С. Рубинштейном. Записано А. Архиповой и Д. Голубовским в 2021 году. Архив автора.
Постепенно в послевоенный советский период эзопов язык стал почти повсеместным явлением среди тех людей, которым было что скрывать, и одновременно стала гораздо заметней другая его социальная функция. У истоков эзопова языка стояла практическая необходимость обмануть цензоров, но довольно быстро эзопов язык – и литературный, и нелитературный – стал способом показать свою субъектность и дистанцироваться от официальной речи. В этом смысле позднесоветский эзопов язык становится антиязыком.
В 1972 году диссидент Марк Поповский в своем дневнике сделал запись про некоего знакомого, который удивительным образом получил выездную визу и спокойно путешествует по западным странам. Автор дневника считал счастливого обладателя выездной визы стукачом – это понятно из язвительной фразы в дневнике «А ведь Софья Власьевна задаром за границу никого не посылает» 44 . Поповский называет советскую власть Софьей Власьевной не для того, чтобы что-то скрыть, а для того, чтобы выразить свое презрение и отстранение (в похожих контекстах он упоминает Софью Власьевну еще четыре раза в своих дневниках). Логику эту можно было реконструировать так: «Я не согласен с этим миром, и я не буду играть по его правилам и не буду называть советские институты так, как требуется. Это больше не сокрытие, а дистанцирование, не обман цензора, а борьба за свободу выражения».
44
Поповский М. Запись за 6 января 1972 года // Дневники. Рукопись дневника выложена на сайте проекта «Прожито»:(дата обращения: 15.03.2024).
Это язык, рассчитанный не столько на внешнее потребление, сколько на внутреннее. В воспоминаниях правозащитницы Людмилы Алексеевой есть такой фрагмент: «„Если бы Галина Борисовна [КГБ] знала, что здесь сейчас печатается, дивизией оцепила бы весь квартал!“ – воскликнул один из наших помощников, начав считывать машинописный текст» 45 . Совершенно очевидно, что ироничное название могущественного и страшного Комитета госбезопасности Галиной Борисовной внутри группы никак не служит целям конспирации. Это способ подмигнуть своим и дистанцироваться от «правильных» советских людей с их советским официальным языком. Обращаясь к официальному институту как к малознакомой женщине, автор не просто шифрует послание, он вынимает себя из правил неприятного ему мира.
45
Алексеева Л., Голдберг П. Поколение оттепели. Воспоминания. М.: Захаров, 2006. С. 168.
Литераторы брежневской эпохи оттачивают эзопов язык как прием. Как сформулировал Лев Рубинштейн, «в этой среде [интеллигенции] искусство сводится к искусству обманывать начальство. И обходить цензуру со всех сторон» 46 . Сам он, кстати, не был согласен играть в такие «кошки-мышки» с цензурой: «Я в те годы яростно всё это ненавидел».
Так происходило идеальное воспитание читателя, который учился видеть скрытые смыслы практически везде (и даже там, куда создатель текста их не вкладывал). Позднесоветская интеллигентная публика ожидала, что литература или спектакль по умолчанию является эзоповым сообщением и скрытые смыслы есть в самых привычных фразах. Лев Рубинштейн рассказывает о таком эффекте ожидания эзопова языка читателями даже в самих «правильных» текстах:
46
Интервью с Л. С. Рубинштейном. 2021.
Вот в том же театре на Таганке какой-нибудь там спектакль «Десять дней, которые потрясли мир» – по сцене бегают революционные матросы, а в зале сидят интеллигентные люди, которые переглядываются, понимая, что на самом деле всё это имеется в виду наоборот. Они кричат: «Да здравствует», «Вся власть советам!», а выражения лиц у них такие, как будто бы они говорят: «Долой советскую власть!», понимаете? И интеллигенция очень на это клевала, очень этим воодушевлялась 47 .
47
Интервью с Л. С. Рубинштейном. 2021.
Привычка к созданию и поиску скрытых сообщений, по мнению Льва Лосева, парадоксальным образом улучшало и сам эзопов текст, и понимание его читателем, потому что вынуждало делать послание разноплановым, сложным. Недаром английский вариант книги Льва Лосева по мотивам его диссертации иронично называется «О пользе цензуры» 48 .
Однако я недаром написала в начале статьи, что эзопов язык был распространен «почти» повсеместно. Мы не должны думать, что абсолютно все советские граждане говорили на втором языке, призванном маскировать крамольное содержание. Некоторые бывшие советские граждане, не находившиеся в конфликте с советской властью, не имевшие опыта тюремной переписки или чтения между строк литературных произведений, не использовавшие антиязык для солидаризации, часто отрицают сам факт существования эзопова языка. «При советской власти мы всегда говорили прямо», – сказала одна из моих собеседниц, 65-летняя жительница города Чебоксары. Как правило, эти же люди не замечают языковых изменений и сейчас, в 2022–2024 годах.
48
Losev L. On the beneficence of censorship. Op. cit. 1984.