Фабрика грез (Том 2)
Шрифт:
Прошлой ночью впервые в жизни Элеонор осознала: до, сих пор она любовью не занималась.
Том, конечно, это почувствовал. Без сомнения, он все понял. Ночь любви была слишком яркой и страстной. Не может быть, чтобы его не тронуло произошедшее между ними. Ведь он был причиной...
Элеонор размышляла о том, что будет дальше. Она пыталась отмахнуться от этого вопроса, но нельзя же вечно загонять его в глубь сознания. Пойдет ли Том на развод?
Конечно, он должен, если любит ее. А разве прошлая ночь это не доказала? Что касается ее, она почти решила
Возле кровати замурлыкал телефон.
Элеонор радостно оторвалась от зеркала, вбежала в спальню, упрекая себя за поведение, недостойное тридцативосьмилетней женщины, и схватила трубку.
– Да, - выдохнула она.
– Элеонор.
Том. Сердце ее бешено забилось;
– Привет, - ласково сказала она.
– Я думала, ты уже никогда не позвонишь.
Короткая неловкая пауза.
– Если ты готова, почему бы нам не встретиться внизу?
– напряженно спросил Голдман.
– Нас ждет машина, чтобы отвезти в аэропорт.
Казалось, воздух застыл вокруг нее", время остановилось, и ужасный липкий страх сдавил горло Элеонор.
Она очень хорошо знала Тома Голдмана. Она знала все нюансы его голоса, безошибочно читала его жесты, понимала малейшие перемены в лице. Сейчас Том говорил с ней -'в самой деловой, безликой форме.
Он решил, что последняя ночь была ошибкой. Он хотел, чтобы она делала вид, будто ничего никогда не было.
Слезы потрясения от того, что она никак не могла поверить в подобное, застлали глаза Элеонор Маршалл.
– Элеонор, ты где?
– спросил Голдман.
Она глубоко вздохнула, собираясь с силами, и ответила:
– Да, Том, конечно. Я сейчас буду внизу. Если нам повезет, может, успеем на рейс в восемь тридцать. И у меня будет лишних часа два на разговор с Меган Силвер.
– О'кей, - сказал Том и повесил трубку.
Элеонор взяла чемоданчик, ключ от номера и пошла к лифту, стараясь идти быстро и не разрешать себе думать.
Такую роскошь она не могла себе позволить. Иначе случится катастрофа.
В лифте она считала этажи, плавно спускаясь вниз, читала строфы из Шекспира - делала все, чтобы изгнать мысли о Томе и случившемся вчера. Она почувствовала отчаяние, представив себе Тома, вчерашний день и последнюю ночь.
К счастью, Элеонор очень быстро оказалась на первом этаже, пересекла холл и пошла к портье выписаться. Она поставила подпись, завернула налево и вошла в вестибюль.
Тома она увидела сразу.
Голдман стоял у огромного черного кожаного дивана, одетый в серый костюм. Он выглядел неловким и виноватым... И.., кажется, счастливым? Внезапно, совершенно ошарашенная, Элеонор увидела Джордан. Та стояла рядом с Томом, в вычурно-аляповатом лиловом брючном костюме, крепко вцепившись в мужа.
У Элеонор приоткрылся рот, прежде чем она успела собраться. Но, придя в себя довольно скоро, она направилась к супругам.
– Джордан! Какой сюрприз!
– произнесла она.
– Я думала, ты
– Да, я была там, - щебетала Джордан. Лицо ее сияло детским восторгом.
– Но я села в самолет и утром оказалась здесь. Я хотела удивить Тома.
– Она кокетливо повернулась к мужу:
– А можем мы рассказать Элеонор? Я хотела тебе первому сообщить новость. Но теперь...
– Да, - разрешил Голдман, стараясь не смотреть в глаза Элеонор. Он отвел взгляд, смутившись, как мальчик.
– Ну, давай.
– Элеонор, я знаю, вы с Полом будете счастливы за нас, - ворковала Джордан, тиская руку Тома.
– Это просто замечательно! Не так ли, дорогой? У нас будет ребенок!
Глава 22
Роксана Феликс и Дэвид Таубер сидели за угловым столиком маленького элегантного ресторана за ленчем. Ничто в поведении Дэвида Таубера не выдавало волнения. Он заказывал уверенно, ел не спеша и даже не смотрел на другие столики. Но внутри все трепетало. Негромкий гул голосов звучал музыкой денег. В этом ресторане уолл-стритские воротилы встречались с голливудскими и шел флирт по всем правилам. Обычно Дэвиду приходилось заказывать здесь столик за неделю. А Сэм Кендрик мог прийти сюда как ни в чем не бывало. Но не он, Дэвид. Пока не он. Однако с сорокамиллионнодолларовой супермоделью - совсем другое дело.
Метрдотель поспешил усадить их. Удовольствие и гордость затопили Дэвида Таубера. Еще бы, он сидит в одном из самых престижных мест Нью-Йорка, сильные мира сего с вожделением поглядывают на его столик, а не куда-то еще.
Он понимал, слухи об этом ленче расползутся быстро, они потрясут и напугают толстую мелюзгу из агентства "Юн ик". Еще один плюс его профессиональным качествам, потому что с момента начала работы в кино Роксана в основном вела свои дела через Сэма Кендрика, а не через Дэвида Таубера. Причины он не знал. Ну что ж, сейчас, очевидно, ситуация меняется.
– Хочешь еще немного шампанского, Роксана?
– заботливо спросил он, поднимая бутылку.
– Нет, - покачала она милой головкой.
– Я должна следить за фигурой.
Таубер рассмеялся, а Роксана ободряюще улыбнулась ему. Мы так похожи с ним, подумала она.
"Она тоже ни перед чем не остановится, чтобы получить желаемое, ухмыльнулся Дэвид. Боже, когда-то он и подумать не мог, чтобы убедить "Артемис" посмотреть ее пробы.
– Она узнает во мне себя, - решил он.
– Она знает, что я могу быть ей полезен. Уж наверняка Роксана пригласила меня сюда не ради удовольствия от моей компании".
– Твоя фигура - само совершенство. Выше любого совершенства. Как и все остальное в тебе, - произнес Дэвид.
– Бьюсь об заклад, твои фотографы говорят то же самое.
– Он по-юношески повел плечами.
– Мы, бедные киношники, должны надеяться, что люди из "Джексон" позволят тебе выкраивать время на репетиции.
– Я буду ходить на репетиции когда надо, - сказала Роксана.
– Конечно.
– И потом, я вовсе не просила тебя обсуждать мою фигуру.
Дэвид подался вперед.