Фабрика гроз
Шрифт:
— Алтаев, ты разговаривал с Пименовым насчет Вайпенгольда? — подал голос Никитин.
Ивар отхлебнул пива.
— Разговаривал. Боря прекрасно понимает, что половиной сегодняшних неприятностей мы обязаны Вайпенгольду, но он ничего не стал предпринимать. Типа момент был неподходящий. А впредь он предложил нам докладывать ему о каждом нашем шаге. Он вообще вел себя со мной как большой белый брат с индейцем.
— Он что, наезжал на тебя?! — возмутилась Леденцова.
— Да нет. Все прошло нормально… Боря хороший мужик, только уж больно выпендриваться любит.
— Погоди, так что ты сказал насчет контроля над нашим отделом? — тревожно спросил Никитин.
— Ничего. Спорить я с ним не стал, мы сейчас не в такой ситуации, чтобы спорить… Если Пименов еще раз поднимет этот вопрос, мы будем его решать, а пока… Что у нас там на завтра?
Никитин полез в свою записную книжку.
— Я знаете, что предлагаю? Надо рассовать во все почтовые ящики в городе фальшивое письмо за подписью Хоботова, что он, мол, просит у населения денег на свою избирательную кампанию. Я думаю, народ будет в ярости: у самого бабок куры не клюют, а он пытается залезть в карман к простым гражданам…
Ивар кивнул.
— Дельно. Пусть твой отдел займется. Боги, у тебя что?
Боголюб задумчиво поскреб подбородок.
— Завтра Хоботов устраивает в центре города митинг в свою честь. Думаю, публики будет много. Но самое главное, его во всех вечерних новостях покажут. Так что у него будет лишняя реклама. В общем, надо подумать, что делать.
Леденцова погладила Кильку под шейкой.
— Надо заслать твоих бойцов на митинг с плакатами типа «Покажите нас по телевизору!» Или еще лучше: «Защитим беззащитных котов! Долой принудительную кастрацию!» Разумеется, телевизионщики будут снимать их, а не Хоботова.
В первый раз за вечер Ивар улыбнулся.
— И еще надо, чтобы кто-нибудь из бойцов устроил скандал на глазах у журналистов. Мол, ему пообещали денег за то, что он придет на митинг, а теперь обманули. Кстати, что у нас насчет настенных надписей? — обратился он к Никитину. — Народ пугается?
— Еще как! Шестнадцать упоминаний в прессе за последние сутки. А дальше больше будет.
— Хорошо. Да, вот еще что хотел спросить… Боги, ты не выяснил, что случилось с Еленой?
Боголюб шумно вздохнул.
— Выяснил. Тарасевич отвезла ее к Хоботову, он с ней переговорил, а потом отправил домой в Захолмск. Думаю, он разъяснил, что ей совершенно нечего бояться уголовного преследования, и теперь она ни при каких условиях не согласится дать пресс-конференцию.
— Да, подставила нас госпожа Тарасевич по полной программе, усмехнулся Никитин.
— Слушай, Ив, а, может быть, нам с ней самой что-нибудь сделать? — вдохновенно произнес Боголюб. — А то что она у нас под ногами болтается? Ведь уже не в первый раз из-за нее терпим!
— А что, и вправду пусть Боги поковыряется в ее прошлом! — зашумела Леденцова. — Наверняка найдется что-нибудь компрометирующее ее…
Ивар решительно качнул головой.
— Не надо.
— Почему?!
— Я сам с ней справлюсь.
— Каким это образом?
Ивар мстительно улыбнулся.
— Мы с ней сегодня случайно пересеклись, только она не поняла, что я это я. И она дала мне свой телефон…
— Ты что, хочешь сказать, что она клюнула на тебя?! — почти испуганно спросила Леденцова.
— Мне показалось, что да.
Несколько секунд ребята недоверчиво смотрели на Алтаева. А потом волна восторга и радостного возбуждения охватила их всех. Никитин и Боги хлопали Ивара по спине, что-то говоря наперебой, Леденцова пересадила к нему на колени Кильку, а сама принялась бегать вокруг лавочки, ликующе выкрикивая воинственные лозунги:
— Мы их сделаем, черт побери! Ив, солнце мое, обещай мне, что ты отыграешься за Елену!
— Ну и везунчик ты! — шумел Боги. — Девки сами к тебе так и липнут! Представляю, что будет с этой Тарасевич, когда она узнает, кто ее заарканил!
Никитин тихо ругался матом, выражая свое восхищение.
— А ты когда собираешься ей звонить? — спросил он. — Ведь если поставить дело с умом, то у нее можно будет выпытывать информацию насчет всего, что творится в штабе у Синего!
Ивар вернул Кильку Леденцовой. Глаза его жестко поблескивали.
— Я позвоню Тарасевич завтра, — сказал он, поднимаясь с лавочки. Завтра с самого утра.
Операция со срывом Елениной прессухи была проведена как нельзя более удачно. После разговора с Еленой, Хоботов вновь прилетел в штаб с тортом и бутылкой шампанского.
— Гуляем! — объявил он, созвав Кристину, Танюшу Петровну и Синего в кабинет заведующего.
Хоботов сообщил, что ему в два счета удалось убедить Елену не делать никаких заявлений для прессы. А это значило, что каким-то чудом им удалось вывернуться из почти безвыходной ситуации.
— Господи, Синий, ты гений! — с чувством говорил Хоботов. — Ты меня буквально спас: я не знаю, что бы я делал, если бы мне пришлось топить Елену в прессе. А так все отделались легким испугом.
— Значит, ты мне обязан своей чистой совестью, — подначивал его Синий.
— И нам с Кристинкой! — игриво подмигнула Хоботову Танюша Петровна.
— Ну что ж, стану губернатором — расплачусь, — отозвался тот. — Только надо бы не забыть этого кретина Вайпенгольда. С меня ему шоколадка за то, что он напрочь опозорил весь предвыборный штаб Стольникова. Кстати, — вдруг вспомнил Хоботов, — а вы не в курсе, кто это весь город расписал словами «Месть» и «Смерть»?
— Вы тоже обратили на это внимание? — воскликнула Кристина. — Просто кошмар какой-то: изуродовали все стены!