Фабрика гроз
Шрифт:
Ответила сама Люба.
— Привет! — голос ее звучал взволнованно. — Ив, прости меня, я была такой дурой!
Картина была ясней ясного: прожив столько времени одна и не дождавшись звонка от мужа, Люба решила, что ей скучно, и со всей своей энергией бросилась «спасать положение». Такое повторялось уже неоднократно, но Ивар чувствовал, что с каждым разом ее нетерпеливое желание помириться все меньше и меньше радовало его.
Сейчас он просто делал то, что должен: большие взрослые мальчики не обижаются на глупых девочек и все им прощают. Так уж устроена жизнь.
— Да ладно, ничего страшного, — отозвался Ивар, глядя в одну точку за окном.
— Знаешь, я решила, что мне надо приехать к тебе, — обрадовано защебетала Люба. — Я уже заказала билеты на понедельник. Ты рад?
Это прозвучало, как гром среди ясного неба. Честное слово, Ивар не знал, что отвечать: жена совершенно не входила в его планы. Здесь и так было забот по горло, а тут еще Люба… Да кроме того, Кристина…
Что именно «Кристина», он не успел додумать…
— Ты почему молчишь? — встревожено спросила трубка. — У тебя что-то случилось?
Ивар встрепенулся.
— Нет-нет, все в порядке. Послушай, — начал он решительно, — тебе не надо приезжать…
На том конце провода повисла пауза.
— Почему? — наконец спросила Люба. — Ты все еще обижаешься на меня?
— Нет, но…
— Нет, обижаешься! — перебила она сердито. — Я приеду!
Когда у нее был такой голос — настойчивый, звенящий — с Любой было бесполезно спорить: она все равно все делала по-своему.
«Ладно, черт с ней, пусть приваливает, — мысленно махнул рукой Ивар. У него не было ни времени, ни сил спорить. — Там на месте разберемся».
Он продиктовал ей адрес своей съемной квартиры.
— Я пришлю за тобой водителя в аэропорт. Ключи будут у него.
— А ты сам не можешь приехать?
— Нет. У меня работа.
— Но… — Люба хотела было как всегда настоять на своем, однако почему-то передумала. — Хорошо, — сказала она враз переменившимся тоном. Я позвоню тебе, как только приеду.
Ивар медленно опустил трубку. У него просто не было слов.
Внезапно дверь в его кабинет чуть приоткрылась, и в нее просунулась широкая физиономия Боголюба.
— Хочешь послушать, как мы разделали Хоботова на митинге?
Ему хотелось похвастаться своими достижениями, но при виде выражения лица Ивара он сразу забыл обо всем на свете.
— Ты чего? — тихо спросил он.
Ивар дернулся.
— Ничего. Любка приезжает в понедельник.
Боголюб только присвистнул.
— Опоньки…
Про Тарасевич он так ничего и не спросил. И за это ему было большое спасибо.
Кристине совершенно не хотелось ни думать, ни работать, но как назло Танюша Петровна не отпускала ее до самой ночи. Стольниковский штаб вновь пошел в атаку и сорвал к чертовой матери выступление Хоботова на центральной площади города.
В организацию этого митинга была вложена куча денег в надежде, что все СМИ обязательно напишут о Хоботове. В результате, все пошло прахом. О самом Михаил Борисовиче и его гениальной предвыборной программе в новостях не упомянули ни разу, зато журналисты наперебой вещали о безобразиях, которые творили некоторые участники митинга. Впрочем, плакаты, с которыми они заявились на площадь, были и вправду произведениями подрывного искусства.
Самый большой переполох произвели два голых мужика с транспарантом, на котором значилось: «Долой предрассудки! Что естественно, то не постыдно!» Хулиганов ловили всем миром и милицией, но оказалось, что эти гады на удивление быстро бегали. Справиться с ними удалось только через полчаса, но они еще долго буйствовали и выкрикивали свои идиотские лозунги через зарешеченные окошки милицейского УАЗика.
Во второй половине дня Танюша Петровна собрала всех журналистов в «малышовой группе» и велела срочно писать Хоботову «благодарственные письма от граждан». Все они должны были выйти в завтрашних выпусках газет. Причем писем нужно было много, и ни одно из них не должно было повторяться.
— Это очень действенный метод, — пояснила Танюша Петровна. — На наше счастье люди привыкли верить газетам, а раз там написано, что Михаил Борисович — образец всех добродетелей, значит, так оно и есть. Опубликуем завтра вашу писанину, вот и исправим сегодняшнее недоразумение с митингом.
Раньше Кристина не раз наталкивалась на страницах прессы на благодарственные письма, но ей и в голову не приходило, что 99 процентов из них пишутся наемными журналистами. А теперь ей пришлось самой изобретать послания от благодарных пенсионеров, которым Хоботов якобы помог с ремонтом протекающей крыши, от благодарных школьников, которым Хоботов подарил новые учебники, от благодарных врачей, учителей и безработных.
Ближе к вечеру в «малышовой группе» стали раздаваться смешки:
— Люди! От кого еще можно написать письмо? Кто-нибудь писал от благодарных филателистов?
— Писал! У меня еще остались про запас юные кролиководы и профсоюз могильщиков. Хочешь, поделюсь?
Кристина никогда не думала, что так сложно придумывать благодарственные письма. Уже к третьему письму у нее кончились все надлежащие слова: «спасибо вам огромное», «с неизменным уважением», «глубокий поклон от всех нас»… Ну что еще можно написать?! Без повторений так и так не обойтись!
А тут еще в голову лезут всякие мысли… Кристина просто не могла дождаться завтрашнего дня. Ей чуть ли не уговаривать себя приходилось: «Моя, ну потерпи, что ли, немного! Двадцать семь лет ждала, а теперь не можешь?»
Неважно, что Кристина делала в течение этого дня: писала ли глупейшие фразы «и все наше село надеется, что вы станете нашим, по-настоящему народным губернатором», перекусывала ли пирожками, купленными в соседней булочной, звонила ли бабе Лизе, чтобы справиться, как идут дела дома, в мозгу прыгало одно словечко на букву «л» — глупенькое и истасканное от чрезмерного употребления.
Кристина сжимала кулаки, ругала себя дурочкой, но в сущности ей ничего не помогало: перед глазами стояло лицо Ива.