Фабрика мертвецов
Шрифт:
– Это… что? – он облизнул враз пересохшие губы.
– Я подумал… - отец в явном смущении набалдашником трости сдвинул шляпу на затылок. – Возможно, я не совсем справедлив к тебе. Это для меня здесь любимое дело и будущая карьера, а для тебя только потеря хорошего образования, и родня далеко, и с развлечениями негусто. Так что, вот…
– Куды воду лить, пане? – хлюпая полным ведром, от вокзала прибежал еще один мужик.
– А вот сюда и заливай! – указал внутрь полураспакованного ящика отец и сам присев рядом, принялся поворачивать что-то…
Лязгнуло. Громкое бульканье воды сменилось шипением. Над ящиком взвилась
– Паро-конь! – зачарованно запрокидывая голову, прошептал Митя. – Руссо-Балт!
– Лошадиная сила! – восторженно присвистнул мужик, поднимая фонарь повыше, так что свет заиграл на могучей груди вороненой стали.
Митя не мог даже дышать! Паро-конь стоял перед ним: огромный, могучий! Точеная голова с намеченной художественной ковкой гривой слегка наклонена, обвитые «мышцами» пружин и передач ноги едва слышно пощелкивают, золотом переливается эмблема с двуглавым орлом и надписью по кругу «Русско-Балтийский вагонный заводъ. Отдлъ автоматонов».
– Я подумал, в губернии пригодятся, расстояния-то не маленькие: мне ездить, ну и тебе, чтоб не скучал. – продолжал бормотать отец.
Митя вскинул глаза, увидел позади паро-коня второго, почти такого же, только темно-серого, с высеребренными коваными накладками гривы и копыт – и снова прикипел взглядом к своему вороненому.
– Сможешь теперь смириться с «ссылкой»? – рассмеялся отец. – Не будешь за билет второго класса злиться? Уж прости, расход с этими конями вышел преизрядный.
У Мити перехватило в горле. Сварог, да такого паро-коня даже в конюшнях Кровной Знати нет! Хотя, есть, конечно… но не все ли равно! Он поднес дрожащую ладонь к сплетению рун на металлическом крупе паро-коня. Наследие варяжских предков, вернувшее свое значение в нынешнюю эпоху пара и стали, не подвело – от тепла ладони легкая искра побежала по прорезанным в металле дорожкам… сквозь сложный, и непонятный непосвященным рунескрип слабо блеснула огненная Каньо… и паровой котел под стальным крупом едва слышно запыхтел. Из ноздрей паро-коня ударили две тугие струи пара, а лампы в глазницах замерцали.
Коснувшись сапогом намеченной на боку коня стальной ступеньки, Митя вскочил в седло. Ноги провалились внутрь, под ступнями оказались упрятанные в широкой груди автоматона педали, обтянутое кожей сидение было теплым от греющегося парового котла. Митя схватился за рычаги на паро-конской шее…
– В ящике погляди! – отец, уже по пояс в седле своего автоматона, натянул защитный шлем и круглые очки-гоглы.
Митя сунул руку поглубже в конскую грудь и вытянул такой же шлем и гоглы.
– Что возишься? Догоняй! – со смехом крикнул отец и вдавил педаль. Серый паро-конь согнул одну ногу, вторую, выпуская пар из сочленений суставов. Его глаза завертелись в глазницах, шаря по перрону конусами яркого света. Мужики заорали – то ли испуганно, то ли восторженно – и окутанный облаком горячего пара автоматон соскочил с перрона и ударился в дробный, стремительный галоп.
Митя рванул рычаг и бросил своего паро-скакуна вдогон.
Южная, пахнущая разогретой травой и пылью,
Митя сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул, отправляя это разбойничий посвист из мрака, как последний привет разбуженной и напуганной Хацапетовке.
Митя потянул рубильник и пошел на обгон. Проселочная дорога застонала под паро-конскими копытами, клубы пыли смешались с клубами пара и осели на безупречном дорожном сюртуке, но сейчас Мите было все равно. Седло мелко вибрировало, но плавный ход поршневых ног позволял паро-коню стлаться над дорогой – и скорость, скорость! Его вороненый обошел отцовского серого на полголовы, на голову – и вот уже Митя вырвался вперед, летя безудержным вихрем пара и стали по пыльному проселку. Митя запрокинул голову и заорал, швыряя свой восторженный крик в отчаянно пытающуюся угнаться за ними луну.
– Сюда! – разорванный ветром в клочья окрик был едва слышен.
Митя рванул поворотник. Механический конь накренился, почти ложась на бок и волоча за собой шлейф пара – слышно было как гудят поршни ног. Серым призраком в завитках пара отцовский скакун уходил наискось, по бездорожью.
– Все равно не уйдешь! – азартно выкрикнул Митя, снова бросаясь в погоню. С лязгом столкнувшись боками коней, они пролетели насквозь рощицу и поскакали над речушкой. В темной воде отражалось стремительно несущееся вдоль берега облако пара, пронизанное лучами света и блеском металла. Вода вспенилась под копытами. Ноздря в ноздрю паро-кони перемахнули речушку, вылетели на пологий берег и поскакали по заброшенным полям. Взметнулись на холм, вниз, снова вверх… Грохочущие копытами автоматоны горячим вихрем пронеслись по когда-то наезженной, а сейчас заросшей подъездной дороге, и взвились на дыбы перед словно кинувшейся навстречу оградой.
Митя рванул рычаг, паро-конь опустился на передние копыта – гибкие пружинные суставы мягко подогнулись и выпрямились, принимая на себя вес стальной махины. Автоматон встал, окутавшись паром по брюхо и упираясь мордой в ржавые ворота. Меж кованными завитушками причудливой монограммы, жалобно, как протянутые за подаянием ладошки арестантов, торчали ветки растущих за воротами деревьев. Отец сдвинул гоглы и вытер мокрое от пота лицо:
–Вот это наш новый… …наше новое имущество и есть. Как говорится, добро пожаловать.
Митя скептически хмыкнул – в свете лошадиных глаз был отлично виден красующийся на воротах заржавленный замок.
– Я отбивал телеграмму, что приедем. Наверное, нас сперва в Екатеринославе ждали…
– Если вы, батюшка, соизволили сообщить в телеграмме о своей новой должности, может, и ждали.
Отец едва заметно поджал губы: наверное, после подарка… нет, после их безумной скачки ожидал другого обращения. И напрасно. Недостойно светского человека и дворянина продаваться за паро-коня… хотя Митя подозревал, что тот же ротмистр Николаев за паро-коня продался бы легко и даже с восторгом. Ну и… он просто не умел говорить с отцом по-другому!