Фабрика офицеров
Шрифт:
— Со своей стороны вношу предложение отстранить капитана Ратсхельма от участия в данном расследовании по причине его пристрастности, — промолвил капитан Федерс.
Капитан Ратсхельм залился краской и, не выдержав, выкрикнул:
— Я протестую против подобных подозрений!
— Здесь речь пойдет не о подозрении, а о совершении проступка, который я докажу!
— Это клевета! — возмущенно выкрикнул Ратсхельм.
— Но, господа! — произнес майор строго. — Я попрошу вас вести себя подобающим образом, ведь вы находитесь не в казино!
Чтобы еще больше подчеркнуть серьезность сказанного, майор Фрей стукнул ладонью по столу. Он был поражен: не успел он открыть заседание, как его уже хотят закрыть. И кто? Его же подчиненный. К чему это может привести?
— Я предлагаю, — начал капитан Федерс, — обсудить суть дела сначала, так сказать, при закрытых дверях.
— Именно это хотел предложить и я, — с облегчением вздохнул майор. — Итак, всем, кроме офицеров, покинуть помещение!
Фенрих Хохбауэр и оба унтер-офицера поспешили выполнить это распоряжение. Они торжественно отдали честь и вышли из аудитории.
Когда дверь за ними закрылась, капитан Федерс бодро сказал:
— Нельзя никого принуждать смотреть на наше грязное белье. Я выступаю за то, чтобы все сказанное здесь осталось между нами и чтобы мы побыстрее покончили с этим делом. Нам ясно следующее: Крафт и я голосуем за исключение Хохбауэра из школы. Капитану Ратсхельму я бы посоветовал воздержаться от голосования. А вы, господин майор, естественно, не занимаете ничью сторону.
— Напротив! — воскликнул капитан Ратсхельм с бойцовским азартом. — Я решительно выступаю против!
— Двое — за исключение, — как ни в чем не бывало продолжал Федерс, — один — против. Теперь вы видите, что ваша не прошла, и если вы благоразумны, то скажите свое «да», и покончим на этом.
— Я всегда стоял и буду стоять за справедливость! — высокопарно заявил Ратсхельм.
— Господа, господа! — воскликнул майор. — Так дело не пойдет! Мы собрались с вами для того, чтобы вынести свое официальное обоснованное решение об исключении. Весь смысл нашего сегодняшнего заседания будет состоять в том, — в этом месте майор остановился и заглянул в свои записки, — чтобы мы, выслушав и детально обсудив все «за» и «против», пришли к ясному выводу и желательно единогласно проголосовали бы за наше решение. Решение должно быть принято, так как перенос заседания, как и его передача в другую инстанцию, маловероятны.
Майор внимательно осмотрелся, а чтобы не дать офицерам перегрызться между собой как собакам, он прибег к следующему методу: он разрешал то, что не мог запретить, и одновременно пытался соединить все воедино.
— Господа, мне лично поручено провести это совещание, и я жду от подчиненных мне офицеров поддержки безо всякого желания повлиять на их взгляды. Господин обер-лейтенант Крафт взял на себя роль обвинителя фенриха Хохбауэра. Будет вполне допустимо, если один из господ офицеров возьмет, так сказать, сторону фенриха, в этой роли вполне может выступить капитан Ратсхельм; я же надеюсь, что капитан Федерс возьмет на себя обязанности эксперта. Все согласны?
— Хорошо, — ответил Федерс.
— Согласен, господин майор, — произнес Ратсхельм послушно.
— Я не согласен, — заупрямился Крафт. — Я продолжаю настаивать на отводе господина капитана Ратсхельма.
— Обоснуйте свое требование! — потребовал майор Фрей прежде, чем капитан Ратсхельм успел что-либо сказать.
Фрей знал, что обер-лейтенант Крафт ни за что не отступится от своего, а отговаривать его от этого было равносильно пустой трате времени, так что практически ему не оставалось ничего другого, как взять этот барьер. Но удобнее всего это было сделать тогда, когда Ратсхельм будет вести себя тихо. Поэтому майор и сказал:
— Могу я просить вас, господин обер-лейтенант Крафт, сообщить нам свои аргументы?
— Так точно, господин майор, — ответил Крафт.
По знаку майора Фрея обер-лейтенант вышел вперед. Вынув из папки какую-то бумагу, он положил ее на стол перед майором со словами:
— Здесь записаны все посещения фенрихом Хохбауэром капитана Ратсхельма за последние две недели.
— Что означает этот тайный сыск?! — возмутился Ратсхельм. — Это похоже на методы гестапо!
— Ваше последнее замечание, — усмехнулся капитан Федерс, — вполне можно рассматривать как подрыв государственных устоев…
— Я этого не слышал, — оборвал его Фрей.
Ратсхельм тотчас же сообразил, что допустил грубую ошибку, и тут же признался:
— Ничего подобного я, разумеется, не имел в виду. Подрывать государственные устои я никогда не стану, так как это противоречит моей натуре. Следовательно, считайте, что я ничего подобного никогда не высказывал.
Крафт насторожился, готовый к прыжку.
А майор тем временем продолжал:
— Я не могу видеть что-то предосудительное в том, что фенрих посещает своего начальника курса.
— Будь такое посещение случайным, его вполне можно было бы считать нормальным, но столь частые посещения при определенных обстоятельствах отнюдь не могут рассматриваться как нормальные, тем более если учесть, что некоторые из них занимали по времени до трех и более часов.
— Трех и более часов? — удивленно спросил майор Фрей.
— Можно подумать, — усмехнувшись, заметил Федерс, — что этот фенрих является родственником нашего уважаемого капитана, либо женат на нем или же влюблен в него.
— Здесь речь шла только о выполнении мной моих обязанностей, — пытался защищаться капитан Ратсхельм, по одному виду которого нетрудно было догадаться, что он смущен. — Как мне кажется, каждый воспитатель должен быть заинтересован в лучшей подготовке подрастающего поколения молодых офицеров.
— Трех и более часов? — еще раз переспросил майор, сильно растягивая слова. — При всем желании вас понять, капитан Ратсхельм, не слишком ли жирно тратить столько времени на одного фенриха? Тем более что вам доверено воспитание ста двадцати фенрихов.