Фабрика волшебства
Шрифт:
Его расчет оправдался, переулок был пуст, лишь туман рваными клочьями плыл вдоль домов и тихо шелестели деревья.
Сердце Ивора замирало при каждом шорохе. Он был уже почти в конце пути, когда скрипнула дверь и на мостовую вышли двое. Ивор тут же присел и медленно отступил к кустам шиповника.
– Все что я сказал должно остаться между нами, - проговорил гулкий мужской голос.
– Долгие годы ты ждал, и вот теперь настала очередь явить Государству нашу силу.
– Ты можешь положиться на меня, - ответил хриплый простуженный бас. Юноша безошибочно узнал голос Беспалого.
–
– То, что я оставил у тебя на заднем дворе, должно быть неприкосновенно!
– от голоса незнакомца повеяло холодом.
– От этого зависит благополучие твоего заведения.
– Я понимаю, - отозвался Беспалый.
– И не забудь покормить пиявок.
– Это будет затруднительно. Сложно подыскать хорошего носителя.
– Мало у тебя крыс в подвале!
– сказал незнакомец и гулко хохотнул.
Голоса сделались тише. Беспалый и его собеседник продолжили разговор, но как Ивор не прислушивался, больше ничего разобрать не сумел. Наконец они попрощались и разошлись. Беспалый вернулся в кабак, а высокий незнакомец двинулся по улице в сторону Ивора.
Сердце громко бухало в груди, Ивору хотелось протянуть руку и прикрыться веткой шиповника, но собеседник Беспалого был совсем рядом. Юноша хорошо рассмотрел его волевое, суровое лицо с широкими скулами и глазами, спрятанными в глубоких темных впадинах под надбровными дугами. Но что больше всего поразило Ивора - это фигура незнакомца. Мускулистые плечи и пружинистая походка атлета совершенно не гармонировала с большим круглым животом.
На нем была просторная светлая рубаха с темными узорами вдоль рукавов и простые черные штаны. Ботинки Ивор не разглядел, но судя по звукам шагов это было что-то надежное на толстой рифленой подошве. Мужчина исчез в тумане, Ивор смахнул со лба холодный пот.
– Ни за что больше не пойду Кривым переулком, - прошептал он и кинулся в противоположную сторону.
Юноша продрался через кусты, перескочил пару заборов, миновал огромную свалку и вновь вышел на главный проспект. Солнце уже осветило горизонт и показало масштаб трагедии. Главный проспект фабричного города напоминал реку в период половодья. Из близлежащих дворов, переулков и улочек в бесконечный поток людей вливались все новые и новые струйки.
"Бедный отец, - подумал Ивор отстраненно.
– Так и не дождется сегодня ни одного посетителя".
Юноша пригляделся к толпе и окончательно сник. В их городе не может жить столько людей, здесь явно преобладают приезжие. Судя по всему, к городскому вокзалу только что прибыл паром, а то и несколько. Это означает лишь одно - объявление показано шестнадцатилетним всего Государства. И большая их часть здесь.
Наголо бритый парень с накачанной мускулатурой толкнул его в плечо, невысокая шустрая девушка в бандане и легкомысленном пестром платьишке наступила на ногу.
– Пропустите! Пропустите!
– кричал маленький ушастый паренек. Вокруг его головы, словно спутники вокруг планеты, крутились линзы. Несколько из них выстроились одна за другой прямо напротив правого глаза паренька. Малыш остановился, вгляделся в импровизированную подзорную трубу и заохал:
– Как много! Ох, как много! Козя должен спешить!
И малыш со всех ног кинулся вперед, вопя свои: "Пропустите!"
Ивор медленно развернулся и поглядел назад. Может быть отец прав, и мое будущее в мясной лавке? Заведение отца показалось таким уютным и родным. Там сейчас тихо и спокойно, не нужно толкаться в толпе и пытаться доказать...
– Уй!
Что-то ткнуло его под ребра.
– Ивор, ты чего встал, как одинокий столбик, посреди поля. Ждешь собачку, которая тебя оросит? Пытаешься реализовать поговорку - каждый столб мечтает отрастить сучья и стать дубом? Мефодий ты кем бы хотел быть - столбом или дубом?
Рядом стоял жизнерадостный Рудольф. Одной рукой он тыкал Ивора в бок, второй тащил Мефодия. Тот был немного бледен, но сосредоточен. Его толстые похожие на сардельки пальцы гладили рваный ботинок, словно ласковое домашнее животное.
– Я бы хотел остаться прежде всего человеком, - философски изрек дородный юноша.
– Погляди, сколько народу, - проговорил Ивор, игнорируя их шутливый тон.
– Мы потеряемся среди них, словно песчинка в песочнице. Идем домой, нам нечего ловить.
– Ты чего, приятель?
– воскликнул Рудольф. Рыжая прядка собралась в волосяного человечка и погрозила Ивору кулачком.
– Ты же мечтал об этом всю жизнь. Неужели сейчас, когда впервые появился реальный шанс - ты отступишь. Всю жизнь потом будешь жалеть!..
Каждое слово Рудольф сопровождал активными жестами, волосяной человечек на его макушке повторял его движения, бусины на пиджаке звенели, ударяясь друг о друга.
– Но ведь шансов нет!
– воскликнул Ивор, едва не плача.
– Не мы выбираем фабрику, а фабрика выбирает нас, - сказал Рудольф, сделавшись необычайно серьезным. Рыжая прядка важно подняла маленькую ручку с вытянутым указательным пальчиком.
И впервые после этой фразы Мефодий не фыркнул и не потянулся за информатором. Вчерашние события заставили его поубавить скепсиса.
– Мой отец согласен с этим изречением. Ведь ему, так же как нам сегодня, выпал шанс, и он воспользовался им. Только и всего. И людей тогда пришло еще больше, и был он еще моложе нас.
– Школьник?!
– в один голос ахнули Ивор с Мефодием.
– Да, школьник, - рыжая прядка уперла маленькие ручки в бока и гордо выпятила грудь, как будто это благодаря ей отца Рудольфа приняли на фабрику.
– Тогда не было возрастных условий. Нужно было всего лишь десять раз отжаться от пола, стоя на руках.
– Так вот почему ты постоянно отжимаешься!
– воскликнул Ивор.
– И молчал! Не говорил!
– Тсс!
– воскликнул Рудольф, косясь на Мефодия.
– Я берег чувства Мефа. Для него такое задание стало бы приговором...
Дородный юноша фыркнул и сделал вид, что его больше интересует парень в инвалидной коляске. Вез его странный молодой человек, с виду вполне обычный, в спортивном костюме и кроссовках домагической эры. Удивляли лишь ноги, они постоянно прыгали, словно человек быстро-быстро бежал на месте. Не смотря на это, верхняя часть туловища выглядела вполне обычно, парень даже не вспотел.