Фаетон. Книга 19. С чистого листа
Шрифт:
– Где же Вы были, когда наша звезда угасала и наш Союз Ученных лихорадочно искал спасение, надеюсь вы были в курсе этой катастрофы?! – почти сердито ответил Тео.
– Уважаемый Куратор Солнечной Системы, увы это закон развития не позволял нам вмешаться в Ваше естественное развитие, к сожалению, на пути развития случается много кармических и трагических событий, которые как учебник вели Ваши жизни к совершенству, достигнуть ступени развития, чтобы Вы имели право претендовать на вступление в Галактический Союз. Кроме того, ведь все равно человек возрождается и совершенствуется в каждом новом воплощении, я думаю, что Вам Ваше Верховенство – это известно, как никому другому.
– И, что же нам делать с сиюминутной проблемой?! – спросил Тео.
– Вы, Ваше Верховенство прекрасно справляетесь с Вашим коллективом Дипломатического Корпуса по всем направлениям деятельности. И успешно провели операцию «Тайфун», выношу Вам мою личную благодарность, и ещё, благодарю Вас за участие в процессе передачи Чёрной Короны в хранилище. Будьте уверены Союз Галактики найдёт способ развеять любую смуту в среде гуманоидных рас нашей Галактики. Надеюсь на Ваше понимание и ещё, Ваша работа высоко ценится нашим руководством, продолжайте свою работу так, как и работаете и до новых продуктивных встреч. – Эр Солар прервал связь, голограммное изображение исчезло. В кабинете воцарилась тишина. Тео застыл на своём месте, тупо уставился в то место, где только что была голограмма Эр Солара. Генерал Гаринов неопределённо закрыл папку с текстом и не глядя на Тео, ушёл и уселся на своё место. Тео вдруг обнаружил себя, повернул лицо к аудитории:
– Совещание окончено, – глухо произнёс в сторону присутствующих, – до новых встреч, господа, будьте всегда на связи, как видите в нашей Солнечной Системе возникают неожиданные события, которые мы ещё не научились предсказывать. Всего доброго! – сказал Тео, и подождав пока все разойдутся, ушёл к себе в комнату …
Глава 2
Тео вошёл в свою обитель, где чувствовал себя самим собой, где мог дать волю чувствам. Эр Солар задел Тео до глубины бессмертной его души, возбудив своим ответом на замечание:
«Где же Вы были, когда наша звезда угасала …», – на что Эр Солар ответил, как прошёлся скальпелем по нервам Тео:
«…увы это закон развития не позволял нам вмешаться в Ваше естественное развитие, к сожалению, на пути развития случается много кармических и трагических событий, которые, как учебник, вели Ваши жизни к совершенству, достигнуть ступени развития, чтобы Вы имели право претендовать на вступление в Галактический Союз …» Тео в глубокой задумчивости присел на стул, что стоял в помещении, имитирующем прихожую квартиры, в которой он жил в период его молодости и к такому дизайну обустройства своего жилища он привык. Из прихожей вели в комнаты две двери. Одна шла в его комнату отдыха, вторая в архив, где были собраны все задокументированные работы всей жизни, которыми были заставлены вдоль стенок стеллажи до потолка. С минуту погрустив, сидя на стуле, он поднялся и вошёл в комнату отдыха, попав в ещё один коридор с двумя дверями, одна вела в спальню, другая дверь в ванную комнату. В коридоре стоял одёжный шкаф с раздвижными дверцами и зеркалом на них. Тео разделся снял обувь, влез в тапочки. Накинув махровый халат на атлетическое тело, как у «Геракла» из эпоса мифов древней Эллады, и вошёл в ванную. Долго принимал контрастный душ, освежающий и бодрящий, и вышел на кухню, где его уже ждал в репликаторе приготовленный кофе и витаминный напиток, репликатор включался автоматически, как только сенсорные датчики фиксировали появление хозяина. Достав кофе и высокий стакан с морсом, он вспомнил вдруг свою молодость и единственную любовь, прекрасную девушку Лею. О, какой она готовила ему кофе, и что теперь? Одиночество и безысходность, ему даже умереть не положено по долгу службы, и не дадут, за этим тщательно следят медики в Союзе Галактики. Тео надеясь на то, что его мысли не проникают сквозь специальную волновую защиту, мог предаваться размышлениям, и грустить о древних, древних временах его молодости, вот и сейчас, не будь замечания Эр Солара, эти воспоминания не обрушились бы лавиной на него. Тео, выпив кофе и морс, вышел в свой архив и решил придастся эмоциям, погружаясь в воспоминания своей далекой молодости, порывшись на архивной полке, достал давно забытый древний прибор, доставшийся ему при перевозки древних сокровищ из подземелий храма Оракула в Оазисе Сива. Он не совсем понимал, что это у него в руках, пока не открыл случайно экран прибора. На светящемся табло проявились строчки древней латынью - это была инструкция пользователя. Он прочел, что прибор показывает будущее и пролое и управляется мыслительной энергией индивидуума посредством ретранслятора, который должен быть надет на голову. Задавая свои воспоминания прибор, называемый «ХРОНОВИЗОР» превращает мысли в видения на экране тех времен, о которых вспоминает пользователь. Тео не стал рытся в своем прошлом, а будущее его не интересовало, он просто поставил прибор с шапочкой-ретранслятором мыслей на полку, но сейчас в эту минуту одиночества и душевной грусти он решил увидеть те единственные картины его молодости. Усевшись по удобнее в кресло и надев ретранслятор он включил прибор, на экране поплыли картины его прошлого с Леей: «… Общество, откуда он родом, не знало войн, насилия, и жизнь текла вообще неплохо. Столица жила обычной жизнью северного города. В один из таких зимних дней вышел на улицу молодой человек в песцовой шубе с поднятым воротником. Сквозь вязаную маску из толстого шерстяного материала заструился пар от дыхания. Лица не было видно, только две щёлки для глаз. Он вышел на середину улицы и шёл в направлении высотного здания со шпилем, исчезавшим в выси, «растворяясь» в морозной мгле. Под ногами хрустели мелкие хрусталики льда, истирая, как наждаком, подошвы широких песцовых унт. Дорога была довольно длинной. Кажущееся близким здание уходило под искажением оптического обмана вперёд. Но наконец, он ступил на ступеньки широкой террасы перед парадным входом. Пар с подогревающихся ступеней на мгновение закрыл фигуру, но этого мгновения было достаточно для того, чтобы молодой человек с лёгкостью преодолел с десяток гранитных аккуратно подогнанных плит и очутился перед тиснённой золотистым шрифтом вывеской: «СОВЕТ ПЛАНЕТ».
Массивные двери открылись, впуская молодого человека в просторное фойе, куда за ним ринулся мороз и растаял там, превратившись в густые клубы пара. Очутившись в тепле, он с нетерпением сорвал маску, обнажая красивое с правильными чертами лицо с большими голубыми и холодными глазами. В гардеробе услужливый робот-швейцар принял шубу и унты и подал удобные тапочки. Молодой человек вздохнул свободнее. В фойе никого не было. Он вошёл в лифт и поднялся на пятый этаж. В просторных коридорах, устланных мягкими ковровыми дорожками, сновали озабоченно люди. Одни бегали с папками под мышкой, другие спокойно расхаживали парами меж зелени уютных уголков. Среди всей этой суеты навстречу молодому человеку вышел средних лет мужчина в светло-сером костюме с приветливой улыбкой на лице. Он протянул руки в приветствии и тепло пожал обеими протянутую руку в ответ пришедшему.
– А! Тео, рад тебя видеть.
– Здравствуй, Сон. – Ответил Тео.
– Сегодня мой доклад на Совете.
– И что, все представители прибыли? – спросил Тео.
– Да. С отдалённых планет Гелии, Медии, Тирии и Су.
– Кстати, на Су ощутим коализ?
– Пока нет, но на полюсах, где были условия, уже холод идёт миграция к экватору.
– Да-а. Что нас ждёт?! – с грустью сказал Тео.
Сон промолчал. Они подошли к открытым дверям, ведшим в зал, сплошь уставленный креслами с мягкой зелёной обивкой. Представители учёного Мира с четырёх планет собрались в зале. Суровые лица глядели строго на возвышающуюся впереди трибуну, где занимали места Сон, Тео и ещё восемь человек, по двое избранных в Президиум от каждой планеты. Первым с места выступил Сон:
– Я буду краток. Необходимо решить проблему жизни, как выжить? Поэтому мы все здесь, поэтому живём под одной крышей, поэтому мы распоряжаемся доверенной энергией из иссякающих ресурсов. Кто желает высказаться?
Первым поднялся невысокого роста с узкими щёлками глаз человек в Президиуме.
– Гелион, тебе слово. – Объявив выступление представителя планеты Гелии, Сон сел.
– Я буду тоже краток, – начал Гелион, – дайте нам возможность переселиться на Су.
В зале зашумели. Послышались реплики:
– А мы что же, по-вашему, Гелион?
Сон поднял руку, призвал к спокойствию.
– Я неоднократно предупреждал, уважаемый Совет, что на Гелии нет реальных условий для жизни. Цивилизация практически живёт за счёт остальных. Есть ли смысл терпеть такое. Но представители Су категорически противятся этому!
– Мы не претендуем на экваториальную часть! Отдайте нам полюса! – кричал в исступлении Гелион. Сон снова поднял руку, призывая к спокойствию. Свет в зале мгновенно потух. Поплыла голограмма синих от снега просторов закованных в льды городов и пустующих фабрик, заводов, жизнь, казалось, покинула планету холода и мрака. Но кадр сменился, показывая удушливые улицы, освещённые тусклым светом электрических ламп подземелья. Люди в обветшалой одежде, полуодетые, почти слепые, без дневного света, глядели широко открытыми глазами в объектив фотокамеры с мольбой. Сердца дрогнули. Каждого стало мучить угрызение совести.
– Я требую отдать нам полюса Су! – прозвучал голос Гелиона в тяжёлой свинцовой тишине зала. На зелёном табло над головой Президиума Совета зажглась цифра 1400 – голоса, поданные за переселение с планеты Гелии на Су. Победа Гелиона была принята Советом восторженно, под рукоплескания зала Гелион со своим Советником оставили зал, поднялись этажом выше для разработки плана по переселению на Су. Оставшиеся вновь зашумели. Снова вмешался Сон.
– Если ни у кого нет предложений, то можно разойтись и возобновить наше сто первое заседание завтра. Но, помните все, зачем мы здесь?
Зал сидел тихо. В мёртвой тишине все ждали чуда, которое бы спасло от неминуемой гибели.
– Дайте мне слово? – поднялся в середине зала представитель из делегации планеты Медии.
– Назови себя и пройди на трибуну. – Сон указал широким жестом место для выступлений.
– Я, Гай, командир корабля из Медии, доставившего сюда делегацию учёных. Стройный мужчина средних лет пробирался между рядами к трибуне. Когда он занял место выступающего и свет осветил его светлые волосы, зал увидел необычайно красивое лицо и умные серые глаза, смотревшие открыто с чувственным участием, сознающим всю глубину трагедии.