Фаетон. Книга 2. Эфес
Шрифт:
– Да, Рим.
– Вит, ты сообщил Боссу?
Но Вит молчал. В это время до слуха донеслось стрекотание вертолета. Изящный вертолет, похожий издали на легкокрылую гигантскую бабочку, легко скользил над плантацией, набирая высоту, и вскоре исчез над безбрежными просторами джунглей.
– Кажется, Босс удрал! – голос Вита стал тихим и утратил нотки прежней веселости.
– Откуда слышен тамтам?
– Ты знаешь, Рим, из второго барака.
– Внимание! Внимание! Всем постам! – рявкнул вдруг колокол громкоговорителя на крыше будки. Из него доносились команды Босса.
– Да-а, каша заваривается! – сказал Рим и вышел наружу, прихватив с собой тяжелый пулемет. Во дворе конторы стояло с десяток малолитражных автомобилей с открытым верхом. Возле машин, изнывая от жары, копошились охранники. Они возились с оружием
– По машинам!!!
Наемники лениво полезли в кузова. Внезапно над плантацией, с западной ее части, показался легкий самолет. Он спустился на предельную высоту и шел на бреющем полете к аэродрому. Все уже сидели в машинах, когда самолет, сделав вираж, зашел на посадку. Никто больше не обращал внимания на небо, все занимались размещением в кузовах. Неожиданный сильный взрыв, взметнув клубы черного дыма и огня, выбросил почти всех наемников из машин. Сплошная стена огня охватила двор перед конторой, лавиной прокатилась, оставляя корчащиеся в лужах крови горящие людские останки. Из санитарной части выскочили оставшиеся в живых. Среди них была Ани. Огонь быстро распространялся на строения. Уже горела контора, дача и медицинская часть. Пожар угрожал складским помещениям, среди них был склад боеприпасов. Медлить было нельзя. Ани опрометью бросилась к взлетно-посадочной полосе. Ветер свистел в ушах, ужас сковывал движении, но, превозмогая себя, она мчалась вперед, не чувствуя усталости. А впереди рулил ей навстречу самолет. Азон приземлился у южной части полосы, круто развернул самолет и направил к бегущей навстречу девушке. Он рассчитывал на захват вертолета, но вертолета не оказалось на месте. В голове роем вились лихорадочные мысли, что делать дальше. Подоспевшая Ани что-то неистово кричала ему. Азон подал ей руку и втащил в кабину, но она продолжала кричать. Истерика исказило ей лицо. Азон ударил ее два раза по щекам, пытаясь привести в чувство. Она, почувствовав удары, прекратила кричать и в обмороке рухнуло на сидение. Этого он уже не видел. Все внимание Азона поглотил разбег. Хватит ли длины полосы? Огонь летел навстречу, казалось, самолет врежется в него, еще минута, другая, но колеса уже оторвались от бетонки и, круто взмыв в вираже, самолет в последний момент отвернул от полыхающего пламени. В открытое боковое стекло дохнуло жаром, Азон невольно заслонил лицо рукой в перчатке. Полыхающие строения остались далеко внизу, навстречу плыли маковые поля. К баракам оставалось метром пятьсот, когда он увидел хорошо укатанную полевую дорогу. Не раздумывая, пилот решил сделать посадку. Только бы не наскочить на случайный камень, только бы все обошлось – единственное, чего Азон желал в этот миг больше всего на свете. Посадка на дорогу прошла благополучно, мягкий удар колес о землю, затем легкая тряска по неровностям грунта – и самолет покатил, покачивая плоскостями. Его заметила охрана. С вышки торопливо спускался охранник с пулеметом наперевес. Со стороны барака номер два бежала толпа рабов. Впереди всех, что-то крича, мчался человек со свирепым бородатым лицом дикаря в черной накидке. Человек этот по одежде и всем признакам походил на легендарного Духа, внушавшего дикарям суеверный страх, доводивший порой до исступленного массового безумия. Азон круто развернул машину. Дал полный газ двигателю. Пропеллер бешено гнал вихри воздуха, взметая сплошную завесу бурой пыли за хвостовым оперением. Легкокрылая машина дрожала, как взнузданный конь, повинуясь стременам всадника, готовая в любую минуту взмыть ввысь, стоит отпустить тормоза. Из гущи пыли выскочил человек в черной накидке. Низко пригибая голову под сильной струей воздуха, он отчаянно пробирался к кабине. Азон подал руку и втащил его вовнутрь. Еще пришелец не успел влезть в кабину, а самолет уже, сорвавшись с тормозов, запрыгал по дороге, набирая скорость. Два негра, вцепившиеся было в костыль под хвостовым оперением, отлетели в стороны и машина, легко оторвавшись от дороги, растаяла в голубой дымке над джунглями. Азон вздохнул с облегчением, как только за бортом поплыли вечнозеленые кроны тропического леса.
– Эфес, дорогой, жив?! – в волнении воскликнул Азон, – Я все сделал, как ты просил, но честно признаюсь, не чаял тебя увидеть живым.
– Как видишь, мой план сработал, все же обошлось. – Эфес взглянул на Аню.
– Что с ней?! – воскликнул он и, не дожидаясь ответа, принялся приводить девушку в чувство. Азон свободной от штурвала рукой подал ему флягу с водой. Эфес легонько потрепал Ани по щеке, потом брызнул водой в лицо. Девушка глубоко выдохнула, открывая затуманенный взор. Взгляд ее прояснился и упал на лицо и одежду Эфеса.
Он не успел открыть рот для слова, как услышал пронзительный визг и снова глубокий обморок поверг ее.
– Ах, вот в чем дело! – догадался Эфес, смахивая с себя остатки грима. Когда с этим было покончено, он быстро состриг бороду, затем тщательно выбрился бортовой электробритвой. Азону открылось изможденное худое лицо друга, сердце сжалось от жалости и нежности к нему. И с чувством благодарности за спасение Ани и свое собственное Азон крепко обнял его. Эфес снова взялся за Ани. Наконец она открыла глаза. Взгляд ее узнал Эфеса, в нем засветились теплички доверия. Эфес, пытаясь как-то отвлечь друзей от столь недавнего пережитого, стал вспоминать смешные истории, которые пришлось пережить в дни молодости. Это ему удавалось с переменным успехом. Но все же Ани успокоилась и окончательно пришла в себя, когда Эфес сообщил цель своего приезда. Глаза Ани, большие и влажные, как у лесной газели, вдруг остановились.
Живой огонь в них угас. Она отвернулась от друзей, скрывая слезы, и молча глядела на проплывающие внизу пейзажи. Эфес понял, что перспектива замужества меняла ее жизнь, наступает новая, другая, столичная жизнь, о которой Ани мечтала, как о чем-то несбыточном и далеком, как мечтают дети. Азон с благодарностью принял предложение и, обратив внимание на Ани, сказал: – Вот и моя жена благодарна тебе. – От этих слов девушка не смогла сдержаться и разревелась.
– Дорогая, что с тобой? – озабоченно спросил Азон.
– Так, милый, ничего! – она вытерла слезы платком, затем добавила, – Ведь ты же знаешь, что такое служба, уж слава Богу, наслышана. – И она уставилась в прозрачный свод кабины. Ее прекрасные глаза взвелись вдруг к небу, а с полуоткрытых губ вырвался легкий вздох, означавший на женском языке недовольство.
– Дорогая Ани, – поспешил на выручку Эфес, – с этого момента вашим неудачам пришел конец и черт побери, не будь я Эфес, если ваш будущий супруг не докажет вам этого.
Но Ани и бровью не повела.
– Азон, – обратился он к другу, – ты знаешь что-нибудь о Думаре?
– Ровным счетом ничего определенного, одно мне известно, что была какая-то стычка между торговцами наркотикотиками в Наями с демонстрантами Шомона. Это общество, о котором мечтал Думар. И ты знаешь, один из них разогнал с десяток вооруженных цепями и ножами головорезов, а сам пожелал остаться неизвестным.
– Давно это было?
– С год назад. Ани, ты помнишь? Об этом еще шумели газеты. – Ани, сделав безразличное лицо, уточнила: – В июне прошлого года.
– Ах, да, я, возился тогда с мотором и был там по случаю приобретения запчастей.
– Узнаю почерк Думара. – Сказал Эфес. Самолет Азона рулил по дорожке к конторе «Грифс и Сова». Толстяк с любопытством наблюдал за неожиданным гостем.
– Эй, Грифс! – не успев спрыгнуть на траву поля, крикнул ему Эфес. – Седлайте вертолет, доставите меня в полицейский участок!
Грифс не шелохнулся. Его физиономия выражала тупую непроницаемость. Простившись с друзьями. Эфес захлопнул дверцу самолета и зашагал к самодовольному хозяину.
– Придется вас расшевелить. Грифс. – С этими словами Эфес достал передатчик-удостоверение со своим кодом офицера личной охраны Президента. Это мгновенно возымело действие, толстяк тотчас стал по стойке смирно и одеревеневшим языком выпалил: – Есть, Господин!
Начальник полицейского управления Наями сидел за письменным столом, заваленным папками и письмами, в душном кабинете, периодически вытирая пот носовым платком с вспотевшего затылка. Свет жаркого дня проникал сквозь зарешеченное окно, наполняя комнату, и без того душную, уличной жарой. Скука, жара и долг службы, заставлявший высиживать дни в своем кабинете, наложили на этого человека печать безразличия ко всему, даже к самому себе, о чем свидетельствовал беспорядок, царивший вокруг.