Фаина Раневская. Психоанализ эпатажной домомучительницы
Шрифт:
— Договорились, — Психолог опустился в кресло, поерзал слегка, устраиваясь поудобнее. Сидеть придется долго. — Давайте начнем.
— Даже не знаю, с чего и начинать, — задумалась Раневская. — Давайте так. Я начну с чего-нибудь, а там куда-нибудь и придем.
— Хорошо, — согласился Психолог и приготовился слушать. Именно для этого он тут и находился — внимательно слушать.
— Автобиографию я пыталась начать так: «Мой отец был небогатым нефтепромышленником». Не смейтесь, в те времена можно было быть именно таким — небогатым и нефтепромышленником. Это сейчас если сел на нефть, значит, непременно стал богатым. Да, у него были какие-то интересы в ювелирном деле. А еще
Но в те времена наличие собственного парохода означало лишь крепкое купечество. Понадобились восемь десятков лет отсутствия частной собственности, чтобы личный пароход стал невообразимым чудом.
Кроме парохода у нашей семьи был двухэтажный дом в Таганроге и дача под городом. Правда, лето в Таганроге такое невыносимое, что на даче мы бывали редко. Вы пробовали выживать в пыльном провинциальном городке, когда столбик термометра упирался в 45–50 °C? Не удивительно, что летом улицы были пустынны, и лишь редкие нищие прятались в тени деревьев, чтобы выпросить копейку у проходящего мимо точильщика или прачки. Наша семья уезжала за границу. Мы бывали в Италии, Франции, Швейцарии. Лучшие местечки Европы были к нашим услугам.
И все же из всей собственности семьи мне больше всего нравился пароход. Он представлялся свободным, независимым, мог бросить вызов самому океану! Он бывал в тех странах, о которых я только грезила, начитавшись романтической литературы. Это потом жизнь сделала меня грубой и циничной, а в детстве я была натурой чувствительной, верящей в сказки и романтику. Еще хорошо, что не начала писать стихи. Это были бы ужасные стихи!
Да, но что это я все о пароходе… Я, собственно, пытаюсь сказать совершенно другое. Я начинала автобиографию таким образом, будто именно это и было самым главным. То, что мой отец был небогатым нефтепромышленником. На самом-то деле главным было другое. Что? То, что я была нелюбимым ребенком в семье. В семье, где все всех любили.
Но представьте, как выглядела бы автобиография знаменитой актрисы, начинающаяся словами: «Я была нелюбимым ребенком…» Фу! Это некомильфо! Наверное, именно поэтому дальше первой фразы автобиография и не пошла. Написать правду — немыслимо, врать — невозможно. Во вранье всегда запутываешься, начинаешь сам себе противоречить. А что еще хуже — реальные события противоречат твоим лживым утверждениям.
Вы знаете, что такое быть нелюбимым ребенком? Видеть каждый день, как любят других детей, и выпрашивать кусочек любви для себя…
Нас было трое: красавица Бэлла, умница Яков и я. Урод. Был еще четвертый, Лазарь, но он умер еще малышом. Я очень любила маленького брата. Честно сказать, я надеялась, что именно он станет гадким утенком, заменив меня на этом посту. Но он умер. Это было огромным разочарованием. Да, я жалела его. Ведь он был такой маленький, такой одинокий в своей смерти. Но больше я жалела себя. Теперь уже не осталось никого, кто смог бы снять с меня проклятие нелюбимого ребенка, семейного разочарования. А ведь в каждой семье должен быть свой гадкий утенок. Недаром же говорят: в семье не без урода. То есть кто-то должен быть уродом! Обязан! В нашей семье уродом была я.
Знакомые отца частенько восхищались красотой Бэллы. Я помню, как ее просили читать стихи или просто трепали по розовой щечке, не забывая сказать, что она очень похорошела с тех пор, как ее видели в последний раз, даже если это было всего день или два назад. Особенно старались в комплиментах партнеры отца. Похоже, они думали, что коммерческие дела пойдут легче, если сказать
Мне никогда комплиментов не говорили. Ладно, что не восхищались моей красотой. Ее ведь и не было. Но почему бы не восхититься моим умом? Я тоже умела читать стихи, и даже получше Бэллы. Но гости, бывавшие в нашем доме, не обращали на меня внимания. Ведь в этом не было никакого смысла. Говоря мне комплименты, нельзя было добиться ни лучших условий сотрудничества с господином Фельдманом, ни даже его поощрительной улыбки.
Вы знаете, что говорил обо мне папа? «Фанечка у нас не красавица, да еще и заикается. Бедная девочка!» Не красавица… Знаете, как это было обидно! Это обо мне Надсон написал:
Бедный ребенок, — она некрасива! То-то и в школе и дома она Так несмела, так всегда молчалива, Так не по-детски тиха и грустна! Зло над тобою судьба подшутила: Острою мыслью и чуткой душой Щедро дурнушку она наделила, Не наделила одним — красотой… Ах, красота — это страшная сила!.. [1]1
Раневская цитирует стихотворение «Дурнушка» С.Я. Надсона, 1883 г.
Через долгие годы, снимаясь в фильме «Весна», я произносила эту фразу: «Красота — это страшная сила!» По сюжету фильма фраза должна была подчеркивать интеллигентность моей героини, которая легко цитирует Надсона и берет с собой «Идиота» Достоевского, «чтобы не скучать в очередях». Но кто теперь помнит Надсона? Он слишком давно умер. Фразу приписывают мне. Конечно, лестно, но за Надсона обидно. Хотя сейчас даже и Пушкина не все знают. А ведь о Надсоне упоминал даже Маяковский. Помните: «Куренье во сне — причина пожаров, на сон не читайте Надсона и Жарова!» [2] Но даже это забыли…
2
Имеется в виду сатирическая комедия Владимира Маяковского «Клоп», написанная в 1928–1929 годах.
Да, но я, собственно, не о Надсоне сейчас и даже не о Маяковском… Я все о себе. Вы же понимаете, что каждому человеку ближе все-таки своя жопа, а не чужая, пусть даже и гениальная.
Иногда я думаю, что все дело в том, что я была лишней. Все лучшие места уже были заняты. Бэлла была красавицей, и это признавали все. Яков — наследник, продолжатель дела отца. А я… Зачем нужна была я? Я не могла быть наследницей, коммерсант из меня не получился бы никогда в жизни, ну а красавицей я просто не родилась. Да и потом, кому нужны две красавицы?