Факап
Шрифт:
Запрет, конечно, правильный. Потому что дурацкое желание оставить след на века в людях очень сильно. Во времена освоения Солнечной это было явлением крайне распространённым. У нас все астероиды исписаны дурацкими надписями. Которые сейчас считаются историческими памятниками, но вообще-то половину всего этого безобразия аккуратно затёрли. И чтобы больше такого не было — приняли соответствующие правила.
Ситуация получилась совершенно идиотская. Полукилометровую статую спрятать невозможно. Уничтожить — можно, но в экватории, в которой ведутся поисковые научные работы, такое действие нужно обосновать и запротоколировать. Короче,
Однако незадачливый скульптор оказался не так прост. Выслушав всё это, он побежал звонить на Землю. Где у него был старый знакомый, юрист из Космофлота. Который подумал-подумал, поднял кое-какие инструкции и дал ему дельный совет. А именно — объявить плод его творческих усилий меморалом. Поставленным в память о погибших хаттифнаттах. Потому что памятники погибшим космонавт ставить вправе, это святое. Разумеется, если они погибли поблизости — по космическим меркам, конечно — от возводимого памятника или мемориала, и если никто другой не возвёл его раньше. Но с этим в данном случае всё было в порядке.
Правда, такое заявление должен был завизировать начгруппы. Он оказался нормальным мужиком. Ситуацию понял, посмеялся, конечно — а потом всё подписал. "Мы, члены научной группы такой-то, потрясённые гибелью представителей древней высокоразвитой цивилизации, извещаем о том, что намерены воспользоваться неотъемлемым правом космонавтов на возведение мемориала в честь погибших..." И в конце приписочка: "по морально-эстетическим соображениям просим разрешить изображение погибших в антропоморфном виде".
Эта приписочка, кстати, в случае с хаттифнаттами всегда уважается и принимается во внимание. Потому что мемориалы люди возводят для себя. А внешний вид хаттифнаттов, как бы это сказать, не очень приличный. У нас их даже в книжках изображают схематически — как такие палочки, что-ли. И деликатно добавляют текстом, что они похожи на грибы. Но если честно, похожи они не на грибы, а на кое-что другое, только огромного размера и с щупальцами по бокам. А так — точь в точь оно самое, ну ты поняла, Лена. Ксенобиологи когда мне первый раз показали подлинные записи с хаттифнатских судов, я аж поперхнулся. И понял, почему такую благодатную тему в сериалах не используют.
Так что просьбу насчёт антропоморфизма уважили и дурацкую статую занесли в список мемориальных комплексов. А первооткрыватель остался в группе, проработал на раскопках три года и потом подался в ксеноархеологи.
Но тут есть такой момент. Мемориал — это совершенно конкретный объект, который должен быть оборудован совершенно определённым образом. Например, на мемориале должна быть памятная доска, извещающая о причинах его установления. Должен присутствовать маяк с омега-контроллером, извещающий, что это — мемориал, а не хрен собачий. Должно быть то, должно быть сё, и среди всего прочего, при мемориале, в отличие от простого памятного знака, должен быть музей.
Полукилометровую статую объявить памятным знаком просто невозможно. Так что пришлось делать и то, и сё, и музей в том числе. А в музее должны быть экспонаты. А поскольку обломков судна и всяких вывалившихся из него штучек там было более чем достаточно, археологи довольно быстро собрали всякого разного, что показалось им малоинтересным, да и положили в витрины. Ну просто чтобы было хоть что-нибудь.
И вот лет через десять после всей этой истории среди этих самых экспонатов совершенно случайно обнаружился
Откуда я всё это знаю? Оттуда, что в конечном итоге решили лететь к Малой Тульпе с хаттифнатским омега-контроллером, чтобы скачать данные через него. Все известные экземпляры этого устройства хранятся в Музее Внеземных Культур, откуда добыть что-либо даже на время совершенно немыслимо. Но у меня на складе был заныкан один экземплярчик. Как он туда попал — целая история. Скажу только, что мне ну очень не хотелось его отдавать. Славин меня в итоге уболтал, я артефакт отдал. И потом полгода пытался получить его обратно. И это тоже была целая история.
Ладно, это я опять чего-то в посторонние воспоминания пустился. Надо всё-таки как-то себя сдерживать. Извини, Лена.
Вернёмся к Комиссии по переименованиям. Так вот, она вот так же безнадёжно упёрлась в дурацкого старикашку с воинствующим атеизмом в голове. Которому возжа под хвост попала — и ни тпру ни ну. Как выражается Славин в таких случаях.
В данной конкретной ситуации надо было бы как-то сдать назад и Дауге потрафить. Но Поль Гнедых был руководителем комовского типа, если вы понимаете, о чём я. Так что подкомиссии пришлось собираться, чтобы как-то уладить конфликт.
Меня сразу заинтересовало, кто представлял КОМКОН. К своему удивлению, я обнаружил в списке ни кого иного, как Рудольфа Сикорски. Молодого ещё, да раннего.
И только я углубился в изучение протокола общего собрания, как за дверью загрохотало, потом её выбили, и мне прямо в переносицу уставилось дуло парализатора.
День 33
Лёг спать. Проснулся и чувствую, что не один. Не то чтобы пришли за мной, а просто — кто-то есть. Нет, не женщина. И не друг. Просто кто-то посторонний. Как будто сидит в кресле и ждёт, когда я проснусь. Ощущение продолжалось где-то секунд тридцать, пока я не шевельнулся. Тогда пропало. И сна тоже — ни в одном глазу.
Нет, я понимаю, конечно, откуда такие образы. Но всё равно, звоночек нехороший — психика подтекает. Хотя, может, это из-за интоксикацией классической музыкой? Я её, кажется,: перебрал. Лежишь иногда, пытаешься заснуть, а в голове внезапно включается — "ту-ту-ту-туммм, ту-ту-ту-туммм", или там "та, та-ти-та-ти-та" какая-нибудь.
Продолжу, пожалуй, писанину. Тем более, такая драма.
На самом деле драма продолжалась минуты три. Комнату быстренько обыскали, после чего неискренне извинились и сразу же предложили поучаствовать в следственных действиях. К тому моменту я уже догадывался, что случилось. Так что не особо удивился, когда мне начали задавать вопросы о Комове.