Факап
Шрифт:
Ну я стал думать, чем бы усы убрать. И вдруг до меня дошло, что я уже дней десять не мылся. И ногти не ровнял, они по клаве стучат — а мне вроде как и всё равно. Музыку слушать перестал. Иногда включаю что-то — и выключаю. Ничего не хочется. Всё больше сплю. Сплю и сплю. Или просто лежу-кемарю, о чём-то думаю. То есть не думаю, а так — мысли какие-то через голову движутся. Как облака, что-ли. И без следов. Вроде что-то в голове побывало, а спроси что — мне и сказать-то нечего.
Единственное что — вот эти записульки. Они меня как-то в тонусе держат. И то: посижу часик-другой за компом и такая усталость охватывает, будто меня полдня на полигоне гоняли. Вчера, например, еле до койки дотащился и сразу бух, в сон. Вообще, с койки встаю только попить-пожрать, до компа дойти и в сортир. Хорошо хоть попу мою, извините за скатологический юмор.
В общем, когда до меня это дошло, сел я на коечку и хорошенько подумал. Пришёл к таким выводам.
Допустим, я действительно мёртвый и мне сканируют голову. Ну хорошо. В таком случае действительно всё пофиг. А с другой стороны, почему пофиг? Что скоро меня не будет? По меркам Галактики, человечества тоже скоро не будет. Погибнет как-нибудь. И чего? Нам после этого коньяку не пить, например? То есть после этого, наверное, коньяку точно не пить, а до этого?
Ну а если я всё-таки живой? То есть реально нахожусь на станции, и всё это по-настоящему? Тогда что?
Тогда получается, что я себя запустил, от этого запаршивел. А это затягивает. Отсюда и мысли, что я мёртвый и всё такое. Чтобы иметь законный повод не мыться.
Короче. Пошёл я в хозблок, плеснул воды в лицо, зубы почистил. Потом задумался насчёт усов. Попробовал кусачками — не получилось, кусачки волос не берут. Ножниц нет и не предвидится. Решил сделать лезвие. Лазерный резак у меня есть, подходящую пластину достал из раскуроченного кофейного автомата. Косо срезал, потом ещё заточил о нагревательный элемент. Сделал горячую ванну, распарился. Ногти кусачками подстриг, на ногах тоже. Чуть мизинец на левой ноге себе не попортил, пока стриг. Потом намылил рожу и усы таки соскрёб. Всего два пореза. И кожа болит. Ну так это ж не парикмахерский кибер, это суровый древний способ.
Бороду решил пока оставить, она вроде не мешает. Только под нижней губой подскрёб, там пучок волос какой-то образовался и торчит. Смешно, я даже забыл, что такой есть. Буду жив — эпилирую эту красоту нахрен.
Кстати о жизни. Отныне считаю себя живым, даже если на самом деле это не так.
День 89
Это снова сегодня. Вечер. Днём занимался хозяйством. Постирал все тряпки. Помыл матрасик, сплю на котором. Потом ковёр помыть решил. И помыл. Горячей водой с моющим средством. В бачке дохлого кибера его ещё много, так что проблем не предвижу. Потом пошёл в силовой узел и через регуляторный пульт поставил усиленную вентиляцию помещений. Чтобы избавиться от всяких запахов. Я их, правда, не чувствую — принюхался. Но всё равно надо проветриться. Влруг всё-таки кто-нибудь ко мне зайдёт? А у меня тут пахнет, как в тропосфере Москвы, бррр.
Кстати, если вы думаете, что это какая-то метафора или там чего — так это вы зря так думаете. В тропосфере планеты Москва можно дышать. Потому что там есть кислород неорганического происхождения, температура где-то минус двадцать и давление примерно в полторы атмосферы. Ну и гравитация там раза в три превышает земную, не без этого. Но если в скафандре с гравикомпесатором, то можно откинуть шлем и вдохнуть полной грудью. На всю жизнь запомните, это я вам гарантирую. Почему гарантирую? Потому что знаю. Мы на Москве предвыпускную практику проходили. У КОМКОНа в атмосфере этой милой планетнки была база, называлась "Колитвино-4". Потом её оттуда убрали, куда — не знаю. Но это был один из крупнейших комконовских узлов связи. Мы там месяц стажировались. Нудятина была страшная, а никаких развлечений нам не полагалось. Вот и маялись дурью. Например, дышали местной атмосферой на спор. Рекорд был семь вдохов, после чего героя унесли в обморочном состоянии. От вони. Атмосфера там воняет так гадостно, что до сих пор как вспомню — так вздрогну.
Ну да, я тоже дышал. Два раза вдохнул, спёкся, проиграл приятелю редкий кристалл голубого циркона с кометы Аспарагус. Да я тогда бы всё что угодно отдал, лишь бы только это больше не нюхать. И потом мне ещё неделю эта вонь везде чудилась. Есть ничего не мог, от запаха еды клинило — казалось, к ней эта вонь примешана. От воды даже пахло. Да что там — себе подмышку понюхаешь, чтобы понять, пора в ионный душ идти или не надо, и кажется, что на коже какой-то след остался этого самого... В общем, извёлся я страшно. Зато к сдаче практического задания подготовился хорошо, потому что не отвлекался на всякую ерунду. Так что и в этом была своя объктивная польза. Диалектически происходящая от законов исторического развития, как непременно добавил бы академик Улитнер. И был бы прав, пёс его дери, потому что куда не кинь — всюду они, эти самые законы, чтоб им ни дна, ни покрышки.
Что-то я опять про своё. А надо бы про арканарцев.
На чём я остановился? На Его Величестве Пице Шестом и его коронных приёмах.
Так вот, у Его Величества Пица Шестого, кроме идиотизма и фаворитизма, была ещё и третья коронка — отношения с народом. Не то чтобы король его любил, нет. Но он очень внимательно относился к простолюдинам, к их нуждам и чаяниям. В особенности ежели они в чём-то входили в противоречие нуждам и чаяниям аристократии.
А противоречили они им, благодаря усилиям предшественников Пица Шестого, очень сильно. И это было достижением, которым династия могла по праву гордиться.
Впрочем, всё дело было именно в праве. Точнее, в правах.
Во времена завоевания Запроливья Эсторская империя была уже не на пике могущества, но всё ещё очень сильна. Основанием её силы было не столько железо и золото, сколько пергамент. То есть тома Эсторского Кодекса — свода имперских законов. Каковые шлифовались столетиями и были рассчитаны на поддержание огромной децентрализованной империи, объединяющей разные народы. Их целью было максимально возможное смягчение любых противоречий — начиная от национальных и кончая классовыми. В частности, они исчерпывающим образом трактовали взаимные обязательства всех социальных слоёв — начиная от самого Императора и кончая последним рабом. Важно, что обязательства были именно взаимными, и у всех были какие-то права, нарушать которые было чревато. Например, владелец раба не мог его убить или искалечить по своей прихоти: он должен был его судить, и на суде обязательно присутствовали два имперских чиновника, знающих законы. Крепостные не могли быть обложены повинностями такого размера, которые не позволяли бы им вести собственное хозяйство. В случае засухи или других бедствий повинности уменьшались или отменялись государственными указами, а во время войн или вооружённых конфликтов господин должен был предоставлять крепостным защиту и защищать их имущество и жизнь как свою. И так далее — система была чрезвычайно сбалансированной.
Но классовый мир не соответствовал целям и задачам арканарских королей, стремящихся к построению централизованного абсолютистского государства. Аристократия была для них не естественной частью управленческой системы, как для Эсторской Империи, а конкурирующей силой. Поэтому арканарские короли всячески стремились к тому, чтобы баронов припекало снизу. То есть — со стороны рабов, крепостных, а также и свободных простолюдинов.
Это и было достигнуто. Всего-то за триста местных коротких лет.
Сначала арканарские величества взяли сторону крепостников и рабовладельцев, которым эсторские законы мешали самоуправствовать и выжимать соки из подвластных людишек. Пиц Третий ликвидировал систему эсторского правосудия, заменив её на двухинстанционный коронный суд для благородных и окружные суды для лично свободных. Право же судить и чинить расправу над лично зависимыми он передал их владельцам, дав им право осуществлять так называемый "домашний суд". Он же подписал проект закона "Об одушевлённом имуществе", предоставленный ему несколькими влиятельными аристократами, согласно которому рабы стали рассматриваться как находящиеся в собственности животные. То есть с ними можно было обращаться как угодно — хоть есть живьём — просто по личной прихоти владельца.