Факел Новороссии
Шрифт:
Дорог мне Феофан Затворник (1815–1894). В работе «Путь ко спасению» он выдвигает свои ступени к чистоте сердца. Вот они:
Обращение человека от тьмы к свету.
Очищение разума от нечистот.
Обретение Бога в сердце.
Мне как стороннику синтеза красного и белого близко именно это. Не стану провозглашать этих мыслителей ненужными «мракобесами», как делают иные левые фундаменталисты и догматики коммунизма. Надо уметь брать из трудов самых разнообразных мыслителей все самое ценное. Творить великий Синтез. И вера прекрасно уживется и с роботами, и с компьютерами, и со звездолетами. Истина многогранна, каждый открывает мне ее часть. И космисты, и евразийцы, и марксисты, и православные мудрецы. Потому я вижу мир в красках и объеме, а не как черно-белую плоскую картину. Потому и примиряю в себе и красных конников, и белых рыцарей. Ибо Россия для меня — превыше всего…
Прежде чем продолжать свое повествование, еще раз приникну к своей библиотеке. Проведу рукой по истрепавшимся корешкам ее томов. Спасибо вам, книги, говорящие голосами
И когда Украина 21 февраля провалилась в смуту, именно вы и подняли меня на действие. Вдохнули в меня силу и решимость. Именно благодаря вам я и понял, что решающий час пробил… И Россия, моя Россия начала собираться. Россия начала свое преображение.
Глава 2
Те, кому нечего ждать, садятся в седло…
Предгрозие
Сейчас, когда вспоминаешь те месяцы, что предшествовали перевороту в Киеве и войне, усмехаешься невесело и качаешь головой. Скажи мне в начале 2013 года, что я стану одним из вожаков восстания в Донбассе и первым народным губернатором Донецкой области, что вдруг начнут воплощаться мечты нашего прорусского, пророссийского донбасского кружка — я бы, поди, просто посмотрел на говорящего как на сошедшего с ума. В 2013-м я занимался своим бизнесом, у меня в Киеве филиал уже работал. Вся моя политика сводилась к чтению умных книжек и к написанию постов в социальных сетях. Да и семьей надо было заниматься. В 2008-м у нас родился Святослав, в 2010-м — Радомир, а в 2013-м любимая супруга подарила мне Милану. А семья, сами знаете, — дело хлопотное. Недаром запорожский казак, обзаведясь домом, женой и чадами, считался в Сечи уж если не отрезанным ломтем, то уж не таким легким на подъем.
Что происходило тогда на Украине? Режим Януковича упоенно воровал. Ненавидели и презирали его не только в западной части Украины, но и на Юго-Востоке. Все самое вкусное и прибыльное захватывалось правящей группировкой, все стонали от ее наглости и беспардонности. Впрочем, таковы вообще были реалии «самостийной». Просто Янукович довел все до абсурда, да и заливал все это тошнотворным лицемерием. Этот «пророссийский президент» кормил электорат сказками о европейской интеграции. Мол, войдем в Европу — и заживем хорошо, цивилизованно и богато. Сам украинский «политикум» понимал, что самостоятельно Украина жить не может, что ей нужно прибиться к кому-то большому и сильному, стать частью какого-то большого рынка. Иначе — медленный, но постоянный упадок. В 2013-м Янукович, «многовекторно» вертясь между Москвой и Брюсселем, пытался понравиться избирателю, начав кампанию за подписание соглашения об интеграции с Евросоюзом. Электорату Юго-Востока он от того больше не нравился. Народ видел эту мифическую евроинтеграцию как воплощение сказки. Как путешествие в мифическую Страну Муравию, как открывание заветной двери в волшебную страну — где текут молочные реки в кисельных берегах, где сразу появятся европейские зарплаты и пенсии, справедливые и неподкупные суды, честные чиновники, всяческие свободы и пр. Никто не читал те документы, что проталкивал Янукович, никто толком не понимал, что ЕС не собирается принимать в свой состав нищую огромную Украину. Что Европа навязывает Украине кабальные условия, заставляя раскошеливаться на десятки миллиардов долларов для перехода на евростандарты во всем, открывая при этом свои границы для европейских товаров. Никто не хотел понимать, что европейцы норовят просто превратить Украину в свою периферийную колонию: чтобы в ней закрылись остатки промышленности, но зато образовался бы обширный рынок сбыта и дешевый источник рабочей силы.
Официальная пропаганда накручивала общественность, погружая ее в туман «европейских» грез. До самой осени. В общем, серьезного движения на Украине против евроинтеграции не было, и народ Донбасса молча согласился, если бы Янукович подписал соглашение. Потом началась бы депрессия и мы медленно-медленно, но умерли бы. Так уж устроен русский человек: он воспринимает угрозу только когда она — перед его лицом. Обязательно в каске и с автоматом. Или в образе танка с рубленым силуэтом — «Тигра» или «Абрамса». Когда приходит вооруженный захватчик и открыто объявляет: «Убью тебя или сделаю своим рабом!», тогда нам все ясно. Тогда русский поднимается и сражается за свою землю с яростью и фанатичной стойкостью. Хоть с палкой в руках, хоть с винтовкой. Ну, а если это делается исподволь, медленно, да еще и с прельстительными речами — мы не осознаем угрозы. Мы на нее, считайте, четверть века не реагируем. Мы не замечаем, когда нас истребляют неявно, не брутально, медленно. На Украине-то, считайте, живут те же южные и западные русские. Потому и «евроинтеграцию» они приняли бы спокойно. Лишь переворот в Киеве, беснование откровенных укронацистов и отказ «элиты» Юго-Востока защищать права своих избирателей потом поднимут Донбасс.
Да и я не чуял грядущей бури, даже когда в ноябре 2013 года Янукович резко развернул пропаганду на 180 градусов и заговорил о том, что подписывать соглашение с Евросоюзом не станет, что оно буквально разорит Украину. Именно тогда и вышли первые протестные массы на Майдан. Мне казалось, будто все кончится обычной политической бузой.
И так было вплоть до 1 декабря 2013-го, когда на Банковой украинские молодые наци кинулись забрасывать камнями и избивать цепями части срочников Внутренних войск МВД — и нападавшим ничего за это не было. Когда их было поймали, арестовали — но выпустили
Да, можно было противодействовать этому адекватно, с помощью сильной большой идеи и новых сетевых технологий организации масс. Честно скажу, я предпринял несколько попыток довести это до сведения некоторых донецких «регионалов». Ожидаемо не был услышан. Но что пыталась тогда предпринять власть с лицом Януковича? Созвать Антимайдан — опереточный, вызывавший только издевки. Ведь никаких идей, кроме сохранения власти Януковича, у этого посмешища просто не было. Само название «Антимайдан» обрекало его на поражение, делало его бледным, вторичным, зависимым, ничтожным. Отдавало лидирующую роль собственно Майдану. Нельзя быть только против, только «анти». Ты должен предложить альтернативный проект, сказать, в чем твое «За!». Показать свой образ будущего. А его у них попросту не имелось, да и не мыслили они этими категориями. Получается, они звали народ защищать их, бандитов, право грабить страну и притеснять народ. Да кто пойдет драться с правосеками за их коррупцию, угодливых судей, прокуроров «Чего прикажете?», за подлость и продажность чиновников? Это и стало основной причиной краха власти Януковича, причиной торжества Майдана.
Правосеки и титушки
Именно в дни Майдана появляется новое имя, новый символ — «Правый сектор». Отборные, идейные необандеровцы. Правосеки моментально затмевают «Свободу» Тягнибока, возникает фигура Яроша. Оно и понятно: правосеки были плодом 23-летней упорной работы по культивированию пламенных антирусских националистов. И в карпатских лагерях, и в городах да селах. Будучи довольно бесструктурным с виду, «Правый сектор» объединил в себе решительных боевиков — от сорокалетних взрослых мужчин до юнцов-тинейджеров. Это — не единая организация в прежнем понимании сего слова, это — бренд, под который записалось всё, что Запад так настойчиво и целеустремленно пестовал на Украине с 1991 года по части создания вооруженного националистического актива. Да, их воспитывали на идеях так называемого интегрального национализма. Будущих правосеков взращивали с возраста 13–15 лет, причем систематической работой. Это мы с товарищами вынуждены были считать гроши и выходить на крохотные митинги с флагами Донбасса, СССР и с черно-желто-белыми «имперками». А вот нынешним «укронаци» устраивали исторические клубы и центры подготовки на лесистых склонах Карпат, они играли в войну в исторических реконструкциях боев между отрядами УПА (Украинской повстанческой армии) 1940–1950-х годов и советскими войсками. Или с немцами. Сжимая в руках страйкбольные копии оружия, они выступали то за четы и рои западноукраинских боевиков, то за бойцов НКВД. Их все время накачивали ненавистью ко всему русскому. Все это умело совмещали с модой и «креативом», со стильными прическами, блогами в Интернете, с националистическими изданиями. То есть умелые социальные инженеры смогли отделить идеологию УПА от унылой архаики, они сделали ее модной и современной. Заседания прорусских организаций на сем фоне выглядели жалкими посиделками немолодых людей и священников, какой-то рухлядью, замшелым «совком».
Все-таки американцы работали с этим сегментом плотно и системно.
Я говорю это не просто так. Мы должны осмыслить это явление. Бандеровщина как бы не являлась официальной идеологией государства, но оно не мешало существованию лагерей и центров подготовки националистического актива. Более того, власть Януковича даже помогала деньгами западноукраинским наци в политтехнологических целях. Она рассчитывала с помощью их так напугать умеренный электорат Украины, чтобы он послушно голосовал за власть недальновидных казнокрадов. Лишь бы, мол, не пустить к власти откровенных нацистов. Почуяв, куда ветры дуют и что Януковича с Ахметовым можно обвести вокруг пальца, в отряды интегральных националистов стали вкладывать деньги могущественные богачи-олигархи. Вроде Коломойского. Тоже с успехом: Коломойский таким образом обзавелся своей личной армией. Днепропетровский олигархат фактически взял на вооружение бандеровский национализм, потому как другая идеология совершенно отсутствовала.
Вот что показывает нам возможности по «формовке» человеческого сознания. Казалось бы, «новой Украине» с 1991 года похвастать-то было нечем. Вся ее история — это нищета, косность, воровство. Утрата науки, множества прекрасных предприятий. Такая Украина не могла предъявить миру ни рекордных перелетов, ни своих Гагариных, ни своих великих ученых, ни своего привлекательного уровня жизни. Но и в этих условиях оказалось возможным подготовить тысячи фанатичных приверженцев украинизма. А все трудности жизни — перевести в их дикую, пламенную, безбрежную ненависть к русским. И все это в той стране, о которой Леонид Быков в моем любимом фильме «В бой идут одни старики» с любовью доказывал однополчанам, что на Украине «небо голубее и земля зеленее».