Факел Новороссии
Шрифт:
А потом нас встретили две БМД и бронированный инкассаторский автомобилть с логотипом «Приватбанка» на борту, реквизированный ополчением для своих нужд. Мы отправились в ставку Стрелка…
Прямо там меня обмундировали полностью: носки, трусы, камуфляж, берцы, пистолет. Тюремную одежду выбросили всю. Зашли к Стрелкову. Я пожал ему руку, обнял, поблагодарил — и пошел отдыхать. Начинался новый этап моей жизни — и новый этап истории. Считайте, что мировой…
Глава 5
Русская весна в Донбассе. Мы — против олигархов
Однако, дорогие друзья, помимо моих мытарств и злоключений за решеткой надо рассказать и о том, что творилось
Потому пишу эту главу не по своим воспоминаниям, а по тому, что сохранилось в памяти моей дорогой Катерины и товарищей по борьбе.
Положение отчаянное, но руки не складываем. Катерина берет дело в свои руки…
Когда меня схватили и увезли в неизвестном направлении, наступил первоначальный шок. Положение казалось совершенно безнадежным.
— Ну все, капец, финал. Так я подумал тогда, — рассказывает Сергей Цыплаков. — Деньги все изъяты, в карманах — ничего. Вожак схвачен. А Катя тогда сказала: «Будем работать!»
Где раздобыть средства? Катя предложила ограбить одну из опечатанных СБУ конспиративных квартир. Там могли быть деньги. Помню, как пришел от этой идеи чуть ли не в ужас. Вскрыть опечатанную квартиру? В моей шкале ценностей по состоянию на март 2014-го это было очень большое преступление, на которое было крайне сложно пойти. Я еще не знал, что это настолько не преступление, настолько мелочь по сравнению со всем остальным, что будет дальше.
Но в самом начале весны нам и в тяжком кошмаре не могло привидеться то, что выпадет на долю Донбасса дальше. А в тот момент я, признаюсь, растерялся. Как это — вскрыть официально опечатанное жилище? Как вскрыть, как заходить? Тогда это казалось мегастрашной вещью. Сейчас, конечно, иное дело. Мелкая шалость. Как будто бумажку бросить с балкона.
Когда Павел был арестован, я точно помню — задержали еще ребят, составлявших его охрану. Их взяли с травматическим оружием. Соколенко, Самвэла, Мардара…
Но мои товарищи вспоминают, что акции протеста не прекратились. Теперь уже — против моего ареста. В девять часов вечера 6 марта митинг собрался у здания СБУ в Донецке. Люди требовали освобождения народного губернатора. Тогда случились столкновения с милицией, она задержала десятки человек.
— Все равно, растерянность у нас была, — вспоминает Екатерина Губарева. — После того как Павла схватили, от нас в страхе перед репрессиями отшатнулась примерно четверть прежнего актива. Ведь все пошло всерьез. Я оказалась в Ростове на квартире у Александра Проселкова, евразийца. Муж схвачен и брошен куда-то в застенки. Что с ним? А у меня — трое детей на руках, один — вообще грудной. Тогда и пришлось брать дело в свои руки. Сначала — просто как соратнице народного губернатора. А потом — как руководителю. Очень помог Проселков.
Он меня встретил ночью 2 марта, разрешил нам пожить у себя в квартире. Сам уехал к сестре. Я очень боялась: новый город, новые люди… Я прошлась у него по квартире, а у него книги патриотические на полках, как у моего мужа… Я поняла — точно, свои люди…
Когда Павла взяли и увезли, Александр написал берущий за душу текст к листовке: мол, русские женщины в трудный момент берут на свои плечи мужское дело. Проселков предложил: давай поднимать людей на митинги, пусть даже пока связи с Павлом нет. Скажи, что он оставил план действий.
И все это очень хорошо восприняли. Лидер не пропал, есть план.
Ингода я сама удивляюсь: как удалось справиться? Сначала, буквально в самый первый день после ареста лидера, мы принялись искать тех, кто был арестован. И первое мое сообщение в соцсетях — срочно требуются юристы, которые могут на волонтерских началах искать ребят…
Катерина припоминает, как вечером 6 марта люди пошли митинговать к СБУ. Их повел один провокатор, заявивший: «Я — за Губарева!» Тот самый, что уже раз «кинул» нас со спортсменами и «болгарками» во время штурма обладминистрации. Тогда мы думали, что Пашу держат в местном управлении госбезопасности. Разъяренные манифестанты стали раскачивать и опрокидывать автомашины, перегораживать мусорными баками улицы. Тогда и пошли массовые задержания. Митинг боролся: люди пытались блокировать автозаки, их раскачивать.
— Но, думаю, этот митинг был своего рода «договорняком», — рассказывает мой друг Мирослав Руденко. — Провокатор был той фигурой, которая пыталась перехватить Народное ополчение Донбасса после ареста Павла, приручить его. Ему никто никогда не давал никаких полномочий. А он уже объявил себя преемником Губарева, его заместителем. Его люди пытались захватить трибуны митингов, начали самочинно собирать деньги. Так что было и такое самозванство…
— Мне телефон дали этого человека, — добавляет Катерина. — Звоню и говорю ему из Ростова: «Я, конечно, все понимаю — ты активный, ты выступаешь на митингах, но есть ребята, которые делали дело вместе с нами. Тебя среди них не было. Муж мне ничего о тебе не говорил. Есть ребята, которым Паша действительно доверяет и которые являются его опорой…»
…С одной стороны, польза от него вроде бы была в том, что он раскачивал массы. С другой — его действия с ломанием дверей и «псевдозахватом» административных зданий подводили многих лидеров и активистов под статьи «Хулиганство», «Захват админзданий». Вкупе с неприкрытой оперативной съемкой милиции все это позволяло в любой удобный момент арестовать активистов. Появилось огромное количество мошенников, которые собирали деньги «на адвоката» Павлу Губареву, для внесения залога. Но никто ни копейки не передал Екатерине Губаревой или адвокату, кроме одного уважаемого человека из Крыма по имени Сергей Валерьевич. Ополчение в это время (а это уже организация, состоявшая из нескольких сотен человек, хотя организационная структура была в зачаточном состоянии) существовало на личные средства Губаревых и личные средства активистов. Первые две недели после ареста Павла работа велась на 1 тысячу у.е. в неделю. Практически все эти деньги тратились на листовки и немного — на бензин. Финансовая ситуация создавалась крайне тяжелая.
К 10 марта Екатерину Губареву актив Народного ополчения объявляет своим вожаком. Ведь она находилась в РФ, а значит, ее сложно было запугать, ликвидировать или купить. Она быстро собрала вокруг себя советников из числа патриотически настроенных сторонников Русской весны, что могло бы смягчить ущерб от отсутствия харизматичного лидера. И у нее не было личных целей, кроме освобождения Павла. Одним из лучших советников в ту пору был Александр Проселков, очень толковый.
Забегая вперед, скажу, что Александр Проселков положил за Новороссию свою душу. Он приехал на Донбасс уже в мае 2014 года, стал моим советником, всегда и везде был со мной рядом. По возвращении в очередной раз из Ростова в Донецк на машину, в которой ехал Проселков, было совершено нападение. Александр погиб от пяти сквозных ран. Александр был глубоко порядочным, умным и деловым человеком. Как же мне не хватает его! Покойся с миром, друг. Царствие Небесное.