Факир на все времена
Шрифт:
— Какой эксперт? — не поняла Жанна.
— Он еще не представился? — удивился Татаренко. — И вы его не узнали? Странно, ведь его блестящие расследования изучают все наши следователи на курсах. Это Дронго. Тот самый знаменитый эксперт и мой личный друг.
Жанна обернулась к нему. Удивленно поправила очки.
— Дронго, — повторила она, словно не веря своим глазам. — Как же я сразу не догадалась! Ваша запоминающаяся внешность, ваша жизнь на три города, ваша манера разговаривать… И, наконец, согласие начальника полиции, чтобы ему помог случайный человек, попавший в аварию рядом с отелем. Я обязана
— Значит, мы оба допустили одинаковые ошибки, — великодушно сказал Дронго.
— Вы никогда про меня не слышали, — возразила она, — а я про вас много слышала и читала. Я обязана была сразу понять.
— Обмен любезностями закончили, — поднял руку Татаренко, — хочу заметить, что ты можешь остаться в нашем номере вместе со мной. А жена пойдет ночевать к нашим киевским знакомым. У них в номере большой диван.
— Ни в коем случае! — возмутился Дронго. — Мне уже нашли место, и я остаюсь в отеле. Ни о чем не беспокойся. Увидимся завтра, за завтраком.
— Что показал рентген?
— Я абсолютно здоров. У меня нет никаких переломов и внутренних повреждений. Можешь спокойно идти спать. А я еще немного побеседую с госпожой Гринько. Тем более что менеджер обещал дать нам хороший кофе.
— Тогда ухожу, — согласился Татаренко, — до завтра. До свидания.
Он попрощался и вышел из комнаты. Жанна проводила его долгим и веселым взглядом.
— Мировой мужик, — почти весело сказала она, — вы извините, что я вас сразу не узнала.
— Я не актер и не футболист, чтобы вы меня могли сразу узнать, — заметил Дронго, — поэтому не нужно извиняться.
— Но я тоже не футбольная болельщица и не ангажированная зрительница, — возразила Жанна, — я старший следователь и должна была узнать вас. Или хотя бы понять, кто именно сидит в этой комнате.
— Мы обменялись любезностями, — кивнул Дронго, — а теперь давайте серьезно поговорим…
В комнату внесли чашечку кофе и чашку зеленого чая. Оставив все на столике перед гостями, официант быстро вышел.
— Насколько я понял, убитого вы почти не знали? — уточнил Дронго.
— Совсем не знала. Увидела в первый раз сегодня вечером на пляже. Перед самым ужином. Дело в том… Дело в том, что мы купили новые купальные костюмы и отправились на море. Там нас и увидел господин Вицинский. Он подошел и заговорил с нами. Приятный мужчина с хорошими манерами, правда, слишком любезный и приторно предупредительный, но мы решили, что это не самые большие недостатки. Он сказал нам, что пригласит и соседей, которые живут на ближней вилле. Поэтому мы и пошли. Подруга была в восторге. Она мечтала побывать на виллах, находившихся на полуострове.
— Во время ужина ничего необычного не произошло?
— Нет, практически ничего. Дочь Ордалиевых из той самой казахстанской семьи иногда говорила колкости, но я думаю, что это понятно. Для нее мы с Алевтиной — две «старые телки», которые пришли на виллу, чтобы получить хозяина и ее старшего брата. Вот она и дергалась. Ее родители — довольно добродушные люди. Брат несколько излишне импульсивен и энергичен. Он весь вечер ухаживал за моей подругой, очевидно, ему нравятся женщины в таком возрасте. Ну это у него скоро пройдет, он еще достаточно молодой.
— А за кем ухаживал сам господин Вицинский?
— За мной, — призналась Жанна, — весьма умело и настойчиво.
— Вы сообщили ему, кем именно вы работаете и в какой организации?
— А как вы думаете?
— Полагаю, что нет. Женщины в вашем возрасте обычно скрывают такую специальность, даже если смогли профессионально состояться. Если нет успехов в личной жизни, то женщина подсознательно считает, что в этом виноват ее бурный карьерный рост.
— Мне говорили, что вы умеете чувствовать людей, — взглянула на него Жанна, — и в данном случае вы правы. Я действительно не сказала ему, где и кем работаю. Соврала, что вместе с Алевтиной в статистическом управлении.
— Неудивительно. В этом платье вы сумели обмануть даже меня. А ведь это платье настоящее, дорогое, явно не подделка. Оно поразительно на вас сидит. Честное слово. Вы выглядите гораздо моложе своих лет и очень стильно.
— Дорогая вещь, — равнодушно согласилась Жанна.
— Значит, вас не было рядом с ним в момент удара?
— Нет. Я была в комнате. В кабинете, выходившем на бассейн. Я услышала глухой стук, удар, всплеск. И побежала к бассейну. Когда я там появилась, он уже плавал лицом в воде.
— Теоретически может быть, чтобы удар ему нанес кто-то из присутствующих гостей?
— Теоретически возможно, но практически нет. Все были на другой стороне дома, и потом, там не было таких потенциальных убийц, в этом я убеждена.
— Получается, что убийцей мог оказаться кто-то из посторонних?
— Мог. Вполне мог. Но я никого не видела, хотя была ближе всех к этому бассейну.
— Он мог поскользнуться, упасть, удариться головой и соскользнуть в бассейн.
— Тогда должно было остаться место удара. И там не такой бассейн, чтобы в него можно было просто соскользнуть.
— Значит, убийство. Умышленное убийство.
— Без всяких сомнений.
— Вы не узнали, чем именно он занимался. Каким родом бизнеса?
— Сказал, что инвестициями. Даже пошутил, что помогает людям расставаться со своими деньгами, чтобы они сделали верный выбор, куда именно им нужно вкладывать свои капиталы. Ничего более конкретного мне узнать не довелось.
— Он вел себя спокойно?
— Даже слишком. Спокойно и напористо, как танк.
— Он к вам приставал?
— Попытался, — усмехнулась она, — но я быстро объяснила ему, что он может получить перелом конечностей, если будет настаивать. Кажется, он понял и немного успокоился.
— Вы опасный человек. Представляю, как сложно быть вашим ухажером.
— Такому, как вы, было бы несложно. Ему действительно было сложно. Вы знаете, можно ведь сразу определить, насколько человек интеллигентен. Кажется, академик Лихачев говорил, что больше всего не любят интеллигентных людей. Можно притвориться кем угодно. Щедрым, добрым, отзывчивым, заботливым. Только интеллигентным притвориться невозможно. Это сразу заметно. Я сказала ему, что читала «Алхимика» Пауло Коэльо, и он спросил меня, кто это такой. Когда я отозвалась о «Парфюмере» Зюскинда, он вежливо сообщил, что не читает гламурных романов. Это «Парфюмер» — гламурный роман? А из русской классики он вообще никого не знал. Ни Бунина, ни Булгакова, ни Достоевского. Согласитесь, что это основной показатель.