Факир на все времена
Шрифт:
Жанна Гринько впервые в жизни прилетела в Турцию на отдых. Ее соблазнила отправиться на курорт школьная подруга, которая уже несколько раз ездила в эту страну и возвращалась загоревшая, отдохнувшая и полная впечатлений. Алевтина Павленко была супругой депутата Верховной рады, одно время даже проработавшего в аппарате Кабинета министров руководителем отдела при прежнем правительстве. Он тогда очень помог подруге своей жены получить место старшего следователя в транспортной прокуратуре. Хотя Жанна работала в этой системе уже четырнадцать лет, попав на работу в прокуратуру еще в начале девяностых, когда зарплаты являлись просто нищенскими, и честным сотрудникам приходилось с трудом сводить концы с концами.
За четырнадцать лет Жанна Гринько дослужилась до звания советника юстиции, что соответствовало званию подполковника. Ее карьера обещала быть достаточно удачной, и в руководстве не скрывали, что считают ее реальным кандидатом на должность прокурора отдела. Но личная жизнь Жанны не складывалась. Сказывались ее сложная работа, постоянные дежурства, общение не с самыми лучшими представителями мужского пола. По своему характеру Жанна принадлежала к людям, которые всегда видят в людях негативные стороны. Но если для следователя это не самое худшее качество, то для личной жизни такие убеждения не способствовали улучшению ее отношений с противоположным полом. У нее случались мимолетные романы, дважды Жанна пыталась завязать серьезные отношения. Но в первом случае ее избранник оказался слишком мелким и ничтожным карьеристом, а во втором — просто сбежал, не выдержав ее постоянного давления. Это случилось восемь лет назад.
Сейчас ей было тридцать семь. На нее обращали внимание мужчины. Подтянутая, стройная, самозабвенно занимавшаяся спортом (она была мастером спорта по дзюдо), Жанна сохраняла стройную фигуру никогда не рожавшей женщины. Короткая стрижка темных волос, светлые глаза, характерные скулы — ее можно было даже назвать красивой женщиной. Лишь со зрением у нее были некоторые проблемы — сказывались бессонные ночи, проведенные за оформлением материалов, передаваемых в суд. У нее было уже «минус три», но очки ее не портили, наоборот, придавали всему облику некую законченность и более интеллигентный вид. В последние годы она встречалась с художником, который был на пятнадцать лет ее старше. Они познакомились случайно, на какой-то выставке. Им было достаточно интересно друг с другом. Но впервые они близко сошлись только через полтора года после знакомства. Нельзя сказать, что они были влюблены друг в друга. Им было просто приятно проводить время вместе.
Встречались они обычно один или два раза в месяц. Для обоих эти интимные встречи являлись некой отдушиной в жизни. Он не пытался сделать ей предложение, считая, что не имеет права заставлять молодую женщину связывать свою судьбу с не очень известным и не очень удачливым художником. А ей не позволяла говорить об этом гордость. Да она и не хотела замуж — слишком много ненужных проблем и забот могло на нее обрушиться. Хотя иногда понимала, что жизнь уходит, а ей необходимо что-то решать. Женщины на пороге сорокалетия как-то особенно остро чувствуют свой возраст. С точки зрения мужчины, сорокалетний рубеж — лишь время для подведения некоторых итогов и период новых надежд. С точки зрения женщины — это некая критическая черта, за которой явственно просматривается уже не такая далекая старость.
Природа сама решила за женщину, что она может стать матерью лишь до определенных лет. Возможно, с точки зрения физиологии это оправданно, пожилая мать не в состоянии вырастить свое потомство. Но есть какое-то неравенство в том, что репродуктивная функция женщины завершается в сорок пять лет, тогда как мужчина сохраняет эти функции до преклонного возраста.
В этом году Жанна решила дать себя уговорить своей подруге и отправиться вместе с
Алевтина была счастлива. Она словно сбросила с себя сразу десять или пятнадцать лет. Уже в Стамбуле она переоделась в очень откровенное платье, которое скорее напоминало рваное парео, чем нормальную одежду, и не скрывало ни цвета, ни фасона ее нижнего белья. Алевтина словно отрешалась от своей киевской жизни, мужа, двух детей, которых оставила на бабушку, и теперь готова была наслаждаться курортными впечатлениями.
Жанна не совсем понимала, как можно отдыхать в одиночку, будучи замужем и имея детей. Ей казалось нормальным отправиться с мужем и двумя детьми, чтобы отдохнуть всем вместе. Своими сомнениями она поделилась с подругой. Но Алевтина только рассмеялась.
— Это называется отдых, — напомнила она, — отдых от моей нудной работы, от моей семьи, от всех забот. Я имею право, хотя работаю только в статистическом управлении, а не старшим следователем, как ты. Вместе с семьей я не могу полностью расслабиться. Вот выйдешь замуж, родишь детей и сразу начнешь меня понимать. Будешь использовать любую возможность, чтобы выскочить из дома хотя бы на один день.
Жанна не стала спорить. В Бодруме их привезли в отель, в котором был заказан двухместный номер. Уже в холле отеля их приветствовал портье на хорошем русском языке. Все программы и предложения тоже были на русском. Жанна решила сразу их перечитать, но тут Алевтина толкнула ее в бок.
— Посмотри, — зашептала она, — посмотри, кто здесь отдыхает.
Мимо них прошел известный российский художник Никас Сафронов, который, очевидно, жил в этом отеле.
— Мне он не нравится, — ответила Жанна, снова опуская голову.
— Ты с ума сошла! — возмутилась Алевтина. — Это сегодня один из самых известных художников в Москве. И еще говорят, что он большой ценитель женского общества. Как можно говорить о человеке, когда ты его совсем не знаешь!
— Я не имела в виду его лично. Мне не нравится его стиль живописи. Такой современный лубок.
— Много ты понимаешь. Это ты у нас современный лубок. И совсем несовременная женщина. Ты хотя бы сейчас поняла, куда именно я тебя привезла? Здесь у тебя будет столько мужиков, сколько ты захочешь. Только шевельни пальцем.
— Не хочу я ничем шевелить, — равнодушно ответила Жанна, — пойдем смотреть наш номер.
Номер оказался светлым и просторным, с видом на море. Алевтина вышла на балкон, радостно разводя руки в стороны.
— Свобода, — выдохнула она, — свобода и отдых.
Жанна вышла следом.
— Ты ведешь себя как маленькая девочка, — упрекнула она подругу, — а тебе уже тридцать восемь.
— Тридцать семь. Я твоя ровесница, — поправила ее Алевтина.
— Тридцать восемь, — упрямо возразила Жанна, — ты на год меня старше. Я пошла в школу с шести лет.
— Твое правдолюбие тебя погубит, — улыбнулась Алевтина. В этот первый день ничто не могло испортить ее настроения. Впереди были две недели долгожданного отдыха.
— Выбирай себе кровать и давай быстрее переодеваться. Пойдем искупаемся в море, пока еще светло, — предложила Алевтина.