Фактор дисбаланса
Шрифт:
До Динино мы добираемся без дальнейших осложнений. Меня здесь уже знают, так что к командиру гарнизона баронской стражи я попадаю без всяких бюрократических проволочек. Майор Левандовский слушает мой доклад сперва спокойно, а потом всё больше мрачнея и даже с некоторым недоверием во взгляде. Я его понимаю, привезенные нами новости хорошими не назовешь. При виде скованного наручниками Семена Юрьевича майор ощутимо дергается. Похоже, бывшего шерифа Кисловки он знает лично и до сих пор был о нем неплохого мнения. Недоверия в его глазах становится всё больше, но я выкладываю на стол собственноручно написанные показания предателя, не только заверенные его подписью, но и подкрепленные сопроводительным письмом старосты Кисловки и целой стопкой свидетельских показаний нижних чинов местной милиции и других жителей деревни. Туда же приложены и показания единственного выжившего подельника бывшего шерифа, оставленного в Кисловке по причине тяжелого ранения.
– Господин майор, не верьте всему этому, – завывает Семен Юрьевич, видя, как непросто Левандовскому принять произошедшее. – Меня оговорили, пытками выбили показания, а этот Белов – предатель и агент барона Шваба! Арестуйте его, пока не поздно.
– Замолчи, Семен, – негромко, но твердо произносит майор. – Мы во всём разберемся. Если ты действительно невиновен, значит, не пострадаешь.
Левандовский бросает на меня короткий взгляд и командует стражникам, доставившим к нему в кабинет бывшего шерифа:
– Увести арестованного. И передайте Кольскому, пусть допросит его и второго задержанного. И ещё… Свидетеля, Игоря Спицина, тоже опросите ещё раз и сверьте его показания с тем, что здесь изложено, – майор находит в стопке нужный лист и передает капралу-стражнику.
– Будет исполнено, господин майор, – отвечает стражник, и мы остаемся один на один с командиром гарнизона.
– Что скажешь в ответ на его обвинения, охотник? – вроде бы без явной угрозы, но достаточно жестко спрашивает Левандовский.
– Бред, господин майор. У него просто нет других вариантов оттянуть неизбежное. Вы же понимаете, что с ним будет, когда подтвердится, что всё здесь изложенное правда.
– Вот именно, когда подтвердится. И если подтвердится.
– Господин майор, у вас есть основания не доверять моим словам и предоставленным документам?
– Формально таких оснований нет, – взгляд Левандовского по-прежнему остается холодным. – Скажу больше, всё, что я о тебе знаю, говорит исключительно в твою пользу.
– Так в чем же дело?
– Ты ещё слишком молод, охотник, и не всегда понимаешь всю сложность иерархических отношений, господствующих в нашем мире. Парень ты неглупый, так что попробую объяснить. Информация, которую ты принес, напрямую касается людей, занимающих очень высокое положение. Это, как минимум, уровень высших офицеров Особой канцелярии, а как максимум, самого барона Самарова. А теперь представь себе, что я сейчас связываюсь со своим начальством и докладываю всё то, что услышал от тебя. При этом утверждаю, что главным источником сведений является доклад простого охотника за головами. Ты ведь должен понимать, что твой уровень – это примерно капрал баронской стражи, да и то с некоторой натяжкой. И при этом ты приносишь информацию, на основе которой будут приниматься решения, от которых зависит судьба всего баронства. Понимаешь, к чему я?
– Цена ошибки?
– Именно. Если то, что ты мне принес, окажется умело подготовленной дезинформацией, это станет концом не только твоей, но и моей карьеры. Ты понимаешь, в какое положение меня поставил? Доложить наверх я в любом случае обязан, причем быстро. У нас с тобой есть совсем немного времени, а дальше я либо передам начальству все эти сведения с комментарием, что они вызывают сомнения и нуждаются в тщательной проверке, либо сообщу, что информация надежна и попрошу дальнейших указаний. В обоих случаях я сильно рискую. Нужно объяснять почему?
– Нет, господин майор, мне всё ясно. Вы стремитесь свести к минимуму возможность ошибки и хотите, чтобы я предоставил вам дополнительные доказательства правдивости моей информации.
– Это было бы неплохо, но я думаю, ты и так уже выложил всё, что у тебя было. Мне нужно другое. Знаешь, что меня больше всего напрягает в этой истории? – майор делает выразительную паузу, но я молчу, и он продолжает свою мысль: – Я не понимаю, зачем ты вообще влез в разборки, которые тебе совершенно не по статусу. Ты простой охотник за головами. Твоя задача – отлов или уничтожение лихих людей и прочих мелких врагов барона. А ты взялся за вскрытие агентурной сети тайной службы барона Шваба. Чтобы заниматься такими делами, нужен совсем другой ранг и соответствующие ему полномочия. Ты хоть понимаешь, что своими действиями мог сорвать сложную многоходовую операцию, которую многие месяцы готовили сотрудники Особой канцелярии барона?
– Вы правы, господин майор, простому охотнику за головами такая операция не по рангу. Вот только я не совсем простой охотник. Думаю, вы обратили внимание на то, что лицензия на огнестрел у меня первой категории?
– Обратил, – кивает Левандовский, – но сама по себе она ещё ни о чем не говорит.
– А вместе вот с этим? – я достаю из кармана и кладу на стол перед майором овальный жетон с двумя гербами.
– Лично знаешь шевалье Юрьева? – недоверчиво произносит Левандовский.
– Виделся с ним всего один раз, причем при достаточно специфических обстоятельствах, – отвечаю честно, но без подробностей. – Вот, взгляните ещё на один любопытный документ.
Я извлекаю из внутреннего кармана рюкзака один из выданных мне Юрьевым векселей баронского казначейства и кладу его рядом с жетоном.
– Сравните почерк на векселе и на обратной стороне жетона. Господин майор, если вы сейчас свяжетесь с городом и попросите поставить в известность о случившемся шевалье Юрьева, он немедленно подтвердит, что я влез в это дело не по собственной инициативе. Извините, но ничего сверх уже сказанного я вам сообщить не могу.
Левандовский смотрит на меня долгим взглядом, а потом аккуратно собирает в стопку лежащие на столе документы и встает с кресла.
– Жди здесь, – останавливает он жестом мою попытку подняться и выходит из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
Барон Шваб стоял у окна своего просторного кабинета и с высоты третьего этажа оглядывал территорию резиденции, присыпанную пока ещё тонким слоем первого снега. Зиму Шваб не любил. Сильные морозы в его землях случались редко, а вот слякоть и сырая промозглая погода в зимние месяцы считались нормой. Правда, в данный момент барон думал совсем не об этом.