Фактор города: Мир фантастики 2010
Шрифт:
– Без разницы что, – сказал я. – Очкарики говорят, что скафандр, а может, у марсиан тела такие. В общем, пуля их не берет и осколки тоже. Как правило. Только из этого правила за три года было семь исключений. И каждое из них случалось, когда марсианин сам нарывался: блокировал наших и попадал под плотный огонь с близкой дистанции.
– Мир праху тех, кто оказался в блоках, – тихо сказала Вика.
– Да, верно. Они погибли, все. Но перед этим успели отомстить. В общем, до сих пор от боя мы уклонялись. Отступали, отходили, драпали… А теперь я предлагаю не уклоняться и бой принять.
Наступила тишина,
– Леша, как это – принять бой? – растерянно спросила Варя. – Они же перебьют нас.
– Да, перебьют, – ответил я твердо. – Но не всех. Марсиане ходят парами, один впереди, другой сзади страхует. Я предлагаю подпустить того, кто впереди, как можно ближе и открыть по нему огонь из всех стволов.
– Это глупость, Летеха, – сказал Володька Кудлач. – Мы, может быть, убьем эту сволочь, а он нас перестреляет наверняка.
– Не всех, – повторил я. – В том-то и дело, что не всех. Всех не успеет. А вот мы его убивать не будем вообще.
– Как не будем?! – ахнула Леночка.
– Не будем. Мы прекратим огонь, как только увидим ту зеленую дрянь, его кровь. В общем, как только его подобьем, те, кто останется в живых, прекратят стрелять.
– Зачем?
– Затем, что второй его подберет и потащит на себе. К кораблю. Ему, второму, будет уже не до нас – лишь бы унести ноги. И тогда те из нас, кто выживет, просто пойдут за ними. И попробуют захватить корабль. Ворвутся в шлюз у них на плечах.
– А если второй вызовет подмогу? – после долгой паузы спросил Завьял. – Не потащит подранка, а свяжется со своими? И потом, на кой хрен нам их корабль?
– Если не потащит – будем недобитка кончать. А если получится, то и второго. И тогда уйдем по реке – терять нам все равно станет нечего. А с кораблем – не знаю я, что с ним делать. Только возможно и почти наверняка – там, внутри, оружие.
Этой ночью мы с Варей почти не спали. Сначала лежали, обнявшись, ждали, пока все уснут. Потом, когда терпеть стало уже невмоготу, Варя сказала:
– Плевать. В конце концов, мы здесь не дети, пусть слушают.
Она мягко отстранила меня, встала на колени и быстро стащила через голову свитер, а вслед за ним и мешковатую, видавшую виды юбку. Я скинул гимнастерку и, стараясь не шуметь, возился с проклятым ремнем, который никак не хотел расстегиваться. Наконец Варя помогла мне, я выполз из чертовых армейских брюк и потянулся в карман за контрацептивом.
– Не надо, Леша, – прошептала вдруг Варя, – я хочу, чтобы сегодня мы обошлись без этого.
Я оторопел. Пользоваться противозачаточными средствами приказал Глеб. Это был один из первых отданных им приказов, и исполнялся он неукоснительно. Забеременеть в наших условиях означало смерть, аборты делать было некому, а рожать немыслимо.
Тогда с нами было шестнадцать девчат. Шестнадцать. И, конечно, у каждой был парень – любовь вспыхивает особенно ярко там, где с ней соседствует смерть. Что ж, ни одна из девочек не забеременела. Они ушли от нас, так и не став матерями.
– Варюша, – сказал я, – родная. Ты же знаешь, мы не должны этого делать. Мы…
В этот момент я осекся – до меня дошло. Приказ Глеба больше не имел силы. Он действовал на период военного времени. Для нас война закончилась – нам
Мы любили друг друга, засыпали, обнявшись, потом просыпались и соединялись вновь. Утром, когда подошла моя очередь идти на пост, Варя сказала:
– Знаешь, Леша, в детстве я мечтала выйти замуж за военного. За боевого лейтенанта. Правда, странно иногда сбываются девичьи мечты?
– Да уж, – сказал я и поцеловал ее в темноте в губы. – Только какой из меня военный, Варюша. Я не боевой лейтенант, а заурядный и затюканный бывший школьный учитель.
Варя принялась уверять, что я самый что ни на есть героический лейтенант. Под ее нежный, едва слышный шепот я наскоро оделся, натянул на голову старую дырявую кепку, дурашливо отдал в темноте честь и двинулся на пост.
Инструктор оказался знающим и, что особенно приятно, пунктуальным и здравомыслящим. К концу полета я уже знал об охоте на термитов столько, что мог бы проводить инструктажи самостоятельно.
– Запомните: термиты трусливы, – говорил инструктор. – Они никогда не нападают первыми и при обнаружении опасности спасаются бегством. Но это так только в том случае, если вы оставите им лазейку. Берегитесь загнать стадо в тупик. Тогда, если спасение невозможно, они нападут. Отчаянные термиты, которым нечего терять, – серьезная угроза. Она тем больше, чем многочисленнее попавшее в окружение стадо. Поэтому, преследуя термитов, всегда убедитесь, что на их пути преграды нет. Вот тогда это будет честная спортивная охота, и, завладеете ли вы трофеем или нет, будет зависеть лишь от вашей ловкости и удачливости.
– Спасибо, господин инструктор, – поблагодарил я. – Уж я позабочусь о путях отступления для термитов. Да и фактически я не думаю, что охота затянется. Я и моя подруга вовсе не кровожадны – мы убьем одно насекомое, максимум два и вернемся на корабль. Надеюсь, мы завершим охоту в первый же день.
– Вам очень повезет, если вы справитесь за день. Термиты уже не те, что в первые дни экспансии. Они пуганые и знают свою территорию, в отличие от нас. Да, у нас огромное преимущество – техника. Инфракрасные визоры определят район, где роятся насекомые. Найдут его по исходящему от них теплу. Но поразить термита не так просто. Они передвигаются с приличной скоростью. Конечно, не так быстро, как альмейдяне, но зато они гораздо более маневренны. Давайте теперь я продемонстрирую вам возможности боевого скафандра. Это действительно чудо альмейдянской техники и ее последнее достижение.
Курс лекций о возможностях скафандра занял трое суток. Возможности впечатляли. Особенно поразило меня встроенное оружие. Стрелять можно было одновременно всеми четырьмя держателями. Верхними – из аннигиляторов, нижними – из плазменных разрядников. При этом оружие имело значительный радиус поражения, и для удачного выстрела достаточно было навести его на цель весьма приблизительно. Кроме того, скафандр оказался легким и гибким, он почти не стеснял движений и не причинял видимых неудобств. Зильда была в восторге, дай ей волю, она и спать бы ложилась в скафандре.