Фактор страха
Шрифт:
— Вы можете такого назвать?
— Не могу. Потому что не знаю, как поведет себя в сложной ситуации тот или иной ваш сотрудник и кому доверяет Сиренко. Думаю, мне надо поехать с ней.
Всеволод Борисович снова замолчал. Операция предстояла опасная, а Романенко очень не хотелось подставлять эксперта. Однако дело не терпело отлагательств.
В этот момент в комнате появилась Галя. Лицо ее, совершенно бесстрастное, было похоже на маску.
— Извините меня, Всеволод Борисович, — твердо сказала она, — это я во всем виновата. Вы должны отстранить меня от работы в
— Девочка моя, — Романенко поправил очки. — Дело не в ответственности. И не в том, чтобы вас наказать. Гораздо важнее установить, как произошла утечка информации и каким образом сведения об отъезде Труфилова стали известны убийце. И хватит твердить о вине и ответственности, Дронго мне все рассказал. Скорее следует вести речь о вашей доверчивости.
— Преступной доверчивости. — Она была к себе беспощадна.
— Сядьте и успокойтесь. Хотелось бы знать, кому именно вы рассказали о Труфилове и при каких обстоятельствах.
С тяжелым вздохом она опустилась на стул и начала говорить.
— Теперь я понимаю, что все было подстроено. Три недели назад я ездила к матери в Тулу, и моим попутчиком оказался… — она запнулась, подбирая подходящее слово, — этот тип. Представился писателем. Показал книжку со своей фотографией. Рассказал о себе. Бил на жалость. Мол, рано овдовел и пришлось одному воспитывать двух маленьких дочек. Даже фотографии их показывал. Я и развесила уши, поверила. Хотя ни дочек не видела у него в доме, ни написанных им книг. Дочки вроде бы гостили в деревне, у его сестры, а книги и рукописи находились на другой квартире, где он обычно работал. В общем, сплошное вранье. Жил он в хорошей квартире, шикарно одевался, ездил на «Волге».
— У вас с ним роман? — спросил Дронго.
— Можно и так сказать. Я даже замуж за него собиралась.
— Как его имя, фамилия?
— Роман Хатылев. Он говорил, что его книги продаются по всей Москве. «Сила любви», «Меч и разум», «Палач для любимой»…
— Ладно, сейчас проверю, что он там за писатель, — сказал Дронго и набрал по мобильному номер Зиновия Михайловича, своего оператора.
— Добрый вечер, — поздоровался он как мог любезно, зная, что оператор терпеть не может поздних звонков.
— Между прочим, уже полночь, — недовольным тоном ответил Зиновий Михайлович, — я собираюсь ложиться.
— Прошу вас, проверьте, есть ли такой писатель Роман Хатылев, и сообщите все имеющиеся о нем данные. По его словам, он автор книг «Сила любви», «Меч и разум», «Палач для любимой».
— Не так быстро, я записываю. Сейчас перезвоню. Только не беспокойте меня больше до утра, пожалуйста. Я хочу отдохнуть.
— Вы видели его паспорт? — обратился Дронго к Галине, убирая мобильный телефон.
— Конечно, хотела проверить, действительно ли он холостой. Оказалось, что да. Только не вдовец, а разведенный. Правда, он объяснил, что жена умерла сразу после развода. И я опять поверила. Он меня все расспрашивал то об одном, то о другом, особенно делом Ахметова интересовался. Говорил, что это ему нужно для книги.
— И вы ему все рассказали?
— Не все. Только про Труфилова. Его отправят десятого утром обычным рейсом Аэрофлота в Берлин. Сама не знаю, как у меня это вырвалось. А потом вечером, когда Роман ко мне пришел и опять стал спрашивать про Ахметова, чтобы он отвязался, сказала, что в десять вечера Ахметов будет давать показания и на этом все кончится. Он аж подскочил, побледнел, вдруг вспомнил про друга, которому нужно отвезти лекарства. В общем, стал сам не свой. Я тут же приревновала, потому что баба есть баба, если даже она генерал. Подумала, он мне изменяет, на свидание спешит.
Он сразу ушел, пообещав позвонить. Но позвонили вы. И не по телефону, а в дверь. Что произошло дальше, вы знаете. Никогда себе не прощу, что поверила такому мерзавцу. Все время чувствовала что-то неладное в наших отношениях, но приписывала это своей профессиональной подозрительности.
— Галя, вы не совершили предательства. А это главное.
— Но все равно я виновата. Уже не ребенок и обязана была догадаться, что ухаживает он за мной неспроста. И Ахметовым интересуется не из праздного любопытства, так же, как и Труфиловым.
В этот момент позвонил мобильный телефон Дронго. Это был Зиновий Михайлович.
— Значит так, — недовольно сказал оператор. Ему не исполнилось еще пятидесяти, но он был по-стариковски ворчлив. — Не существует писателя Романа Хатылева, — сказал он. — Названные книги принадлежат перу английских романисток девятнадцатого века. Хатылев имеет четыре судимости. Брачные аферы, мошенничество, хищения. В общем, полный букет.
— Вдовец?
— Какой к черту вдовец. Пять раз разводился. Бросил двух детей от разных жен. И из-за этого подлеца вы беспокоите меня ночью.
— Такой у нас контингент, — напомнил Дронго. — Я не нарочно.
— Надеюсь, что не нарочно. А сейчас я хочу спать.
— Отдыхайте, только скажите сначала, передали ли вы на мой компьютер интересующую меня информацию.
— Передал. Час назад. Спокойной ночи. — Он отключил связь.
Дронго передал полученную информацию Галине и Романенко и сказал:
— Видимо, они использовали обложки названных им романов и через компьютеры вводили фотографии Хатылева, чтобы затем вклеить в книги. Типичная афера.
— Не знаю, как я могла поверить этому мерзавцу и не поняла сразу, что он пытается выведать у меня данные расследования дела Ахметова. Верните мне пистолет, Всеволод Борисович. Я исправлю свою ошибку. Поеду к Хатылеву и заставлю его признаться во всем, назвать имена тех, на кого он работает.
— А потом? — спросил Романенко.
— А потом застрелю и его, и себя. Потому что не смогу смотреть в глаза товарищам после того, как провалила такое ответственное дело.
— Вы все сказали? — мрачно спросил Всеволод Борисович. — Значит, убьете его, потом себя. Индийская мелодрама. Или бразильская? Нет, моя дорогая. Если убьете себя, мы не узнаем, кто стоит за убийством Труфилова. Исправляйте ошибку, но без глупостей. У вас еще вся жизнь впереди. Будет и хорошее, и плохое. Нельзя падать духом из-за мерзавцев. Еще не одного встретите на своем пути.