Фактор внешности
Шрифт:
Я должен был связываться с заказчиками и уверять их, что Зули сейчас работает больше, чем какая-либо другая чернокожая топ-модель, и поэтому очень сильно устала, что Сьюзан немного приболела, но быстро выздоровеет, если прислать ей подарок подороже, например какой-нибудь аксессуар или туфли из крокодиловой кожи.
— Эти туфли созданы специально для долгих прогулок, — пропела она однажды, уходя после шоу с парой очень дорогой обуви.
Однако с провозом через таможню возникла большая проблема. Роттвейлер предупредила ее о том, что могут быть неприятности, но девушка не стала слушать. Так и произошло —
— Если вы прикоснетесь хоть к одной вещи от Гарри Уинстона, я сама вызову полицию!
Кроме обуви, дизайнеры преподносили ей в подарок эксклюзивные платья, уповая на то, что их щедрость заставит красавицу и в следующий раз приехать на их показ.
Но говоря о самих шоу, я могу смело утверждать, что после просмотра нескольких из них вы, как посторонний зритель, перестаете замечать, чем один показ отличается от другого, и видите только безумную суету и суматоху — мелькание нарядов и смену освещения. А уж у того, кто стоит за кулисами, как я, и вовсе не остается иллюзий. Я не раз впоследствии сталкивался с проявлением зависти ко мне со стороны многих мужчин из-за того, что я имел возможность видеть в силу специфики своей работы многих моделей обнаженными, и абсолютно никто из парней не верил, когда я пытался объяснить, что не замечаю ни наготы, ни даже самих моделей. За все время дежурств я только один раз обратил внимание на татуировку на теле Карлы Бруни, да и то смотрел на нее не более минуты. Подготовка к показам и истерия, их сопровождающая, отбивала у меня всякий интерес к участницам шоу.
Меня настолько угнетала напряженная атмосфера этих мероприятий, что в памяти остались только напутствия дизайнеров моделям. Вот кто тайные властители действа. Это они дергали «марионеток» за веревочки, и часто они стояли в темноте в углу сцены, показывая моделям, что делать, куда идти, как повернуться и как встать. Они велели моделям: «Не улыбайся, будь серьезной», — или наоборот: «Улыбнись».
Иногда эту функцию выполнял шоу-продюсер или хореограф, который отвечал за координацию движений моделей на подиуме и являлся фактическим драматургом и руководителем показа.
С одним из таких шоу-хореографов, Ортоном Мистлето, мне довелось познакомиться. Никто даже не помнил, когда и как он пришел в модельный бизнес, казалось, он был там всегда. Говорили, будто он ровесник Шанель и Живанши или, возможно, даже Лестата. Ор- тон провел столько лет на сцене, что привык неотрывно следить за представлением от начала до финального аккорда. У него были тонкие, выщипанные в форме «галочки» брови, блаженно-счастливое выражение лица, контрастирующее с агрессивно-истерическими манерами. Он производил впечатление слабоумного чревовещателя. Его почти бесстрастный голос, казалось, шел откуда-то издалека, из самых глубин, и никак не вязался с его гримасами.
Я нередко встречал Мистлето на съемках клипов и рекламных роликов, где он руководил процессом сценической постановки. В отличие от дизайнеров или других постановщиков, изматывающих девушек бессмысленными попытками воплотить в реальности их туманные фантазии или заставить правильно двигаться, Мистлето никогда не бросал бесполезные фразы типа «медленнее, медленнее» или «высоко и гордо», он изъяснялся намного конкретнее и экспрессивнее, почти гипнотизируя моделей своими образными конструкциями: «Внутреннее озарение», «Двигайся как расплавленный мрамор», «Легче воздуха, ты — гелий, солнечный свет!»… Некоторые так и не могли понять, чего он от них хочет, но от большинства Ортон все же умел добиться нужного эффекта.
У меня была возможность наблюдать за работой Мистлето в конце парижской недели моды. День выдался тяжелый. Я только-только решил передохнуть и посидеть в зале, когда ко мне подошла ассистентка и тут же потащила за кулисы.
— Проблемы с Зули.
— С ней всегда проблемы, — ответил я улыбаясь, но девушка была настолько взволнована, что не оценила шутку. — Она что, опоздала?
— Нет, хуже.
— У нее приступ ярости? — снова предположил я.
— Еще хуже.
— Что может быть хуже, чем ярость Зули?
— Она одевается, но она не была заказана.
— Но я думал, она и Сулейман — близкие друзья…
Девушка посмотрела на меня с удивлением:
— Они были друзьями раньше!
Я разглядел Зули в забитой шумящим народом комнате. У нее в руках было два платья, а третье она пыталась вырвать из рук модели, которую звали Инее. Я решил сначала поговорить с Сулейманом. Так случилось, что совсем недавно я обедал с ним и с Ротти в Нью-Йорке, и он мне понравился. Сулейман не только дизайнер, но и коллекционер, а я неплохо ориентируюсь в работах тех художников, которыми он интересовался. Я дал ему пару советов, и он решил, что я гений. У этого афроамериканца неопределенного возраста было отменное чувство юмора. Он очень хорошо умел поддерживать легкую беседу, но, кажется, не рассчитывал увидеть Зули среди будущих участниц своего шоу.
— Я не заказывал ее, она не должна появляться на показе. Вообще. Может быть, в агентстве кто-то ошибся? Как такое могло случиться?
Пока Сулейман прикуривал одну сигарету от другой, я успел позвонить в наш парижский офис. Но мне подтвердили, что Зули не была заказана.
— Но что мне делать? Она приехала сюда с намерением участвовать в шоу и не собирается уходить!
Девушки, собравшиеся вокруг и слышавшие наш разговор, находили ситуацию очень забавной.
— Вы хотите, чтобы я ее силой увел? — спросил я Сулеймана.
Он посмотрел на меня в замешательстве и чуть не опустился мимо кресла. К счастью, ассистентка успела пододвинуть ему стул вовремя.
— О Господи! Это как-то неприлично! Разрешите ей выйти. Я просто не знаю, что еще предложить.
Сулейман, конечно, джентльмен до мозга костей, и я понимал, он не мог поступить иначе, но то, что он сдался перед наглостью Зули, меня взбесило, особенно когда я вспомнил, как она третировала меня своими капризами. Я прошел через всю комнату. Зули услышала и, обернувшись, увидела меня и просияла.
— Чарли! Дорогой!
— Я пришел посмотреть шоу Сулеймана. Тебя в нем быть не должно!
— Не говори чепуху, — возразила она, — я всегда выступаю на его показах.
— Думаю, ты ведешь себя ужасно.
— О, перестань! Он мой лучший друг. Кто сказал, будто я что-то не то делаю?
— Вы с ним в ссоре.
— Кто тебе сказал?
Мне оставалось только соврать на ходу:
— Кара, Сьюзан…
И моя выдумка сработала. Я попал в точку.