Фактор вознесения
Шрифт:
Операторы все еще возились с аппаратурой. Жаль, камера не подключена. Мог бы получиться великолепный кусок.
Глядя на обнаженный мозг в прозрачной коробке, Беатрис не могла не думать о том, что это не просто кусок живой плоти, а человек. И вдруг техника со всех сторон обступили секьюрити из тех, кто участвовал в бойне на студии, а он, похоже, не имел ни малейшего понятия, чем это может ему грозить.
«И никто так ничего и не узнает, если только я не скажу об этом в эфире. Я похожа сейчас на этот мозг. Я жива, но отрезана от всех средств коммуникации. Интересно, о чем
– Я знаю о ней очень мало, – запинаясь, заговорил техник. – Да и то по записям. Я знаю лишь, что она имела ребенка, которого была вынуждена отдать под опеку, так как не смогла бы совмещать его воспитание с научной деятельностью по изучению келпа.
– Еще два года назад доктор Макинтош заявил, что ОМП – жестокий, преступный, малоэффективный и в конечном счете никому не нужный эксперимент. Как вы можете прокомментировать это заявление?
Медтех закашлялся.
– Я отношусь к доктору Макинтошу с глубоким уважением. Из основного экипажа «Землянина», или, если вам угодно, Корабля, выжили только трое: он, директор и этот ОМП. Естественно, в работе прежних ОМП были допущены ошибки, но теперь мы их усовершенствовали, и они будут работать как следует.
– Пожалуй, для кого-то из наших слушателей термин «усовершенствование» звучит несколько неопределенно. Вы же «усовершенствовали» его по образцу первого в истории человечества искусственного разума. Аппарата, который оказался умнее и совершеннее своих создателей. Для многих наших слушателей он до сих пор персонифицируется как Корабль, который до сих пор многие на планете почитают за бога. Почему же ваш отдел выбрал направление работы со скомпрометировавшими себя ОМП, вместо того чтобы заняться разработкой искусственного разума?
– Направление работы было нам спущено сверху.
– А, так вам было приказано вести исследования в этом направлении? Но почему? Почему директор посчитал, что лучше поставить на ошибочный, порочный вариант, вместо того чтобы использовать тот, который, между прочим, спас его жизнь? И ее жизнь, – Беатрис указала на ОМП, слепой, глухой, безмолвный, оплетенный проводами, связывающими его с теплым, дышащим, но неодухотворенным телом.
– Довольно! – раздался голос капитана. И Беатрис снова ощутила ползущий по спине липкий холод и с трудом сумела унять в руках дрожь. В помещении воцарилась мертвая тишина. Медтехник и люди из «ее группы» усиленно рассматривали пол и носки своих ботинок.
– Я поговорю с вами в каюте.
Она покорно последовала за Брудом в тускло освещенную пассажирскую каюту.
– Я был обязан вас остановить, – ледяным тоном начал он. – Я выполнял свои обязанности, не считаясь с тем, что думаю обо всем этом сам. Но очень скоро необходимость притворяться отпадет. Готовьтесь к стыковке. На станции вы получите материалы для сегодняшнего выпуска «Вечерних новостей».
За люком стыковочного шлюза станции их уже дожидались трое местных охранников, готовых к встрече со съемочной группой. Но к встрече с капитаном Брудом они не были готовы. Капитан придержал Беатрис за локоть и, прежде чем они шагнули в коридор, быстро прошептал ей на ухо:
– Их там трое. – В его глазах вновь вспыхнули уже знакомые лихорадочные огоньки, и она отвернулась, чтобы не видеть его лица. – Выберите себе одного. Одного, чтобы… развлек вас.
Беатрис буквальна окаменела от его требования и спокойного, почти фривольного тона, которым он произнес эти слова. На затылок словно кто-то положил ледяную ладонь, и она вспомнила, что чувствовала нечто подобное тогда, когда в студии началась бойня.
– Вам ни один не нравится? Какая неприятность.
Бруд отпихнул ее себе за спину и жестом приказал своим людям открыть огонь. Через пару секунд четверть отряда внутренней охраны орбиты лежала на полу.
– Вышвырните их через тамбур челнока, – приказал капитан. Занять станцию. Если убьете кого-нибудь одного, то убивайте уж всех, кто находится в том же помещении. И чтобы трупов я не видел. Беатрис сейчас объявит, что на орбите начался переворот. А чтобы остановить заговорщиков, прислали наш отряд.
– Зачем вы издеваетесь надо мной? – прошептала Беатрис. – Зачем вы говорите, что у меня есть выбор, когда его у меня нет? Вы же все равно всех здесь убьете. Но вы хотите, чтобы и я…
Бруд поднял руку в благословляющем жесте. До сих пор этот жест ассоциировался у Беатрис только с Флэттери.
– Диверсия… – вздохнул капитан. – Но это лишь часть игры. Да, кстати, вы уже лучше держитесь, чем в прошлый раз. Смотрите-ка, меня все это забавляет, а вас бодрит.
– Для меня это пытка, – выдохнула Беатрис. – Я не хочу быть сильной такой ценой. Я не хочу, чтобы умирали люди.
– Все однажды умирают, – заметил капитан, знаком приказывая своему отряду приступить к делу. – Но лучше, когда умирают не просто так, а с пользой для тех, кто еще живет.
Любой, кто принимает власть над городом, жители которого привыкли к свободе, должен помнить, что если он не уничтожит свободу, то она уничтожит его.
Любимым цветом Спайдера Неви был зеленый, он находил его умиротворяющим. Сейчас он мчался на амфибии Флэттери сквозь зеленые воды океана и, откинувшись на спинку мягкого кресла, позволил себе наконец полностью расслабиться. Вокруг на десятки тысяч километров раскинулись плантации молодых келпов, и, куда ни бросишь взгляд, море кишело стеблями с нежно-зелеными листочками.
В солнечные дни Спайдер поднимался на поверхность и, вдыхая соленый, насыщенный йодистыми испарениями воздух, любовался раскинувшимися вокруг зелеными полями келпов. Зеленый цвет его успокаивал. Зато красный он не любил – этот цвет напоминал ему о работе и всегда казался агрессивным. Интерьер рубки судна Флэттери был выдержан в красных тонах и обставлен красной же мебелью. Даже кружка, которую ему подал Зенц, и та была красной.
– И что такого особенного в этой Татуш? – прокулдыкал Зенц. – А, директор на нее запал, что ли?
Неви не стал отвечать. Во-первых, он почти пропустил его треп мимо ушей, а во-вторых, ему не было до этого дела. Гораздо важнее было сделать первый глоток кофе за весь день с того момента, как они увидели выставленные морфлотом сигналы опасности. Неви их чуть было не проморгал, потому что они тоже были красными, как и все в рубке. С пульта донесся сигнал опасности. Неви рефлекторно вскочил и пролил кофе на брюки. Но даже в коматозном состоянии он отреагировал бы на этот сигнал точно так же. Их амфибия стала тормозить.