Факторизация человечности
Шрифт:
Хизер отодрала ацетатную плёнку; отлепляясь от клеящего слоя, она издавала чмокающий звук. Потом она взяла фотографию и прочитала написанное её рукой на обратной стороне: «Бекки, 5-й день рож.». И чтобы рассеять последние сомнения, там стоял оттиск печатной машины с датой на два дня позже Ребеккиного дня рождения.
Она полтора десятка лет злилась на Дорин за тот день. Дорин, должно быть, сначала сказала, что не придёт, но в последнюю минуту всё-таки появилась. Хизер запомнила первую часть, но совершенно забыла вторую.
Но осталось фото: Дорин, присевшая на корточки рядом с Бекки.
Фотографии
Хизер выдохнула.
Память — несовершенный процесс. Конечно, фотографии напомнили ей, как всё было. Но они также рассказали ей то, чего она никогда не знала или полностью забыла.
И всё же, сколько кассет плёнки она отщёлкала за свою жизнь? Наверное, пару сотен — что означало, что по фотоальбомам и коробкам из-под обуви разбросано сейчас несколько тысяч картинок её жизни. Конечно, было ещё и любительское видео, и цифровые фото, хранящиеся на диске компьютера.
И были дневники, и копии старых писем.
И сувениры, напоминающие о делах давно минувших дней.
Но и только. Всё остальное не хранится нигде, кроме её подверженного ошибкам мозга.
Она закрыла альбом. Слово «Воспоминания» было золотыми буквами оттиснуто на его бежевой виниловой обложке, но золото уже начало осыпаться.
Она посмотрела через комнату в сторону коридора.
Её компьютер был там; компьютер Кайла, когда он ещё жил здесь, стоял в подвале.
Они практиковали меры безопасности данных. Каждое утро, уходя на работу, она уносила в кошельке карту памяти, содержащую вчерашний бэкап оптического диска Кайла; сам диск обладал практически стопроцентной надёжностью, но независимое хранилище данных было единственной реальной мерой защиты на случай пожара или похищения. Точно так же Кайл всегда брал с собой на работу карту с бэкапом компьютера Хизер.
Однако что реально ценного было на их компьютерах? Финансовые записи, которые, затратив известные усилия, можно восстановить. Корреспонденция, большая часть которой совершенно не нужна. Оценки студентов и прочие относящиеся к работе материалы, которые также можно восстановить, возникни нужда.
Но вот для самых важных событий их жизни не было ни бэкапов, ни архивов.
Её взгляд упал на комод. На нём стояло несколько фотографий в рамках — её, Кайла, Бекки и, да, Мэри тоже.
Что же произошло на самом деле?
Если бы только был архив её памяти — непогрешимая запись всего, что когда-либо случалось.
Неопровержимое свидетельство в пользу той или иной версии.
Она закрыла глаза.
Если бы.
9
У Кайла на носу была большая демонстрация; она была критически важна для продолжения финансирования проекта. Он должен был беспокоиться о ней — но не беспокоился. Вместо этого, как и все последние дни, его голова была занята обвинениями Бекки.
Пока что, если не считать Хизер и Зака, он не говорил об этом ни с кем, кроме Читы. Единственная живая душа, которой он доверился, вообще не была живой; с тем же успехом он мог бы поплакаться кофемашине.
Кайлу требовалось обсудить всё с кем-то, кто был бы настоящим человеком. Но не кто-то с факультета компьютерных наук; факультет, за исключением подзамочного разговора с Читой, он предпочёл бы в свои дела не мешать. В ближайшие месяцы лаборатория может стать единственной его тихой гаванью.
Маллин-холл находился по соседству с Ньюман-центром, в котором располагалось католическое капелланство Университета Торонто. Кайл некоторое время обдумывал идею поговорить с капелланом, но это тоже было не то. Узор, конечно, совсем другой, но сутана тоже чёрно-белая. Так же, как шкура зебры.
И тут его осенило.
Идеальный кандидат.
Кайл знал его не очень хорошо, но за несколько лет они заседали вместе в трёх или четырёх комиссиях и иногда обедали вместе или, по крайней мере, в одной компании, в клубе для преподавателей.
Кайл снял трубку офисного телефона и произнёс имя того, которому хотел позвонить:
— Внутренний звонок: Бентли, Стоун.
Телефон пискнул, затем гнусавый голос произнёс:
— Алло?
— Стоун? Это Кайл Могилл.
— Кто? А, Кайл, конечно. Привет.
— Стоун, я хотел узнать, не можем ли мы сегодня выпить пивка?
— Э-э… можно. Конечно. В клубе преподавателей?
— Нет, нет. Где-нибудь вне кампуса.
— Как насчёт «Водопоя» на Колледж-стрит? — предложил Стоун. — Знаешь его?
— Проходил мимо.
— Ты туда пойдёшь из Маллина?
— Ага.
— Заходи за мной в пять. Персо-холл, офис два двадцать два — как в старом сериале. Это по дороге.
— Договорились.
Кайл положил трубку и задумался о том, что же он скажет Стоуну.
Хизер вошла в свой офис в Университете Торонто. Он был небольшой, но по крайней мере университеты никогда не рассаживали своих преподавателей по кабинкам. Обычно она делила офис с Омаром Амиром — тоже доцентом, но он проводил июль и август с семьёй в летнем доме на Кавартах [11] . Так что по крайней мере до конца лета она могла заниматься в офисе чем угодно в полном уединении. В некоторых из новых офисов тонкие двери окружала панель матового стекла от пола до потолка, но офис Хизер и Омара был старомодным помещением с крепкой деревянной дверью со скрипучими петлями и окном, выходящим на восток в бетонный двор между Сид-Смит-Холлом и Сент-Джордж-стрит. Здесь также были шторы, изначально, вероятно, благородного бордового цвета, но сейчас бледно-рыжие. Утром их надо было задёргивать, чтобы отгородиться от лучей восходящего солнца.
11
Группа озёр в южном Онтарио к северо-востоку от Торонто, популярное место летнего отдыха.
Вчерашнее послание инопланетян по-прежнему было на её мониторе. Поскольку интервал между сообщениями составлял тридцать часов пятьдесят одну минуту, каждое сообщение начиналось почти на семь часов позже, чем предыдущее. Последнее сообщение было получено в 4:54 утра в среду по Восточному времени; начало сегодняшнего ожидалось в 11:45. Сообщение принимали радиотелескопы различных государств в зависимости от того, какая сторона Земли в этот момент была обращена к Альфе Центавра, и после публиковались в Сети. Дополнительный орбитальный приёмник был всё время нацелен на Альфу Центавра.