Факторизация человечности
Шрифт:
— Миз Гурджиефф? — спросит он.
Гурджиефф испуганно вскинет взгляд.
— Да?
— Лидия Гурджиефф? — повторит Кайл, словно у него ещё остаются причины сомневаться.
— Да, это я.
— Меня зовут Кайл Могилл. Я отец Мэри и Бекки.
Гурджиефф начнёт пятиться.
— Оставьте меня в покое, — скажет она. — Я вызову полицию.
— Конечно, пожалуйста, вызывайте, — ответит Кайл. — И хотя вы работаете не по лицензии, давайте ещё позовём сюда представителей Ассоциации психиатров Онтарио и Медицинского совета Онтарио.
Гурджиефф продолжит пятиться. Она оглянется через плечо и увидит ещё один силуэт
Кайл будет смотреть на неё, не отводя взгляда.
— Это моя жена Хизер, — пояснит он небрежно. — Полагаю, с ней вы уже знакомы.
— М-мисс Дэвис? — запнётся Гурджиефф, если вспомнит имя и лицо женщины, с которой она встречалась всего однажды. Потом: — У меня SOS-свисток [35] .
Кайл почти равнодушно кивнёт. Он постарается, чтобы его голос звучал совершенно ровно.
35
Rape whistle — специальный свисток, с помощью которого, как предполагается, женщина может отпугнуть насильника, позвав на помощь.
— И вы, без сомнения, рады им воспользоваться даже тогда, когда никакого насилия нет и в помине.
В этот момент заговорит Хизер:
— Так же, как вы рады были обвинить моего отца в моём растлении, несмотря на то, что он умер ещё до моего рождения.
Гурджиефф замрёт на месте.
Хизер подойдёт ближе к ней.
— Мы не собираемся вам делать ничего плохого, миз Гурджиефф, — скажет она, слегка разведя руками. — Даже мой муж не собирается вас и пальцем касаться. Но вам придётся нас выслушать. Вы услышите о том, что вы сделали с Кайлом и с нашей семьёй. — Хизер поднимет руку с зажатым в ней записывающим устройством. — Как видите, у меня здесь видеокамера. Я собираюсь всё это записать — чтобы не было никаких разночтений, никаких различных интерпретаций, никакой возможности выставить всё в ином свете. — Она помолчит, после чего её голос сделается резче. — Никаких фальшивых воспоминаний.
— Вы не можете, — скажет Гурджиефф.
— После того, что вы сделали со мной и моей семьёй, — глухо ответит Кайл, — я полагаю, мы можем делать практически всё, что хотим — в том числе опубликовать эту запись вместе с другими изобличающими уликами. Моя жена в последнее время стала чем-то вроде знаменитости; её часто показывают по телевизору. Она способна предостеречь весь мир от того нездорового сорта злобных мошенников, к которому принадлежите вы. Вам, возможно, и не нужна лицензия, но бизнес свой вы всё равно можете потерять.
Гурджиефф оглянется по сторонам, словно загнанное в угол животное, оценивающие шансы бегства; потом она снова повернётся к Кайлу.
— Я слушаю, — скажет она, наконец, скрещивая руки на груди.
— Вы понятия не имеете, — скажет Кайл, — как сильно я люблю своих дочерей. — Он сделает паузу, давая словам проникнуть вглубь сознания. — Когда родилась Мэри, я был счастливейшим человеком на планете. Я любовался ею целыми часами. — Он отвёл взгляд, вспоминая. — Она была такая маленькая, такая крошечная. Её пальчики — я не мог поверить, что бывает что-то настолько маленькое и изящное. С того мгновения, когда я впервые увидел её, я знал, что готов умереть за неё. Вы это понимаете, миз Гурджиефф? Я принял бы за неё пулю в сердце; я вошёл бы в горящий дом. Она была для меня всем. Я не религиозен, но впервые в жизни я по-почувствовал на себе благословение.
Гурджиефф посмотрит на него, по-прежнему вызывающе, но ничего не скажет.
— А потом, — продолжит Кайл, кивая жене, — одиннадцать месяцев спустя, Хизер снова оказалась беременна. И, знаете ли, у нас тогда было туго с деньгами; на самом деле мы не могли позволить себе ещё одного ребёнка. — Они с Хизер обменяются грустными улыбками. — Вообще-то Хизер предложила сделать аборт. Но мы оба хотели второго ребёнка. Я взял кое-какую дополнительную работу — вечерние занятия плюс репетиторство. И мы как-то справились, как и все обычно справляются.
Кайл посмотрит на Хизер, словно раздумывая, хочет ли он делиться этим с женой — тайной, которую он хранил все эти годы. Но потом он слегка пожмёт плечами, зная, насколько бессмысленными станут эти опасения уже очень скоро, и продолжит:
— Я говорю правду, миз Гурджиефф — у нас уже была девочка, и, честно говоря, я надеялся на мальчика. Вы понимаете — с которым можно будет играть в мужские игры. Я, дурак, даже думал назвать его Кайл-младший. — Он сделал глубокий вдох, затем шумно выдохнул. — Но когда ребёнок родился, это оказалась девочка. Я не сразу это осознал — мне понадобилось секунд двадцать. Я знал, что третьего ребёнка у нас не будет. — Он снова бросил нежный взгляд на Хизер. — Вторая беременность оказалась очень тяжёлой для моей жены. Я знал, что у меня никогда не будет сына. Но это не имело значения, потому что Бекки была идеальна.
— Послушайте, — заговорит Гурджиефф. — Я не знаю…
— Да, — резко перебьёт её Кайл. — Да, вы не знаете — вы вообще ничего не знаете. Мои дочери были для меня всем.
Гурджиефф попытается снова.
— Каждый в вашем положении так говорит. Лишь от того, что вы так говорите, это не становится правдой. Я провела с вашими дочерьми сотни часов, разбираясь со всем этим.
— Вы хотите сказать, что провели сотни часов, внедряя им в головы свои идеи? — скажет Хизер.
— Опять же, так все говорят.
Кайл не выдержит и взорвётся от ярости.
— Будьте вы прокляты, вы, тупая… — Он замолкнет, по-видимому, подыскивая несексистский эпитет, но потом продолжит, как будто слово, которое он ни разу не произнёс за много лет, подходило к ситуации, как никакое другое: — Вы, тупая сука. Вы настроили их против меня. Но Бекки одумалась, и…
— Вот как? — самодовольно скажет Гурджиефф. — Да, такое тоже случается. Люди прекращают бороться, решают прекратить битву. То же самое, знаете ли, происходило в нацистской Германии…
Ну да, нацистская Германия. Она скажет что-нибудь настолько же дебильное.
— Она одумалась, потому что всё это неправда, — скажет Кайл.
— Так ли? Докажите.
— Вы наглая сучка. Вы…
Но Хизер успокоит его одним взглядом и скажет спокойным голосом:
— О, мы можем это доказать — полностью и исчерпывающе. В следующие несколько дней кое-что станет достоянием гласности и изменит мир. Вы сможете увидеть ту же самую абсолютную истину, которую видели мы с дочерью.
Кайл выдохнет, затем скажет: