Факты и реальность
Шрифт:
— Мечтатель, — весело поправляет меня милый. — И вообще, ты меня еще плохо знаешь.
Мама моя дорогая! Изумленно качаю головой. Адриан… Кого-то он мне сейчас напоминает. Очень-очень сильно…
— И за что тебя так прозвали? — задумчиво интересуюсь я, сосредоточенно разглядывая любимого.
— О! — Адриан смущенно опускает глаза. — У меня было столько всевозможных теорий. И, главное, все гениальные!
Точно! Испуганно прикрываю ладошкой рот. Знаю я одного такого теоретика. Адриан сейчас просто копия Мэта. И взгляд, и повадки… Елкин дрын! Еще один подросток на мою больную голову.
— Не бойся, Лика, — мягко
Ого! С уважением смотрю на милого. При его характере это… да, это непросто.
— И, кстати, — хитро улыбается драгоценный, — должен сказать тебе спасибо за вчерашний день.
— За что? — удивленно хлопаю ресницами.
— Дело в том, что в детстве у меня была мечта — сразиться на арене с настоящим гладиатором. Ты даже не представляешь, как мне этого хотелось! Но бабушка сказала, что это глупо и недостойно принца.
— И что ты?
— Я ее очень любил и уважал, — тихо отвечает Адриан, — поэтому не стал делать того, что она не одобряет. Но теперь… — Милый хитро заглядывает в глаза. — Я же не сам, это тебе чемпион понадобился. Что мне оставалось делать?
Ах вот оно как! Понимающе улыбаюсь. Да-да, конечно.
— И какие впечатления? — ласково спрашиваю я, с трудом сдерживая смех. — От воплощения детской мечты?
— С тем, что не очень умно, — я согласен. А насчет достойности… — У милого неожиданно серьезный голос. — В мире существует не так много вещей, которые плохи и ужасны сами по себе, в любом случае. Да, они есть, но мало. Все остальное достойным делаем мы сами — отношением, поведением, мыслями, — тем, что вкладываем в это понятие. Поэтому я не вижу в своем поступке ничего такого, чего следовало бы стыдиться. — И, улыбнувшись, добавляет нежно: — Иди одевайся, чудо магическое.
Послушно направляюсь к лестнице и вдруг застываю в нерешительности, вспомнив о неприятном моменте.
— Адриан… Я не смогу поехать, у меня лошадка не готова, а кучер… он не проспался еще. Я вчера на него уже и магией действовала, и никак.
— Не волнуйся, — успокаивает меня милый. — Лошадь почищена и оседлана. А к кучеру я применил одно очень действенное заклинание.
— Ты? — во все глаза смотрю на Адриана. — Заклинание? Магическое? А откуда ты…
— На службе выучил. Не магическое, но помогает хорошо. Только оно специальное, не для твоих нежных ушек. А слуге я пообещал, что в следующий раз еще и ауру начищу.
Как давно я не ездила верхом! Нет, неправильно! Времени прошло совсем немного. Просто это было в прежней жизни. Да, в той старой, непонятной, бестолковой. Небрежно тряхнув кудрями, ловлю восхищенный взгляд Адриана. И была ли она вообще?
Пальцы мягко зарываются в густую гриву, гладят, скользят и, безошибочно находя заветное местечко, чешут за ушами, ласкают, словно говоря: «Доверься, мы вместе, это хорошо». И-и-и! Сладкое, знакомое чувство единения коня и всадника — одно целое, кентавр.
Глубоко вдохнув, радостно оглядываюсь на милого:
— Поехали?
— А давай, кто первым до старой ивы доскачет? — В синих глазах Адриана мальчишеский азарт.
Хм… И непобедимые лукавые искорки.
— С проигравшего поцелуй, — хитро уточняет милый
— Договорились! — бесшабашно соглашаюсь я, пуская лошадь рысью.
Хи-хи! Он еще не знает, с кем связался!
Слякоть? Грязь? Унылый осенний пейзаж? Кто придумал такие глупые слова? Ветер! Свежий, гордый, неистовый! Благородный порыв, вдохновение, сила! Дождь… На щеках, ресницах, губах. Мягкий вкус чистейшей небесной воды. Верность, правда, первая любовь… Галоп, легкость, стремительность! Комья земли летят из-под копыт, вдребезги разбивается серебро придорожных луж, тонкие ветки хлещут по плечам. Какое наслаждение так жить! Дышать полной грудью, безоговорочно верить в себя, мчаться вперед к заветной цели, сметая на пути досадные преграды… Конечно, бесшабашность нужна не всегда и не во всем. Но чтобы вообще без нее? Да ну, и представлять не хочется.
Краем глаза слежу за милым. Мне до него далеко — ощущение, что он в седле родился. Но победу драгоценный празднует рановато. Нахально показав Адриану язык, складываю пальцы для плетения заклинания.
Ш-ш-ш! Воздух вокруг милого густеет, уплотняется, становясь похожим на прозрачный кисель. Лошадь вязнет, утопает в невидимой жиже, каждое движение дается с трудом. С гордой улыбкой догоняю драгоценного.
— Так нечестно! — обиженно шепчет Адриан, настойчиво продираясь сквозь воздушное желе.
— Почему это? — невинным голоском переспрашиваю я, выбиваясь в лидеры гонки. — Про магию оговорок не было!
— Кошмар, — возмущается милый. — На ровном месте облапошили! Ладно, я запомнил…
И наконец, преодолев невидимую преграду, легко догоняет меня. Горячий стук копыт, молниеносный вихрь, мелькнувший дорожный плащ — мгновение рядом, и вновь вырывается вперед. Лихорадочно облизываю обветренные губы. Он что, решил, что я сдаюсь? Ни за что!
Ухабы! Пески! Болото! Мгла! Сжимаю-разжимаю кулачок. Рука устала от непрерывного чароплетения. Хохочем, дразнимся, попеременно обгоняя друг друга. Вот и заветная ива. Рукой подать! Моя лошадка идет первой… Ой, уже нет! Ха! Уже да! Еще секунда, ну же! Вдох, рывок, момент истины!
Уф… Наши лошади будто дрессированные цирковые скакуны… Нет, словно сиамские близнецы! Единым слаженным движением пересекают оговоренную черту.
— Ничья! — гордо заявляю я, окинув милого снисходительным взглядом. — И никаких поцелуев!
— Да, — грустно соглашается Адриан. — То есть мы оба проиграли…
И вдруг, замерев на мгновение от пришедшей догадки, победоносно улыбается:
— А по нашему договору — с проигравшего… В общем — с каждого по поцелую! Хотя нет — с тебя два! Еще один за мошенничество!
— Ну ни тролля себе! — совершенно искренне возмущаюсь я. — Это с тебя еще один за наглость!
И, внезапно осознав, что выдала, прикусываю губу.
— Договорились, — соглашается Адриан. — С каждого по два и один общий в знак примирения. Итого — пять.
Растерянно хлопаю ресницами. И кто кого облапошил?
Застенчиво подаю руку. Спускаюсь, обнимаю за шею. Непривязанные лошади медленно разбредаются в поисках свежей травы, а может, деликатно оставляют нас наедине? Тонкие ветви ивы, уже позолоченные дыханием осени, стыдливо клонятся к земле, образуя нерукотворную беседку. Восторженно оглядываюсь вокруг — золотой чертог! Сказочный небесный град, воспетый в людских преданиях. Надо же, а он оказывается здесь, на земле, рядом…