Факультет магической механики. Адептка по призванию
Шрифт:
– Серые, как наш ледяной океан, – любезно подсказал лер Морган.
Марвел с удивлением воззрилась на декана. Нет, он точно романтик. То сравнивал ее с заряженным артефактом, то с ледяным океаном.
– Да, глаза серые. Не янтарные. Да и возраст не тот, – окончательно утвердился в своей ошибке Ликанов. – Виктории было бы двадцать пять. Вам, наверняка, меньше.
– Лире Уэлч исполнилось двадцать два, – вновь подсказал декан.
Марвел нахмурилась: похоже, преподаватель досконально изучил биографию адептки, тем более она ему тоже кого-то напоминала.
– Еще раз, простите меня, лира Уэлч. Обознался. Всему виной
Последней фразой Ликанов всех поразил. Возникло неловкое молчание: декан Морган сверлил взглядом магистра, Фрайберг ковырял мысом ботинка каменный пол, а Марвел не знала, что полагается говорить в подобных ситуациях.
– Принимаю ваши извинения, – вздохнула студентка. – Каждый может ошибиться.
– Так вас взяли к мехмагам? – поинтересовался Ликанов, своевременно переведя разговор на другую тему. Марвел кивнула. – Уже наслышан, что Фрайберг пригласил вас в команду «Чайки». Смелый поступок, одобряю. И как вам полеты в роли второго пилота?
– Впечатляюще, – ответила Марвел.
– Конечно, впечатляюще. Ведь железная птичка сделана этими самыми руками.
И магистр посмотрел на свои широкие ладони. Словно дирижабль был ребенком, которого он качал на руках. Хотя так наверняка оно и было – в переносном смысле.
– Эй, я тоже приложил к «Чайке» руку, – шутливо встрял Эрик.
– Точнее, свою энергию, – усмехнулся Ликанов.
– Собственно, с этой целью я пригласил вас в цех, лира Уэлч. – Декан Морган наконец-то подключился к разговору и перешел к сути беседы. – Я планировал наглядно показать, как выглядят механизмы при сборке, и какую лепту должны внести вы. Все расчеты мы производим вместе с адептами факультета классических механизмов. А мои студенты создают уникальные артефакты, заряжая их и наполняя стихийной магией.
И декан указал на строящийся дирижабль.
Марвел пока не понимала, к чему ее подводит декан, а он продолжал разъяснять:
– Мы уже сконструировали образцы, в основе которых лежат артефакты, наполненные стихийной магией.
– Стихийной магией? – уточнила Марвел.
– Совершенно верно, – кивнул декан Морган. – На моем факультете учатся адепты с ярко выраженной стихийной магией. Сильных стихийников в Белавии единицы, именно поэтому мы принимаем одаренных магов из соседних государств.
– Одаренных магов? – повторила Марвел вслед за деканом.
– Именно так, – продолжил лер Морган. – Среди моих студентов есть воздушники и маги воды. Но до недавнего времени у нас не было мага огня.
– То есть, вы хотите сказать, что я единственный маг огня на курсе?
– Вы единственный маг огня в академии. Это редкий дар, особенно для Белавии, – утвердительно кивнул декан.
– Ты только представь, какие мы можем создать артефакты, если объединим наши энергии?! – воскликнул Эрик.
– Что я должна делать? – поинтересовалась Марвел, пытаясь побороть дрожь в голосе и скрыть волнение.
– Вам предстоит поработать над созданием сложных артефактов в команде с моими лучшими стихийниками, – проговорил декан Морган.
– И кто же эти лучшие стихийники? – полюбопытствовала адептка.
– Из водных магов это Норберг, Иван Сараев, подающий надежды Ольсен и Вильямс. Последний сейчас в лечебнице на материке, с ним произошел несчастный случай, – пояснил декан Морган. Марвел кивнула:
Марвел постаралась взять себя в руки. Разумеется, она не ожидала, что учеба будет даваться легко, а сокурсники окажутся сплошь приятными людьми. Она понимала, что стычки с Германом Пирсом – только ее проблема, которую придется решать.
– Что требуется от меня? – по-деловому поинтересовалась адептка Уэлч, отбрасывая личную неприязнь к Пирсу.
Декан Морган неожиданно сжал ее руку:
– Прошу вас стать частью нашей команды.
Железные пальцы холодили кожу, даря неловкие ощущения. Марвел засмущалась и отвела взгляд.
А декан обратился к Эрику:
– Фрайберг, завтра после обеда собери всех в зале для практикумов. Посмотрим, на что способна лира Уэлч и с кем из адептов у нее возникнет наибольший резонанс.
Марвел почувствовала, как ладони вспотели, а сердце пропустило удар. Не слишком ли поспешно она согласилась на участие в опытах? Зато теперь все разъяснилось: вот почему она прошла строгий отбор и попала сразу на четвертый курс. Очевидно, что ее приняли на факультет магической механики исключительно благодаря магии огня, а вовсе не из-за сходства с какой-то дамой из прошлого лера Моргана. Возможно, с его стороны это пробудило мимолетный интерес к ее скромной персоне, но такой мужчина, как декан, вряд ли подвержен сантиментам. Как ни странно, от этого открытия стало легче: не нужно искать скрытую подоплеку особенного к ней отношения со стороны императорского отпрыска. Наконец-то все встало на свои места: Марвел Уэлч – единственная с подобным даром на факультете, и декану Моргану нужна ее магическая сила.
Декан Морган выпустил руку адептки из своей, попрощался и покинул ангар. Эрика окликнул кто-то из сокурсников, а Марвел осталась наедине с магистром мехадов. Ликанов предложил осмотреть цех, рассказывая, как здесь все устроено. Оказавшись в дальней части ангара, студентка с удивлением воззрилась на маленькое неказистое воздушное судно.
– Это моя любимица: «Заплатка». – В голосе магистра слышалась нежность.
Тросы, удерживающие дирижабль, цеплялись к крюкам, вбитым в каменный пол. Воздушное судно по размеру уступало и «Чайке», и «Красной фурии». Подвесная гондола напоминала железный сундук с круглыми окнами-иллюминаторами и крепилась к килевой ферме. Обшивка судна представляла собой разные по форме и цвету листы железа: от рыже-ржавых и светло-серых до грязно-зеленых и черных. И, правда, как заплатки.
– Почему железные пластины такого странного цвета? – удивилась Марвел.
– Не успели придать лоск. Но иногда внешний вид обманчив, – загадочно заметил Ликанов и замолчал.
Марвел поняла, что в тайны ее посвящать не собираются и решила попрощаться, для первого визита в цех впечатлений предостаточно.
Неожиданно магистр придержал ее за локоть:
– Вы уж простите за то, что набросился на вас, перепутав со знакомой. Мой отец учил Вик артефакторике и механике, а я с ней дружил. Девчонка была прирожденным артефактором, никогда не ошибалась в расчетах. Она обладала редкой магией, правда, тогда меня больше интересовала ее улыбка.