Фаланга
Шрифт:
Бойцы Салка терпели поражение. Их окружили превосходящие силы противника. Салк показался из–за укрытия, сразил одного из Паствы, но был сразу же отброшен назад несколькими попаданиями, вызвавшими целый веер кровавых брызг. Сарпедон почувствовал, как в груди сжимаются оба сердца, а из тела ушло, сменившись мертвенным холодом, все тепло.
Библиарий спрыгнул с церкви в центр деревни. Он приземлился в середине наступающей Паствы. Лица тех, кого он знал множество лет, еще со времен до первой Войны ордена, обратились к нему и видели перед собой лишь врага. Сарпедон более не видел в них ни братства, ни надежды, ни принципов, которые заставили их сойти с пути прежнего ордена. Он был врагом для них, они были врагами для него. Внезапно, все стало выглядеть просто.
Сарпедон узнал в ближайшем Испивающем Души брата Скарфинала, бойца отделения Гивриллиана. Гивриллиан был ближайшим доверенным лицом и лучшим другом Сарпедона, погибшим на безымянной планете от рук князя демонов Ве'Мета. В Скарфинале не осталось больше ничего от отделения Гивриллиана. Его глаза были пустыми, а ствол болтера без колебаний развернулся в сторону Сарпедона.
Одним превратившимся в смазанную сверкающую дугу взмахом Сарпедон снес голову Скарфинала с плеч. Топор Меркаэно прошел сквозь шею космодесантника так легко, что кровь еще не начала течь, когда голова коснулась пола.
В Сарпедоне проснулось что–то темное и исполненное гордости, пережиток прежнего ордена. Любовь к кровопролитию, экстаз битвы. Иногда эти запрятанные в глубинах разума чувства могли быть полезными, и Сарпедон со странным ощущением облегчения позволил жажде крови охватить себя.
Он бессвязно взревел от гнева и с головой ушел в резню.
11
«Фаланга» была построена задолго до наступления Эры Империума, но как бы давно это ни происходило, основной задачей судна было обеспечить выживание. Любой высадившийся на огромный корабль враг обнаруживал, что попал в западню извилистых коридоров меж индустриальных зон и вспомогательных отсеков, расположенных прямо под обшивкой и отделенных от более уязвимых областей корабля сотнями автоматических шлюзов и целых секций внешней палубы, на которых можно было одним щелчком переключателя создать глубокий вакуум.
Врагу, находящемуся на «Фаланге» в данный момент, не пришлось преодолевать все препятствия. Он попал непосредственно вглубь судна, потоком прошел сквозь похожие на пещеры ангары челноков и выплеснулся в жилые отсеки, залив кровью системы погрузки. «Фаланга» ничего не могла противопоставить демоническим захватчикам.
Эта задача ложилась на плечи Адептус Астартес.
Магистр ордена Владимир стоял на пороге Сигизмунда Тактика и осматривал полуторакилометровой ширины поле битвы, охватывающее казарменную палубу. То было уязвимое сердце «Фаланги», область, через которую захватчики могли безнаказанно пройти от потерянных причалов правого борта до двигателей и реакторов. С одной стороны поля битвы находился Горн Веков, за которым лежали лабиринты технических отсеков и линий подачи энергии и хладагентов. С другой стороны располагался Мемориал мира Ринна, кольцо из гранитных плит, на которых были высечены имена Багровых Кулаков, павших в позорном сражении, во время которого был почти разрушен их крепость-монастырь. За мемориалом находились стальные катакомбы, тесные, освещаемые пламенем свечей помещения, где в настенных нишах покоились кости многих поколений членов команды. Кабельные палубы и катакомбы замедлили бы продвижение захватчиков и направили бы их в простирающиеся перед Владимиром открытые области казарм, часовен и посвященных героям алтарей.
— Я их чую, — сказал за спиной Владимира вышедший из Сигизмунда Тактика капитан Лисандр, — враг близко.
— Конечно, чуешь, — отозвался Владимир, — интересно, удастся ли когда–нибудь избавить мой корабль от вони варпа.
— Борганор занял позицию в Горне Веков, — продолжил Лисандр, — Левкронт с Девятой будут удерживать Мемориал.
— Все остальные возьмут на себя центр, — закончил Владимир, — Его можно удержать?
— Наши Третья и Пятая смогут удержать что угодно, — ответил Лисандр.
— Ты понимаешь, что ставкой будет твоя жизнь?
— Жизни всех нас, магистр ордена. Если прорвут эту линию, погибнет вся «Фаланга».
— Скажи, капитан. Это плохо, что я мечтал об этом дне? — Владимир вытащил из ножен на поясе Клыки Дорна — парные силовые мечи с широкими лезвиями и рукоятями из поблескивающего черного камня, — что я опускался на колени у алтарей Дорна и молил о том, чтобы однажды сойтись с таким врагом в сражении, которое решит, будет ли мой орден жить во славе, или обречен на позор и покаяние? Я просил Императора отправить меня в такую битву, лицом к лицу, ни шагу назад, чтобы поставить на карту все что есть. Плохо ли то, что мне даже несколько радостно?
— Каждый из нас видит в битве что–то свое, — ответил Лисандр, — возможно, бой — это зеркало, в котором мы видим свое отражение. Передо мной встает мрачное дело, которое будет сделано, нечто уродливое и грубое, но это зло необходимо для выживания нашего рода. Ты видишь что–то другое.
— Большинство Имперских Кулаков просто сказало бы ''нет'', капитан.
— Что ж, именно поэтому ты сделал меня капитаном.
Среди комплексов казарм и памятников давно павшим героям занимали позиции Третья и Пятая роты Имперских Кулаков. Приземистые здания под похожим на серое небо потолком превращались в опорные пункты. Боевые братья, чей дом внезапно стал полем битвы, преклоняли колени перед изображениями капитанов и магистров прошлого.
Сама Тактика была одним из самых удобных для обороны строений на палубе. Она представляла собой круглое здание из черного камня, его арочные входы вели к десяткам столов с картами, на которых воссоздавались славные сражения прошлого, в которых участвовали Имперские Кулаки. Здания, за которые сражались и гибли Имперские Кулаки, были вырезаны из костей чужаков и помещены на подставки из полированного обсидиана. В Тактика, названной в честь Сигизмунда, одного из величайших генералов Дорна и основателя ордена Черных Храмовников, офицеры Имперских Кулаков могли рассматривать победы прошлого, анализировать принятые командованием ордена решения и оценивать поступки противостоящих им врагов. Если Имперские Кулаки и другие Адептус Астартес одержат на «Фаланге» верх, возможно, на одной из этих изящных миниатюр появится и сама Тактика.
Лорд-инквизитор Колго расхаживал между столов с картами, бросая взгляды на историю Имперских Кулаков. На нем была темно-красная терминаторская броня, украшенная серебряными символами Инквизиции, что делало его столь же массивным, как космодесантник в силовом доспехе. Свита из Сестер держалась на почтительном расстоянии, сестра Эскарион терпеливо ждала, сжимая в руке силовой топор.
— Полагаю, — сказал Владимир, — вы знаете о силах варпа намного больше, чем можно доверить нашим скромным разумам.
Колго, казалось, не ожидал, что его отвлекут. Он поднял взгляд на входящего в один из высоких сводчатых проходов Тактики Владимира.
— Это бремя, которое мы, инквизиторы, вынуждены нести, магистр ордена, — сказал он.
— Если есть какое–то знание, способное нам помочь, самое время им поделиться.
Колго достал из встроенного в нагрудник серебряного контейнера колоду карт Таро Императора. Затем выложил три карты в ряд на одном из столов, карта на котором изображала вулканическое поле боя, где об Имперских Кулаков разбился натиск тау.