Фальшивая убийца

Обухова Оксана Николаевна

Но друг Василий, по всей видимости, крепко спал. Его не будили тревоги, не теребили душу личные контролеры, он ехал в купейном вагоне по заблаговременно купленному мамой билету…

Продолжать и дальше игры в затворничество было глупо. Когда-нибудь все равно придется выйти. Я подошла к двери и надавила на ручку.

Секунд тридцать держала ее в этом положении, пока, наконец, отважилась. Распахнула дверь и вышла в коридор, как с вышки прыгнула в воду.

Проходя мимо застекленной стены оранжереи, заметила в кущах Ирину Владимировну и Марью. Остановилась за стеклом, подняла руку –

постучать и привлечь внимание, но не решилась. Женщины увлеченно что-то обсуждали и вряд ли нуждались в третьем собеседнике.

Меня они не заметили.

Я спустилась на второй этаж, в «английскую» гостиную, и увидела там Кристину. Девушка сидела в кресле и не отрываясь смотрела на сотовый телефон. Кажется, на его дисплее была фотография.

Заметив меня, Кристина положила мобильник на стол кнопочками вниз и совершенно искренне обрадовалась:

– Ну, наконец-то! Доброе утро, Алиса! Про ходи сюда, будем пить кофе. Или тебе нельзя?..

Тогда я попрошу принести тебе чай!

Дернув архаичный, но соответствующий прочей обстановке шнурок за своей спиной, девушка вызвала прислугу. Тихонько щелкнул спрятанный за шторой динамик – дань нынешнему времени, – и в комнате раздался голос Риммы Федоровны.

– Слушаю, – сказала старшая горничная.

– Принесите, пожалуйста, зеленого чаю. И… – шепотом обратилась она ко мне, – пирожные будешь или бутерброды?

Пирожные стоят уже готовые, прикинула я автоматически, бутерброды девчонкам еще резать.

– Пирожные, – сказала я быстро.

Когда Римма Федоровна вкатила в гостиную сервировочный столик, я стояла лицом к окну. Встречать коллегу, по-господски развалившись в кресле, было совершенно немыслимо! Если бы не беспрестанная болтовня Кристины, я бы вообще прошмыгнула в кабинет или вовсе отказалась от завтрака. Стремительная, за одну ночь, рокировка – пешка шагнула на королевское место – еще долго будет обсуждаться на кухне. И вряд ли с одобрением.

(Боже, дай мне силы пережить все это! Когда выяснится правда, приду на кухню и оберну все шуткой! Розыгрышем!)

– Я сама только недавно встала, – болтала

Кристина. – И стала искать компанию для завтрака. Папа и мама повезли бабулю кататься на санках. Точнее, на санях. У них традиция такая – каждый год первого января папа возит бабулю и маму кататься на тройке с бубенцами по лесу.

Здорово, правда? – Вопрос не требовал ответа, я даже не кивнула. Стояла у окна и прислушивалась, когда раздастся дребезжание других «бубенцов». Подъезжающих на сервировочном столике чашек и блюдец. – А Сережка, злодей, спит! Та кое утро, настоящая зима, а не прошлогодняя слякоть, а он спит!

За моей спиной прозвенели «бубенцы» – Римма Федоровна была рядом.

– Спасибо, дальше мы сами. – Догадливая

Кристина позволила горничной довезти столик только до середины комнаты. Встала из кресла и самостоятельно докатила его до стола.

И кстати, во всем остальном Кристина тоже оказалась девушкой догадливой. Болтая без умолку, она затирала мою неловкость и исподволь, мягко втягивала в беседу. Как радушная хозяйка, предлагала самые симпатичные пирожные, не забывала подливать чай, но чего бы ни коснулся разговор, каждый раз постоянно он сползал к… Сергею.

– Ты не представляешь, как мы отдохнули в

Альпах! Я плохо катаюсь на лыжах, снег вообще не моя стихия, предпочитаю море и пляж, но Серега!! Он кого хочешь заставит полюбить то, что любит сам. Он такой фантазер! Такой выдумщик!

Хочешь посмотреть наши фотографии?!Не дожидаясь согласия, Кристина схватила со стола свой мобильник и протянула его мне.

Девушка и в самом деле была влюблена. Заставкой на ее телефоне, словно на титульном листе свадебного альбома, застыли улыбающиеся лица – она и Сергей. Щека к щеке, сияющие, радостные и слегка засыпанные снегом. Рамка из голубого альпийского неба добавляла яркости этому снимку.

– Здорово, правда? Листай фотки дальше…

Примерно на пятнадцатом снимке мне попалось изображение Артема в лихой лыжной шапочке. Я оторвалась от телефона и посмотрела на Кристину:

– Фотографии были сделаны… тогда?

Лишь на короткое мгновение Кристине уда лось придать лицу печальное выражение:

– Да. Тогда. Ужас, правда? Я потом приехала в больницу… Артем весь в гипсе… Ужас. Ирочка переживала страшно.

Странно, почему два друга не сказали мне, что на лыжном курорте с ними отдыхала Кристина? Для них обоих ее присутствие было незначительным? Не важным?

Тогда мне жаль Кристину.

И это чувство – пожалуй, больше женской солидарности, чем жалости, – позволило не стать другой. Еще недавно я маялась от неловкости рядом с завидной невестой, позволяющей себе не участвовать во всякого рода спектаклях. Никак не могла забыть, что еду безбилетным пассажиром. Но на человека, к которому испытываешь что-то вроде жалости, невозможно смотреть даже вровень. Не желая того, я стала выше. Мне захотелось сказать что-то доброе, ободряющее и ласковое.

Но я только подлила в чашку Кристины горячего чая.

И с еще большим вниманием склонилась над экраном телефона, окошком в мир бедных бедных, богатых девушек.

– Девчонки секретничают! Попались!!

Мою руку с зажатым в ней мобильником от

Сергея закрывала спинка кресла. И от входа в гостиную нас действительно можно было принять за сплетничающих кумушек, склонившихся друг к другу.

– Ой! Сережка! Как напугал!

В каждом слове Кристины звучало столько обнаженной нежности, что я невольно отвела глаза от ее лица. Как будто постеснялась подглядывать за голой страстью.

– Садись скорее чай пить! – суетилась девушка. – Только чашки лишней нет…

– Чашки есть в тумбе под зеркалом, – стараясь быть полезной, вступила я.

– Я знаю, где в этом доме чашки, – с непонятным мне раздражением ответил Сергей и отошел к длинной тубе, поверх которой стояли бутылки с коньяком и ликерами, фужеры и бокалы. В том, как он повернулся к нам спиной, мне почудилось нечто демонстративное.

Но впрочем, странное недовольство дизайнера можно было списать на простецкое похмелье. С ночного праздника я улизнула первой, едва возникла возможность, и не видела, какое количество – точнее, литраж – спирто-содержащих напитков влил в себя германский гость.